Книга Рабин, он и в Африке Гут - Алексей Лютый

К тому моменту, когда кинолог, разобравшись с поваром, собственным языком и чудотворным средством вернулся в трактир, Жомов с Поповым уже восседали за столом, недовольно глядя на патриархов. Те отвечали ментам взаимностью, в результате чего питейным заведением полностью завладела гнетущая тишина. Увидев «дружелюбные» рожи этой четверки, Рабинович хмыкнул и направился к столу.

– Сидим? И чего высиживаем? – ехидно поинтересовался он.

– Так ты же сам… – растерянно глядя на него, пролепетал Жомов, но окончить фразу не успел – его перебил Андрюша.

– Ванечка, не обращай внимания на этого юродивого еврея, – ничуть не менее язвительно, чем Рабинович секунду назад, проговорил он. Впрочем, это еще ласково, Попов с похмелья может быть куда гаже! – Просто этот длинноносый дятел всегда считал себя самым умным. Вот и теперь наш Сеня уверен, что нашел решение проблемы. Поэтому и язвит, предвкушая, как все окружающие в свете его великого ума сейчас предстанут круглыми дураками.

– А теперь переведи то, что ты сейчас сказал, с заумного на русский, – потребовал Ваня, оторопевший от таких лингвистических вывертов.

– Непереводимая игра слов, – расстроившись от недопонимания, буркнул Попов и уткнулся в тарелку с завтраком.

Впрочем, нормально поесть он так и не успел. Сеня, которому освежающее средство местных поваров прочистило не только глотку, но и мозги, просто искрился идеями. Еще не дойдя до стола, он высказал десятка два предложений о том, как же все-таки вывести соплеменников Моисея из Мемфиса. Впрочем, эти яркие мысли Рабиновича так и остались висеть в воздухе до того момента, пока не попадали на пол, а в реальность воплотилось только одно предложение. Причем выраженное в форме приказа.

– Так, нечего тут штаны просиживать, – заявил Рабинович, приблизившись к большой четверке. – Дружненько встаем и топаем во дворец фараона. Сейчас поговорим с этим идиотом по-свойски, и все встанет на свои места.

– Шарики на ролики у тебя встанут! – перебив его, буркнул Андрюша. – Каким макаром ты все улаживать собрался?

– Так морду набьем, – простодушно объяснил ему вместо кинолога Жомов.

– Не обязательно, – радостно улыбаясь, заверил друзей Рабинович. – Может быть, мы расскажем ему о победе коммунизма во всем мире, и фараон растрогается настолько, что велит египтянам евреев через пустыню на руках нести.

– Че-его?! – в один голос завопили омоновец с криминалистом.

– Вы о чем? – удивился Рабинович.

Андрюша отодвинул в сторону тарелку с мясом, положил недоеденную пресную лепешку на стол и, поднявшись со скамейки, подошел к кинологу. Тот идиотски улыбался, глядя на друга, и Попову было достаточно одного пристального взгляда в глаза этого типа, чтобы поставить точный диагноз.

– Ваня, да он под кайфом, – повернувшись к Жомову, констатировал эксперт, а затем посмотрел на Рабиновича. – Та-ак, значит, нормальные люди даже не похмелились, а ты уже на «дурь» перешел? Охренел совсем? Или забыл, что в нашей компании никто наркотой не балуется?

– Ребята, вы чего? – оторопел кинолог, глядя, как Жомов и Попов приближаются к нему с разных сторон. – Какая дурь? Какая наркота? Я же только…

Договорить ему на дали. Андрюша с Ваней бросились к Сене и, схватив его за руки, поволокли во двор. Рабинович упирался изо всех сил и орал, что ни в чем не виноват, что это все повар, гад, ему какую-то дрянь подсунул, но его, естественно, никто не слушал. В дверях трактира Сеня попытался упереться в косяки, словно Иванушка, которого баба-яга совала в печку, но и это его не спасло. Чтобы вытолкать Рабиновича на улицу, хватило бы, наверное, и одного Жомова. А когда к его силе приплюсовалась еще и масса Попова, то ускорение, полученное Рабиновичем в итоге, вытолкнуло его во двор, словно пробку из бутылки. Законы физики. Ничего не поделаешь!

