Книга Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус

первый телефон.

Да… Разумеется… Исключено! (Кладет трубку.)

В дверях уже появилась  с е к р е т а р ш а.

Туркульца и Бэженару ко мне.

С е к р е т а р ш а  исчезает. Шеф продолжает изучать гранки; входит ответственный секретарь газеты  Т у р к у л е ц — ему сорок лет, держится он с достоинством — и  Б э ж е н а р у, заведующий редакцией. Он в том же возрасте, но выглядит моложаво.

Садитесь. (После многозначительной паузы, из которой ясно, что шеф не в духе.) Вот что, друзья мои, я хотел задать вам один-единственный вопрос: вы что, хотите, чтобы я принял решительные меры?! Даю вам слово, я это сделаю. Но помните, вы меня к этому вынудили!

Т у р к у л е ц (спокойно, потому что он тысячу раз присутствовал при подобных сценах). Почему, товарищ главный редактор?

К р и с т и н о ю. Почему?! То есть как это почему, Туркулец?

Б э ж е н а р у (Туркульцу). Подожди, сейчас нам все объяснят. Почему, товарищ главный редактор?

К р и с т и н о ю. Ах вы не знаете… (Сдержанный, но все нарастающий гнев.) А то, что я совершенно один, — это вы знаете? Что у меня нет заместителя — знаете? Что некого назначить — вам известно? И за все это я в ответе, мне не на кого опереться, не от кого ждать помощи. (В качестве аргумента.) Сколько времени прошло с тех пор, как я просил подготовить предложения по реорганизации редакции? Напомнить? (Перелистывает календарь.)

Б э ж е н а р у. Это было в среду.

К р и с т и н о ю. Во вторник. У меня записано. И вы обещали через три дня дать предложения. Ну хорошо, сказал я тогда, пусть будет через четыре. В пятницу вы заявили, что работаете над этим. В понедельник — та же история. В среду — прошла уже неделя — вы заверили, что в пятницу все будет у меня на столе.

Б э ж е н а р у. В пятницу вас не было в редакции.

К р и с т и н о ю. Да, но я был в субботу. Наконец, сегодня — понедельник, а предложений нет. Хочу вам напомнить, речь идет об экономии, о проблеме чрезвычайно важной. Государственной! (Ему себя жалко.) Зачем же, друзья мои, вы вынуждаете меня принять решительные меры? Где ваши предложения?

Б э ж е н а р у. Все готово, товарищ главный редактор.

К р и с т и н о ю. Готово?! Где готово?! У меня ничего нет!

Т у р к у л е ц (слабо). Это очень щекотливый вопрос…

К р и с т и н о ю. А иначе зачем бы я к вам обращался? Слава богу, вы ответственный секретарь редакции, много лет работаете со мною, у вас есть опыт, практика, организаторские способности. Вы прекрасно ориентируетесь. (Бэженару.) И вы тоже. Ну и как же вы сориентировались? Сколько единиц мы должны сократить?

Б э ж е н а р у. Пять.

К р и с т и н о ю. Конкретно! Мне нужны фамилии. Из отдела «Жизнь страны» кого вы предлагаете?

Т у р к у л е ц. С этим отделом сложно…

К р и с т и н о ю. Почему — сложно? (Звучит как афоризм.) На свете нет ничего сложного, стоит только захотеть… На ком же вы остановились?

Б э ж е н а р у (знает, что именно хочет услышать шеф). Китлару! Сократим Китлару.

Т у р к у л е ц. Могут возникнуть всякие разговоры.

К р и с т и н о ю. Какие же?

Т у р к у л е ц. Ну, например, что его сокращают за критику, что это самая настоящая расправа.

К р и с т и н о ю (пространно). Я… незлопамятен… И потом, почему я должен быть против Китлару? Больше того, признаюсь вам по секрету, он мне даже симпатичен. Очень… (Категорично.) Но не могу же я тянуть на собственном горбу всех непригодных к работе людей, стать предводителем неудачников. Я пожертвовал университетской карьерой, чтобы поднять газету на должную высоту… Прошу вас, не вынуждайте меня прибегать к решительным мерам. Иначе, даю вам слово, я пойду к начальству и попрошу освободить меня от занимаемой должности.

