Книга Сессия. Дневник преподавателя-взяточника - Игорь Данилевский

Именно в моменты, когда я слышу на лестницах и в коридорах нашего вуза похожую феерическую ненормативщину, у меня сразу отпадают все сомнения по поводу оправданности собственных действий. Брать взятки с большинства студентов – плохо? Да с таких не то, что грех брать – с таких грех не взять!

Правда, следующая мысль, которая у меня возникает в подобных случаях – а станут ли они лучше от этого? Станут ли более цивильными и менее циничными от того, что я буду из них выкачивать то, что мне нужно? Может быть, в тот момент, когда они не смогут купить не только какую-нибудь семидесятилетнюю тетю, а еще и меня, они и в самом деле проникнутся пониманием факта, что не всё в этом мире должно продаваться?

Но третья вспыхивающая в моем сознании идея тут же подводит черту, ставит жирную точку в этих дискуссиях с самим собой. «У меня впереди – Венеция! (Сантьяго, Мехико, Янгон). Над ними должны были восемнадцать лет работать их родители. И то, станут ли сейчас эти малолетние волчата чуточку лучше или чуточку хуже, меня, если использовать привычную для них терминологию, абсолютно не е…ёт». И на этот раз в мысленном сражении остатков моей совести с Венецией опять побеждает Венеция. Forever.

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ: 26 МАЯ 2009 ГОДА, ВТОРНИК

Волго-Камская инженерная академия располагается в центре города – не только в одном из самых престижных районов, но ещё и в одном из самых лакомых кусочков этого района. Вокруг – зелень, относительная тишина и спокойствие, нарушаемые в основном автомобилями студентов. Каждый раз, когда я вспоминаю про этот вуз, или, тем более, собираюсь в нем побывать, мой мозг тут же машинально выдает мне справку: «Поступление на архитектурное отделение, по слухам, равно десяти тысячам баксов». Видимо, это уже профессиональное; что-то типа болезни.

На часах полдень. Я прохожу в актовый зал главного корпуса и вижу, что народу в нем собралось на удивление много. С чего, правда, непонятно. То ли потому, что мероприятия проходит под эгидой Министерства по делам молодежи, спорта и туризма, то ли просто от того, что у философов Волго-Камска наступило весеннее обострение, но зал забит почти до отказа.

Владимир Александрович Свасьянц, заведующий здешней кафедрой философии, занимает место на сцене, в центре президиума, вместе со своим замом Викой Малышенко и какими-то двумя товарищами, которых я не знаю. Свасьянц – человек уходящей эпохи. Потомок тех, кто перебрался в Россию, спасаясь от турецкой резни, он – старик в высшей степени деликатный, совмещающий увлечение философией физики с написанием на досуге приятных на слух стихов. И, что стоит отметить особо, в силу «профессиональной» направленности уже моей личной деятельности, в денежных делах ни разу не замеченный – я думаю, ввиду элементарной непричастности к таковым за всю свою семидесятилетнюю жизнь. Сейчас он объявляет следующего докладчика:

– Слово предоставляется профессору такому-то… из такого-то университета…

Если верить программе, которую я получил при входе в зал, то следующим должен выступать я. Вовремя пришёл, ничего не скажешь! Меня охватывает легкий мандраж; я пересаживаюсь с «камчатки» на один из средних рядов, в котором заметил свободное место. Через пятнадцать минут вялые аплодисменты предыдущему докладчику подсказывают мне, что наступает волнительный момент:

– Слово предоставляется доценту кафедры маркетинга и управления Волго-Камского государственного университета тяжелой индустрии, кандидату философских наук Соколу Игорю Владиславовичу!

Я уверенным шагом иду к сцене, забегаю наверх по ступенькам и, кивнув Свасьянцу и Вике, занимаю место у кафедральной стойки. Вижу сотни глаз, источающих слабый переливистый свет, как люминисцентные водоросли в океане. Взгляды направлены прямо на меня. Ничего страшного: говорить на большую аудиторию – дело привычное. Просто надо набрать в легкие побольше воздуха и не смотреть пристально на толпу, которая на тебя уставилась.

– Я начну издалека, уважаемые коллеги, и заранее прошу меня за это извинить. Но, во-первых, название нашей конференции – «Актуальные проблемы науки и общественного развития» – уже не предполагает уделения внимания только социальной проблематике. А, во-вторых, – без предварительного объяснения не будет понятна моя позиция по вопросам, которые тоже значатся в перечне тем нашей конференции – вопросам политики и общественного сознания. По сути, сегодня я не буду говорить о философии – я буду говорить о совершенно конкретных вещах, имеющих, как мне представляется, огромное мировоззренческое значение, если суметь сделать из них правильные выводы.

Выдержав небольшую паузу, вижу, что вниманием этой пёстрой аудитории я уже овладел. Отлично: можно начинать жарить.

– Известно, что в человеческом организме триллионы триллионов клеток. Каждая из них должна работать согласовано с другой с точностью до долей секунды, иначе обменные процессы в организме будут нарушены, и тогда станет возможно все, что угодно – от медленного развития раковой опухоли до мгновенной смерти. Однако вся эта работа в конечном счете координируется мозгом. Элементарный подсчет количества вариантов решений, которые принимает мозг, показывает, что оно на порядки превышает число атомов во Вселенной. Если последнее число, по современным оценкам, равно приблизительно десяти в восьмидесятой степени, то в случае с управлением телом со стороны мозга получается величина, как я уже говорил, большая не в разы, а на порядки. Но это почему-то никого не удивляет! Хотя, если представить нейроны в виде привычных нам компьютеров, то ни одно сетевое объединение подобной техники, будь это сам Интернет, не сможет переработать такое количество информации и за миллиарды лет. Возникает вопрос: как же такое удается нашему мозгу? Я напомню, что тактовая частота работы нейрона – ноль целых три десятых секунды, а скорость прохождения импульса от нейрона к нейрону примерно равна скорости звука в воде! У любого нашего домашнего компьютера аналогичные характеристики лучше в тысячи раз. Разве это не является подлинным парадоксом, уважаемые коллеги?

Когда мы при встрече с нашими знакомыми идентифицируем кого-то как Ивана Ивановича Петрова, а кого-то – как Петра Петровича Сидорова, то тем самым мы фактически решаем задачу, которая заключается в одновременном анализе отличительных меток – сомножителей, образующих какое-либо число. Любой нормальный человек совершает процедуру идентификации своего знакомого в считанные доли секунды. Известны случаи, когда психически больные люди могли мгновенно и безошибочно перемножать огромные числа – они послужили прототипами для героя Дастина Хоффмана в фильме «Человек дождя». И здесь мы вновь сталкиваемся с отмеченной ранее особенностью мозга – сверхбыстрая и при этом, что очевидно в случаях с людьми типа героя Хоффмана, – неконтролируемая разумом вычислительная способность.

А какая скорость вычислений реально достижима в данный момент? Известно, что для нахождения конкретной пары сомножителей, при перемножении дающих определенное тысячезначное число, на современном компьютере нужно затратить десять в двадцать пятой степени лет. Этот и подобные ему факты используются в ныне действующих алгоритмах шифрования, которые потому и считаются практически абсолютно надежными. Что, в свою очередь, означает, что наш мозг, координирующий деятельность клеток, просто не может быть обычным компьютером. Но тогда каким же компьютером он является? Я сразу уточню, что употребляю здесь выражение «является компьютером», сознавая ограниченность этой аналогии…