Книга Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - Вольфганг Франк

Сражение в Атлантике стало еще более напряженным. В 1941 году радиус действия самолетов противника не превышал пятисот миль. В центре Атлантики была обширная мертвая зона – «Пасть дьявола», – где лодки действовали вне досягаемости базирующихся на суше самолетов. Но к лету 1942 года самолеты, базировавшиеся в Англии, Северной Ирландии, Исландии и Ньюфаундленде, летали в Атлантику на 800 миль, и зона недосягаемости стала сужаться. В сентябре была сорвана уже не одна операция подводных лодок (ранее – одна в июле), ввиду того что воздушное охранение оказалось настолько сильным, что не позволяло лодкам приблизиться к конвою.

«Метокс» представлял собой не что иное, как оборонительное оружие, от него и не ждали, что он повысит атакующие возможности лодок. Радиус эффективного действия радиолокационных станций противника постоянно возрастал, и с каждым новым шагом в развитии радиолокационной техники корабли и самолеты противника приобретали способность атаковать подводные лодки с большей точностью и быстротой, чем прежде. Причем «атаковать» не обязательно значило уничтожать лодки – достаточно было заставить их прятаться на глубине, пока конвой не пройдет и не выйдет за радиус действия лодок, находящихся в данном районе. Такая тактика сделала почти нереальной классическую ночную атаку с надводного положения.

Осенью 1942 года объявилось много новых идей. Первой была Pi-2, давно ожидаемая магнитная вертушка торпед, которая взрывала боеголовку торпеды под килем судна. Потом появились торпеды G7a-FAT и G7е-FAT – убийственное новое оружие, почти роботы, которые после прохождения заданной дистанции прямым курсом описывали ряд глубоких или мелких кругов по акватории прохождения конвоя.

Разработчики обещали, что скоро появится «истребитель эсминцев» – акустическая самонаводящаяся торпеда. Стандартная торпеда не представляла особой опасности для эсминцев из-за их относительно большой скорости хода и мелкой осадки. Пришли к выводу, что в будущем придется устранять охранение, прежде чем атаковать конвой. Эти торпеды, наводящиеся на шум машин или винтов, сами должны были находить цель. Меккель даже предложил делать для борьбы с эсминцами реактивный снаряд с мощной боеголовкой – «такой, который сейчас разрабатывают в Пеенемюнде…»

Дениц, присутствуя вместе с адмиралами фон Фридебургом, Цилиаксом и Баккенкелером[88] на первых испытаниях новых торпед в Готенхафене, был глубоко впечатлен результатами. Первые выстрелы были произведены торпедами со светящимися боеголовками без взрывчатки, и с корабля-цели видели их прохождение под кораблем и сообщали о «попадании» сигнальными ракетами. Дениц вернулся в Париж полный надежд, новые торпеды должны были поступить на вооружение в большом количестве к октябрю. Скорого развертывания нового оружия не получалось, так как существующие модели были отнюдь не удовлетворительными. С января по июль, чтобы потопить четыре сотни кораблей и транспортов, потребовалось более восьми сотен ракет. Вертушка нового типа оказалась изделием первостепенной важности.

Оборонительное оружие имело не меньшее значение, чем наступательное. Среди заказов на новые вооружения, поступивших в это время в адмиралтейство от командования подводников, были заказы на комбинированную радиолокационную станцию поиска целей и обнаружения работы радаров противника с вращающейся антенной, два 37-миллиметровых зенитных орудия и спаренный пулемет MG-151 для каждой лодки того типа, что использовались в люфтваффе, вторую платформу для установки многоствольного 20-миллиметрового орудия и сверхтяжелых пулеметов, лодки – ловушки для самолетов, которые будут вызывать на себя самолеты противника и сбивать их, на дополнительные «Юнкерсы-88» и новые «Хейнкели-177» для патрулирования в Бискайском заливе. Последний имел четыре двигателя с двумя соосными винтами каждый, его радиус действия составлял 1 400 миль.

В целом ситуация значительно улучшилась с июля. С 504 000 тонн, потопленных в этом месяце, показатель вырос до 650 000 тонн в августе, примерно та же цифра осталась и в сентябре. Потери подводных лодок снизились с 15 процентов в июле до 9,5 в августе и 6 процентов в сентябре – и это несмотря на то, что противник усилил эскорты и применял авиационные и корабельные радиолокационные станции. С начала года электромоторы и другие жизненно важные механизмы лодок были поставлены на специальные резиновые амортизаторы, что снижало разрушительный эффект взрывов глубинных бомб.

Весной появилось еще одно устройство, показавшее до этого свою эффективность. Оно представляло собой контейнер, наполненный химическим веществом. Несколько таких контейнеров выстреливались с определенными интервалами с подводной лодки, с которой преследующие эсминцы установили гидроакустический контакт. После того как контейнер приходил в соприкосновение с водой, химический наполнитель образовывал массу пузырьков, которые могли отражать импульсы гидролокаторов в течение четверти часа, пока пузырьки не пропадали. Противник засекал пузырьки и атаковал их, а лодка тем временем уходила в другом направлении. Коротко говоря, это устройство предназначалось для обмана гидроакустических станций противника.

В конце лета и осенью 1942 года сражение в Атлантике достигло нового пика остроты. Способности штабных офицеров на берегу и выносливость команд в море превзошли все предшествующие пределы. За три-четыре дня лодки, используя «Метокс», преодолевали Бискайский залив и через день-другой приходили на позиции. После этого они действовали под прямым управлением командования подводного флота, которое придавало их одной или другой поисковой группе, уже действовавшей в районе. Держались настолько близко к берегу, насколько это позволяла авиация противника, и наблюдали за известными маршрутами, по которым уходили конвои противника.

Теперь лодки держались ближе друг к другу, интервалы между ними не превышали пятнадцать-двадцать миль, тогда как раньше они держались на дистанции в тридцать миль. Чтобы не быть обнаруженными, они порой находились в подводном положении сутками. Был введен режим полного радиомолчания. Когда им приказывали поменять позицию, они должны были делать это как можно незаметнее.

Почти все их боевые позиции находились к северу или к югу от Ирландии, где проходили все конвои на запад; они двигались прямо через Атлантику в Галифакс либо мимо Исландии, Гренландии и Ньюфаундленда, а суда в район Бермудских островов из Ирландского пролива шли через Азорские острова. И не имело значения, что грузы на запад были менее ценны, чем те, что шли на восток, потому что задача у подводных лодок оставалась прежней – топить как можно больше судов.

Пока в море люди ели и спали под неумолчное жужжание электромоторов, в Париже офицеры штаба сортировали и анализировали донесения секретных агентов, дешифрованные шифрограммы противника и другие разведывательные материалы, приходившие к ним, и все это ради того, чтобы собрать необходимые данные об отправлении вражеских конвоев. Их задачи несколько облегчались тактикой противника. Противник больше не разбрасывал маршруты конвоев по всем меридианам и параллелям Атлантики, как он делал это в 1941 году, а прокладывал их теперь в узких границах, порой по кратчайшему пути. Дениц понимал, что соревнуется со временем и ему необходимо поддерживать достигнутое ранее преимущество. Время – это все. Таков был его девиз, и он работал, не зная отдыха и покоя. Расслаблялся он от случая к случаю посещением собора Парижской Богоматери: музыка Баха, чисто и мощно воспроизводимая органом, успокаивала его.