Книга И снова Оливия - Элизабет Страут

– Как у вас уютно, – сказала Хелен, поскольку надо было что-то сказать, учитывая, что Джим, сбросив пиджак, молча уселся на диване в гостиной.

– Нормально, – ответила Маргарет и гостеприимно развела руками: – Вот так мы живем.

Хелен подумала, что умом тронулась бы, живи она в двух таких комнатенках. Впрочем, окна были большими, доходили почти до пола, и из них открывался приятный вид, спору нет, – на парк с ветвистыми деревьями, густой травой и мальчишками, гоняющими мяч.

– Ах, как замечательно, – сказала Хелен, садясь в кресло-качалку с треснувшей обивкой.

Дверь на кухне скрипнула, и в гостиную вошел Боб. Джим поднялся, хлопнул брата по плечу.

– Как ты, прохиндей? – с дружеской ухмылкой спросил Джим. – Хорошо выглядишь, братишка.

– Ты тоже, – ответил Боб, хотя Хелен знала, что Джим – всегда в отличной форме и всегда красавец-мужчина – набрал десять фунтов за год и глаза у него будто уменьшились.

– Ой, Бобби. – Хелен поцеловала деверя и погладила его по щеке. – Приве-е-ет, Бобби.

И Боб расплылся в улыбке:

– Привет, Хелен. Добро пожаловать в Кросби, штат Мэн.

– Очаровательное место, – сказала Хелен.

* * *

Несколькими годами ранее Боб Бёрджесс спросил свою жену (к тому времени они были женаты пять лет; Боб перебрался в Мэн из Нью-Йорка, где прожил большую часть своей взрослой жизни), не будет ли она возражать, если они уедут из Ширли-Фоллз и поселятся в соседнем Кросби, и не успел он договорить, как понял: Маргарет расстроилась.

– Ладно, не бери в голову, – мгновенно замял он тему.

Но Маргарет спросила, почему он хочет сменить место жительства, и Боб ответил со всей прямотой: Ширли-Фоллз вгоняет его в уныние. Они сидели в гостиной с низким потолком, и в конце июня, когда происходил этот разговор, в комнате было сумеречно из-за недостатка естественного освещения; Боб огляделся и сказал: «Прости».

Всякий раз, вспоминая тот вечер, он чувствовал, сколь велика его любовь к этой женщине, его второй жене Маргарет, служительнице унитарианской церкви, – любовь и благодарность за то, что она продолжила расспрашивать его, и вот что постепенно выяснилось: в уныние его приводит не столько сам город, обезлюдевший в последнее время, и не магазины на Мэйн-стрит, почти все закрывшиеся, кроме тех, где торговали сомалийцы, не только это – и даже не тихий ужас при мысли, во что превратилось это некогда живое шумное место, – но скорее воспоминания детства, когда он жил здесь и когда случилась автокатастрофа, в которой погиб его отец, Бобу на тот момент было четыре года. Он с удивлением осознал, что именно это воспоминание было источником его дискомфорта. Маргарет, однако, не удивилась:

– Это разумное объяснение. Ты ведь жизнь прожил, думая, что убил своего отца. – Маргарет перебросила ногу на ногу и обратно.

– А может, и убил, – сказал Боб.

– Может, – пожала плечами Маргарет, голос ее звучал почти ободряюще.

В свое время в семье Боба единодушно пришли к мнению, что в смерти отца виноват он. Но лет десять назад Джим, который был старше Боба на четыре года, признался: тогда именно он, Джим, баловался с ручным тормозом, машина тронулась с места, покатилась по наклонной подъездной дорожке и сшибла отца, вынимавшего почту из почтового ящика. Но поскольку Джим, Боб и Сьюзан – сестра-близняшка Боба – выросли на севере Новой Англии в эпоху, когда говорить о подобных вещах было не принято, они, соответственно, никогда и не заводили речь об этой семейной трагедии. До того дня, когда Джим, будучи уже в возрасте за пятьдесят, не рассказал Бобу, что ответственность за инцидент несет он, Джим. В итоге Боб почувствовал себя так, будто утратил нечто важное. У него отняли его привычное самовосприятие – эта мысль принадлежала Маргарет, и Боб мгновенно понял, что она права. Как бы то ни было, Маргарет согласилась переехать в соседний Кросби, находившийся в часе езды от Ширли-Фоллз.

Приморский город и вполне симпатичный.

* * *

В час дня все четверо решили прогуляться. До гостиницы, забронированной Хелен и Джимом, было два квартала ходу, и все отправились регистрировать гостей; багаж они занесут позднее. По неширокому тротуару передвигаться можно было только по двое, и Джим с Маргарет шагали впереди, Боб с Хелен за ними.

– Бобби, – сказала Хелен, – в последний твой приезд в Нью-Йорк ты собирался на обратном пути навестить Пэм. Я давно хотела тебя спросить, как все прошло?

Пэм была первой женой Боба, и после развода они остались друзьями, к великому недоумению Хелен.

– У нее все в порядке, – ответил Боб. – И было здорово повидаться.

Гостиница начиналась с просторной веранды во всю стену, где сидели люди в белых креслах-качалках, Хелен помахала им, они покивали в ответ. Регистрировала их хорошенькая женщина с блестящими волосами, и когда обнаружилось, что родом она из Нью-Йорка, Хелен была потрясена.

– Вам нравится здесь? – спросила она и услышала в ответ, что этой женщине и ее семье здесь очень хорошо.

Она показала гостям их номер, двухкомнатный: маленькая гостиная с двумя уютными креслами и спальня – все как положено. Затем они прогулялись еще на два квартала дальше, до улицы Драйер-роуд, обсаженной с обеих сторон деревьями, и повернули обратно к Мэйн-стрит.

– Какой прелестный городок, Бобби, – сказала Хелен, поднимаясь по жуткой грязной лестнице в квартиру деверя.

План был такой: Джим и Боб отправятся в Ширли-Фоллз и вернутся к ужину. Их сестра Сьюзан по-прежнему жила в Ширли-Фоллз – единственная в семье, кто никогда никуда не переезжал, – а поскольку Сьюзан с Хелен не слишком ладили, было решено (еще накануне по предложению Маргарет), что Хелен с Маргарет останутся в Кросби, прогуляются на художественную выставку, устроенную в эти выходные на улицах города, и спустя несколько часов воссоединятся с мужьями.

– Пока, пока, – попрощалась с мужчинами Хелен, чмокнув обоих, Маргарет лишь помахала им.

Перед посещением выставки сели в гостиной передохнуть. Потеребив золотую сережку, Хелен спросила:

– И все же, как вы поживаете?

Маргарет сказала, что у них с Бобом все нормально, и поинтересовалась в ответ:

– А вы?

Хелен сказала, что беспокоится о малыше Эрни, затем достала телефон и показала Маргарет фотографии своих внуков; надев очки, которые она носила на шее на черном шнурке, Маргарет щурилась в телефон, восклицая: «Ой, какие лапочки!»

– Наверное, я слишком много о них говорю, – сказала Хелен.

Маргарет сняла очки:

– Ничего страшного.

Тогда Хелен показала ей еще два снимка и лишь затем убрала телефон.

– Так мы идем?

Маргарет взяла сумку, и они вышли из дома.

* * *

Стоило им выехать из Кросби и оказаться на узких местных дорогах, ведущих в Ширли-Фоллз, как Боба обуяла радость, взявшая верх над дурными предчувствиями, что не давали ему покоя уже некоторое время, – но теперь он просто радовался. За рулем был его брат.