Книга Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - Вольфганг Франк

В комнате стояло молчание, когда три мужа ставили этот зловещий диагноз. Затем Дениц спросил, есть ли противоядие.

Противоядий было два, сообщил ему Штуммель: активная, излучающая радиолокационная станция или станция пассивная, регистрирующая радиолокационное излучение. Он оперировал немецкими сокращениями – FuMO и FuMB. Первая станция определяла дистанцию до противника и его пеленг, но ее недостатком для применения на лодках было то, что импульсы уходили гораздо дальше, чем нужно было на практике для получения эха от цели.

– Пожалуйста, поясните, – попросил Дениц.

Штуммель некоторое время был в нерешительности, но потом нашел ясный метод объяснения.

– Допустим, луч передается из точки А с мощностью, достаточной для того, чтобы он отразился от точки В и параметры его были замерены. То есть, я смогу иметь дистанцию до точки В и пеленг точки. Отражение от других объектов за точкой В ненадежное, потому что слишком слабое. Но энергия, не отраженная от точки В, идет дальше нее не менее чем вдвое. Таким образом противник, находящийся в точке, расположенной дальше точки В, с помощью обычного приемника может получить пеленг моего радиолокационного передающего устройства и определить мое местоположение, в то время как я сам не буду и знать о его присутствии.

Далее Штуммель пояснил, что активные радары – FuMO – можно установить на подводных лодках, но со специальной антенной, причем и в этом случае полной гарантии не существует. Требуется время для разработки и установки оборудования.

– Но нам-то это нужно немедленно, – нетерпеливо сказал Дениц.

– Альтернативой, – невозмутимо продолжал Штуммель, – может быть радиолокационная перехватывающая станция – FuMB. Здесь уже возникает ситуация наоборот: лодка обнаруживает импульсы радара противника раньше, чем он обнаруживает лодку. К тому же FuMB мы сможем предоставить быстрее, потому что у нас есть такое устройство на фирме «Метокс». Оно было разработано французами для разных целей. Единственно, чего не хватает, так это антенны, но это дело мы сможем быстро поправить. Недостаток этого обнаруживающего устройства состоит в том, что оно дает лишь весьма грубое представление о пеленге передающего радиолокатора противника, но никакой информации о дистанции.

Двумя днями позже было принято решение, что все лодки должны быть оснащены радиолокационными приемными устройствами и что это задание должно считаться в высшей степени приоритетным, а активными радарами лодки будут оборудованы позднее. Адмирала Штуммеля также попросили исследовать возможность применения противорадарного «камуфляжа» для подводных лодок, который поглощал бы или рассеивал импульсы радиолокаторов. Потребность представлялась срочной, потому что только в июне три лодки были атакованы самолетами в Бискайском заливе и получили настолько серьезные повреждения, что им пришлось вернуться на базу, причем идти они могли только в надводном положении. Более того, несмотря на старания атлантического командования люфтваффе выполнить срочную просьбу Деница, люфтваффе не смогло обеспечить поврежденным подводным лодкам должного обеспечения истребителями.

В начале июля Дениц получил разрешение от адмиралтейства слетать в Восточную Пруссию и посетить Геринга. Казалось, это было единственным способом получить самолеты, в которых так нуждался подводный флот. Последний раз они встречались в том поезде в Понтуазе, когда победил Геринг. В тот раз манера держать себя у шефа люфтваффе была крайне отталкивающей, но Дениц сдержал бы в этот раз отвращение, лишь бы обеспечить самолеты.

Геринг и его штаб приняли адмирала и выслушали его. Затем слово дали начальнику штаба Геринга генерал-полковник Йешоннек:

– Я могу выделить в распоряжение атлантического командования люфтваффе двадцать четыре «Юнкерса-88» типа С-6, но больше или лучше я дать не могу, потому что нет, – сказал он.

– Видите, – с улыбкой произнес Геринг, – мы делаем что можем.

Расставание получилось весьма прохладным.

