Книга Пусть простить меня невозможно - Ульяна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тебя услышал.
И она была права. Я подумал. Закончится вся эта херня, и дети будут жить с Оксаной.
Я поехал за ними в санаторий утром, еще до похорон. Они ужасно обрадовались, бежали ко мне, с восторгом показывая игрушки, рисунки, которые рисовали с Фаиной. Детьми наконец-то кто-то занимался… Теперь нет ни бабушки… ни мамы.
* * *
— Куда мы едем?
— Это сюрприз.
— К маме? — глаза Руси засветились. — Правда, к маме? Ну скажи. Скажииии. Я чувствую. Что к маме. Она мне снилась сегодня. Красивая очень. Вся в белом, как невеста. Правда… я ее звала, а она куда-то уходила от меня. И ты там был. С ней. Вы помирились.
Нет. Пусть увидят ее в парке, пусть это будет сюрпризом и радостью для них обоих. Для детей и для Оксаны. На похоронах мне казалось, она вот-вот потеряет сознание, но ее поддерживал Сергей, и я не лез. Мне хотелось… да, черт возьми, ужасно хотелось оттолкнуть его и стать на его место, придерживать ее за плечи и не дать упасть в могилу, когда она кинулась к гробу. Но я стиснул руки в кулаки и молча смотрел, как это делает ее первый бывший муж.
На поминки я не поехал. Вернулся домой. Прошел мимо спальни Снежаны. Раньше вечера не встанет. Вернулась под утро с двумя подружками. Звали меня к себе, но меня бы стошнило… я сам был в подавленном состоянии после смерти тещи. Хорошей она была женщиной, хорошей матерью, бабушкой. Слова плохого никогда не сказала, ни во что не лезла.
Вспомнил похороны отца, выпил, помянул его, свою мать и тещу, и лег на диване в кабинете, а утром за детьми поехал.
Это было не разочарование. Нет. Это было какое-то жуткое ощущение полной беспомощности перед происходящим. Потеря контроля, какая-то дикая прострация. Вначале я думал, что Оксана опаздывает. Я катал детей на аттракционах и смотрел на часы… Но ее не было уже больше часа.
— Пап, а где сюрприз?
— Скоро появится.
А сам не мог поверить, что она не придет. У меня это в голове не укладывалось. Пусть ко мне нет, но к детям? Не выдержал, набрал ее. Думал, может, что-то случилось. Ответила не сразу. Вдалеке слышен мужской голос и смех.
— Ты где?
— Я не смогу приехать, прости.
— Что значит — не смогу приехать? Мы час уже тебя ждем.
— Не смогу. Все. Мне неудобно разговаривать. Я не одна.
— Бл*дь. Ты издеваешься надо мной? С кем ты?
— Не твое дело.
И отключила звонок.
— Пап. Где сюрприииз? — Руся дернула меня за руку, и я обернулся к ней, стараясь сдержать бешенство, сдержать порыв раскрошить все вокруг.
— Прости, моя маленькая. Сюрприз не получился. Хотел заказать вам клоунов, но они не смогли приехать.
— Клоунов? — она разочаровано смотрела на меня, а я проклинал все на свете и Оксану в том числе. Сука. Со мной ладно. Но с детьми так за что? Что с ней произошло? В какой момент она стала другим человеком?
— Да, милая.
— Я думала, мама приедет. А клоуны мне не нужны. Вези нас обратно. Мы с Фаиной поиграем. И с новыми друзьями.
Зашел к Снежане и за шкирку выкинул ее секретаршу, которая пилила ей ногти на ногах.
— Когда там банкет у твоего братца? Ты говорила, что поможешь мне наладить бизнес. Что-то время идет, ты носишь мою фамилию, но ничего не происходит.
Снежана подняла на меня взгляд своих томных светлых глаз.
— Ты торопишься? У нас вся жизнь впереди… ты тоже много чего обещал. Например, трахать меня каждый день. А вместо этого у тебя почти не стоит, и ты вечно бухой.
Она раскинула длинные ноги в стороны, так, что тонкая полоска трусиков едва скрывала ее половые губы.
— Ты даже ни разу меня не лизал.
Она меня раздражала. Дорогая, элитная бл*дь, которая возомнила себя королевой. Просто шлюха. Но она мне нужна. Очень нужна. Потом, со временем я от нее избавлюсь.
— Лизал?
Схватил ее за волосы и поставил перед собой на колени.
— Это ты давно не сосала.
Дернул ремень, вытаскивая вялый член, и притянул ее к нему насильно.
— Давай отрабатывай фамилию.
И ее наглость сменилась покорностью, она с упоением заглатывала мой член, полировала мои яйца, а я смотрел на ее рот и надеялся, что у меня не упадет.
Потом поставил ее раком и отымел. Быстро, грязно и так, чтоб выла. Ей понравилось. Я чувствовал, как содрогается ее ненасытная и похотливая утроба.
Когда оттолкнул от себя и пошел в душ, услышал елейный голосок:
— Брат пригласил нас на банкет. Завтра ждет нас в своем новом доме. Сказал, будет рад тебя видеть.
Настроение на нет и везде погашен свет,
Все равно здесь не на что смотреть.
В клетке заперт я, как зверь и хотя я вижу дверь,
Но кто знает, может, это Смерть?
То ли сердце дало сбой? То ли предан я тобой?
Где-то рядом поселилась ложь.
Есть предание одно — если в мире все вверх дном,
Из небес польется черный дождь.
Черный дождь стучит по крыше, льет коварно и неслышно
И за шторы проникает медленно.
Черный дождь стучит по стеклам, так упорно и жестоко
Шепчет, а душа и верит, бедная.
Из твоих невнятных слов про любовь и нелюбовь
Я, прости, не понял ничего.
Но сомнений не унять, стал смотреть я на тебя
Словно я нашел в тебе жучок.
Без доверья жить нельзя, мир накренился скользя,
Ты была в нем очень важный гость.
Есть поверие одно в день, когда умрет любовь
Из небес польется черный дождь…
Черный дождь стучит по крыше, льет коварно и неслышно
И за шторы проникает медленно.
Черный дождь стучит по стеклам, так упорно и жестоко
Шепчет, а душа и верит, бедная.
Григорий Лепс
Ублюдок. Гребаный сукин сын. Какой же он урод. Я трясся от злости, меня от нее корежило так, что казалось, я способен все похерить здесь и сейчас. Протянуть руки и задушить козла, вытрясти из него душу. От одной мысли, что это он выкупил дом моего отца, меня дергало и разрывало на части. Ничего. Я устрою подонку, который меня нае**л, устрою такую головомойку, что он свои яйца будет искать в водосточной канаве. Сука. Вот тварь. Каждый год я получал переводы якобы с аренды.
Я помнил выражение лица Зарецкого, когда я вошел в дом. Никогда не забуду эту довольную жирную морду, растекающуюся в триумфальном оскале. Он нанес мне удар. Удар такой силы, что я едва не пошатнулся на ступенях.