Б э ж е н а р у (словно произошла катастрофа). Это невозможно! Вы уйдете из газеты? Уж лучше уйдем мы.

К р и с т и н о ю (принял «ответственное решение»). Вот соберу вещи, позвоню куда следует, меня примут, пусть через неделю, и подам заявление об уходе.

Б э ж е н а р у. Но почему?

К р и с т и н о ю. А потому, что товарищ Туркулец, которому ситуация известна не хуже, чем мне, защищает и покрывает Китлару. Что у меня общего с Китлару? Он меня критиковал? Это его право, это его дело, это его одного касается. Вы можете мне объяснить, чем занимается этот Китлару последние шесть месяцев? Три непошедших материала и одна статья, да и ту я правил. Вот и вся его работа.

Т у р к у л е ц. Но он готовил все материалы, поступавшие в редакцию от читателей.

К р и с т и н о ю. Все! Решено! Подаю заявление… Я не могу своим именем покрывать бездарность, товарищ Туркулец. Имя, которое я ношу, досталось мне не по наследству. Я его сам сделал. И издеваться над ним не позволю. Я ухожу, пусть другой займет мое место, и выкручивайтесь тогда как знаете.

Б э ж е н а р у (с сочувствием к «страданиям» шефа). Не понимаю, зачем так расстраиваться! Мы ведь сокращаем Китлару. Это решено.

Т у р к у л е ц. Как это — сокращаем? Увольняем? А с какой мотивировкой?

Б э ж е н а р у (с готовностью). Безделье, статья семьдесят шестая. И пусть сам ищет себе работу, трудоустраивать я его не буду.

К р и с т и н о ю (под бременем ответственности). Подумайте сами. Речь идет о государственных деньгах! Это вопрос сознательного отношения к делу. Государство прилагает огромные усилия. Результаты грандиозны. Страна вышла на международную арену во всех областях. Мы тоже обязаны сделать все, чтобы не ударить в грязь лицом. В воскресенье я был на строительстве гидростанции Арджеш{35}. Вы были там, Туркулец? Вам нужно обязательно побывать там. Если хотите, я поеду с вами еще раз. Клянусь, я был потрясен.

Звонит телефон.

(Снимает трубку.) Разумеется. (Кладет трубку.) Итак, вы говорите, что предложения готовы?

Б э ж е н а р у. Так точно, готовы.

К р и с т и н о ю. В двенадцать ноль-ноль принесите их мне на подпись. В одиннадцать тридцать пришлите ко мне Китлару. Я сам с ним поговорю.

Т у р к у л е ц. Мне кажется, что он знает.

К р и с т и н о ю. Знает? Как это — знает? Разве разработка предложений не держалась в секрете?

Т у р к у л е ц. Именно потому он и знает. «Секретно» — значит все всё знают.

К р и с т и н о ю. Впрочем, это не имеет значения. Я должен ему объяснить. Конечно, разговор будет малоприятный, но и это я беру на себя. Так, что еще? Послезавтра у нас профсоюзное перевыборное собрание… Что вы решили? Кого мы предложим?

Б э ж е н а р у. Вэздэуцану.

К р и с т и н о ю (неприятно удивлен, но спокоен). Вэздэуцану. А что он умеет делать, ваш Вэздэуцану?

Б э ж е н а р у. Я говорил, что он слабоват.

К р и с т и н о ю. Слабоват? Очень слаб. Никакой энергии. Никакого кругозора.

Б э ж е н а р у. Кандидатура Белчу была бы лучше.

К р и с т и н о ю. Безусловно.

Б э ж е н а р у. Тогда предложим Белчу.

К р и с т и н о ю (после «зрелого размышления»). Впрочем… Если вы решили Вэздэуцану, пусть будет Вэздэуцану… Попробуем… Так, что еще? Кого вы предлагаете включить в состав делегации журналистов для поездки в Швецию?

Б э ж е н а р у. Предложения готовы. (Лихорадочно ищет в портфеле.) Черт возьми, где же они? Вот, пожалуйста.

К р и с т и н о ю. На ком вы остановились?

Б э ж е н а р у. На вас.

К р и с т и н о ю (тоном «жертвы»). Опять я!

Б э ж е н а р у. Но это необходимо! Ведь это же международный конгресс. Нам рекомендовали послать туда ответственного товарища.