Оба патриарха, с самого начала следившие за действиями ментов с неприкрытым любопытством, едва все трое исчезли из трактира, переглянулись и, заказав у кабатчика еще по кружке молока, принялись терпеливо дожидаться буйных помощничков. Те вернулись назад через пару минут. Жомов с Поповым довольно потирали руки, а Сеня уныло плелся следом, заливая пол струями воды, стекавшей с некогда безукоризненной милицейской формы – все-таки замачивание в поилке для верблюдов никому еще не придавало светского лоска. Несколько секунд Рабинович бессмысленным взглядом обшаривал углы, а затем, придя, наконец, в себя, бросился на кухню.

– Ну, блин, убью сейчас гада! – рявкнул он, полностью осознав, кто именно является причиной подобного надругательства над честью и достоинством российского милиционера. – Сейчас я этому жирному козлу покажу, как ментов на наркоту подсаживать!

Сеня, оставляя на полу мокрые следы, метеором рванулся на кухню. Попов было бросился за ним, но омоновец удержал друга. Дескать, пускай Рабинович душу отведет. Зачем мешать человеку получать истинное наслаждение? Андрюша пожал плечами и остался стоять на месте, впрочем, не сводя настороженного взгляда с кухонных дверей. Минут пять оттуда доносились дикие вопли, перемежающиеся со страшным грохотом, а затем пред ясные очи друзей предстал Рабинович. На этот раз не только мокрый, но еще и заляпанный какой-то дрянью, отдаленно напоминающей макароны по-флотски, залитые кетчупом. Злобно сверкнув глазами в сторону друзей, Сеня, не говоря ни слова, промчался мимо них, выскочил на улицу и убежал в направлении ленивого Нила.

– Может, догоним? – поинтересовался у омоновца добросердечный Андрюша.

– Нет! – Жомов отрицательно покачал головой. – Сейчас постирает форму, умоется, обсохнет на солнышке и вернется назад, будто только что мамой рожденный.

На то, чтобы оказаться «заново мамой рожденным», у Сени ушло полчаса. Милицейская форма, высушенная на жарком египетском солнце, слегка поблекла, что Рабиновича, естественно, не радовало. Вернулся он назад посвежевший, но настолько хмурый, что Андрюша Попов не решился поинтересоваться, не разогнал ли кинолог крокодилов по всему Нилу. Глядя на сердитую физиономию Рабиновича, криминалист только жалостливо вздохнул и покачал головой. Дескать, прости Сеня, но привести тебя в чувство мы были вынуждены.

– Угу, – прочитал его мысли кинолог. – Отольются кошке мышкины слезы. Чего сидите? Думаете, после купания и стирки я вам что-нибудь умнее придумаю? Во дворец фараона все равно идти придется. Не дурак он, должен понять, чем ему такая политика светит. Ну а если не поймет, мы ему как-нибудь все объясним. Только предупреждаю, Жомов, лично тебя, чтобы без команды не рукоприкладствовал!

– А я че? Я ниче! – пожал плечами Ваня и смущенно потупился. Рабинович только хмыкнул в ответ и, даже не проверяя, идут ли остальные за ним, направился к выходу из трактира.

Сеня шел по улицам Мемфиса таким широким шагом, что в этот раз путь до дворца оказался не туристической прогулкой с обязательным осмотром местных достопримечательностей, а настоящим марш-броском. К удивлению ментов, ожидавших, что патриархи вымрут от такой гонки и прибудут на прием к фараону к шапочному разбору, Моисей с Аароном оказались резвыми старикашками и ничуть в скорости Рабиновичу не уступали. А вот Андрюша сдал очень быстро!