* * *

Через несколько дней после встречи со Штуммелем в Париже первые радары пассивного поиска «Метокс» прибыли на базы подводных лодок. Первые импровизированные в спешке антенны – их прозвали «бискайскими крестами» – установили на мостиках подводных лодок. Они представляли собой простую деревянную рамку с проволочной оплеткой, от которой через люк мостика тянулся вниз, к прибору, кабель. «Бискайсий крест» надо было вращать вручную, а перед погружением снимать и уносить вниз. На мостик поднимался матрос, в обязанности которого входило уносить «крест» вниз после получения «Метоксом» устойчивого сигнала работы активного радара. Раздавался крик снизу: «Устойчивый тон радара!» – после чего сразу же следовал приказ: «Крест вниз! Срочное погружение!» И «крест» работал!

Бискайский кошмар постепенно отошел в прошлое, поднялся и моральный дух команд, после того как они научились ловить сигналы работы радаров противника и нырять на глубину, прежде чем самолеты противника приблизятся к лодке. Потом появилась водонепроницаемая антенна к «Метоксу», которую оставляли на мостике при погружении. Последующие модификации включали в себя автоматический измеритель длины волны и «волшебный глаз» на приборе.

Единственным недостатком прибора было то, что он производил негативный психологический эффект на команду. Раньше только командир знал о приближающейся опасности, а теперь все в лодке могли слышать, как меняющийся тон прибора превращается в устойчивый свист, который действовал всем на нервы. Некоторые командиры выключали приемник, как только обнаруживали конвой.

Вскоре после установления «Метокса» две лодки зарегистрировали работу радиолокационных станций эсминцев на очень высокой частоте. Этим и можно было объяснить, как несколько лодок летом были внезапно атакованы артогнем среди ночи или в тумане. Вставал вопрос, достаточно ли было противнику одного лишь радара, чтобы определить местоположение цели вслепую, в тумане? Или противник применял какое-то дополнительное неустановленное устройство – скажем, инфракрасные или ультрафиолетовые волны для управления огнем или ионизационный индикатор для обнаружения выхлопных газов дизеля? Ничто не казалось невозможным.

Дениц оказывал безжалостное давление на экспертов в Берлине. Малейшие сведения о новом оружии анализировались и сравнивались с другими подобными сообщениями, и любая новая гипотеза передавалась сразу же в Берлин. Подозрение, что враг располагает новым и жизненно важным изобретением, всем не давало покоя. Тем не менее лодки продолжали атаковать – и с немалым успехом. Вот что писал официальный британский источник:

Сражение затихло на некоторое время, но инициативой продолжал владеть противник. Его энергия и находчивость в поисках новых средств были безграничными, и мы по опыту узнали, как умело и сообразительно он может использовать постоянное наращивание сил, несмотря на рост потерь среди подводных лодок. Начиная с августа, подводные лодки сходили со стапелей быстрее, чем мы успевали топить их. Противник держал в море по 80 лодок и, хотя берега Северной Америки предлагали скромные перспективы для успеха, он провел десятидневную битву под Тринидадом и одновременно провел несколько менее грозные атаки в Наветренном проливе к юго-востоку от Кубы. Через эти воды шел боксит из Южной Америки для американских заводов по производству вооружения и другие военные материалы для войны на Ближнем Востоке. Другие группы подводных лодок действовали в Средиземном море и в Арктике, еще одни – под Кейптауном, а некоторые пробовали наши слабые места даже у Мыса Доброй Надежды. Однако главные силы немцев были сосредоточены в Северной Атлантике, где осуществляли свою хорошо известную тактику «волчьей стаи» против конвоев. За эти месяцы подводные лодки потопили 108 судов водоизмещением более 500 000 тонн. Атаки проводились днем и ночью. В одной из атак, длившейся четыре дня, конвой потерял одиннадцать судов, в то время как за весь август было уничтожено только четыре подводные лодки противника.[87]