Книга Голубая роза - Яна Темиз

– Хуже, господин Кемаль. «Этого» не было вообще. И мне очень стыдно, что я вчера нагородила целую пирамиду лжи.

– Не было вообще? – с удивлением переспросил сыщик. «Вот это да! Я исходил из того, что она создает путаницу со временем ради чьего-то алиби. Но тут, кажется, что-то другое…» – Госпожа Айше, если вы не торопитесь, может, поедем куда-нибудь, где можно выпить кофе и поговорить?

– С удовольствием. История моя долгая, и я бы не хотела рассказывать все это в машине. Но…

– У вас проблемы со временем?

– Мне только что сказали, что я должна заехать в ректорат. Говорят, что-то важное…

– Я вас отвезу и подожду, – Кемаль завел мотор и выехал с автостоянки. – Здание ректората – это Алсанджак, да? Вы решите свои проблемы, а потом мы выпьем кофе и спокойно поговорим, хорошо?

– Ладно, – машинально согласилась Айше, но тут же, опомнившись, запротестовала. – Но вы потратите кучу времени! Я же не знаю, зачем меня вызывают в ректорат и сколько я там пробуду. И вы намучаетесь с машиной – там проблема где-нибудь припарковаться. Если только у больницы. Давайте я вам лучше сразу все расскажу, тем более что рассказывать практически нечего: вашей девушки я в глаза не видела!

– Вы не правы, госпожа Айше. Рассказать вам есть что, и вы это знаете. А у меня и у самого к вам множество вопросов. На которые я хочу получить честные ответы. С парковкой у полицейских проблем не бывает… но, может быть, у вас просто другие планы на вечер? – он испытывал неловкость от этого, в сущности, нормального вопроса: он пришел ему в голову после ее упоминания о городской больнице – наверняка доктор Октай там практикует, поэтому она и знает, где можно оставить машину в этом районе.

– Нет, я сегодня совершенно свободна. А какие у вас ко мне вопросы? – полюбопытствовала Айше. «Кажется, она не возражает против кофе и разговоров, просто из вежливости отказывалась…» – подумал Кемаль, впервые в жизни не зная, как ему построить допрос свидетеля. Он планировал хитрые ловушки и логические ходы, при помощи которых уличит госпожу Демирли во лжи, и вот оказывается, что все эти уловки не только не понадобятся, но, Кемаль чувствовал, испортят все дело. Если она и намерена лгать, то будет делать это тонко и незаметно – не как в первый раз. А может быть, она действительно скажет «всю правду»?

– О, вопросов много. Например, я должен знать, с кем вы говорили по телефону, когда мы с вами расстались у лифта. С какими соседками и о чем вы беседовали на лестнице? Почему, когда я сказал, что я из полиции, вы ответили: «Я так и знала»? О каких трупах говорила Катя? И что это за теория про голубые розы? – Кемаль задавал свои вопросы, жалея, что не может нормально наблюдать за лицом собеседницы: движение в центре всегда было ужасным, а в час пик превращалось в настоящий кошмар.

– Ну, мои голубые розы к убийству точно отношения не имеют, – засмеялась Айше, – а про трупы и мою реакцию на то, что вы полицейский, я вам, пожалуй, скажу сразу. Только вы никому не рассказывайте, ладно? – как-то очень по-детски попросила она.

– Это такой секрет?

– Не то чтобы секрет, но… дело в том, что я пишу детективный роман, – Айше взглянула на собеседника, пытаясь по его профилю понять, не будет ли он над ней смеяться. Подсознательно она ожидала именно такой реакции, особенно от мужчины. Разве может мужчина воспринять всерьез то, что женщина вообразила себя писательницей? На ум тут же пришла знакомая фраза Вирджинии Вульф: «Когда женщина пишет любовную записку, никого не удивляет пишущая женщина»… а все остальные удивляют, и это какое-то нехорошее удивление, и сейчас она опять с ним столкнется. Айше внутренне сжалась и приготовилась к самозащите.

Они как раз остановились в одной из многочисленных пробок, и Кемаль смог позволить себе повернуться к Айше. В его взгляде она с облегчением увидела вовсе не насмешку и снисходительное внимание, а изумленный интерес и что-то вроде восхищения.

– Здорово! Дадите почитать?

– Вы же не любите детективы! – вспомнила Айше их первый разговор. – Да вам их, наверное, в жизни хватает?

– Конечно. Но литература ведь не жизнь, не так ли? – он, как оказалось, тоже помнил, о чем они говорили тогда в подъезде. – Литература интереснее. Хотя, если бы вы дали мне почитать свой роман, я мог бы, пожалуй, подарить вам несколько неплохих сюжетов.

– Да мне пока из своего бы выбраться! Знаете, оказывается, так трудно увязать все сюжетные линии! И потом я совсем ничего не знаю о работе полиции, а еще я никак не могу покончить с убийцей, – Айше сама не замечала, что с жаром рассказывает то, о чем долго думала и молчала, а если и говорила, то с теми, кто ее не слишком внимательно слушал и не разделял ее увлеченности. Сейчас она чувствовала, что разговор интересен не только ей, говорящей, но и слушающему, что бывает, к сожалению, не так часто.

– Что значит «покончить с убийцей»? – переспросил Кемаль.

– Видите ли, убийцу в конце романа надо куда-то деть, – стала объяснять Айше. Видно было, что эти объяснения нужны ей не для того, чтобы что-то внушить собеседнику, как это обычно делают люди, для которых все в жизни понятно и просто, а скорее для того, чтобы разобраться в проблеме самой – может быть, при участии слушателя. – По законам жанра убийца должен быть обнаружен и как-то наказан. Классическая формула: «преступление и наказание». И получается, что автор и читатель должны решить две задачи – логическую и нравственную. И я логическую создаю с удовольствием, хотя, запутывая читателя, и сама запутываюсь, но это так увлекательно, как шахматы! Просто игра. А вот с моральной стороной дела я никак не могу разобраться. Убивать плохо, так? И обычно автор отдает убийцу в руки правосудия, или убивает тоже, но не при помощи «хороших» персонажей, а выстраивая цепь случайностей, или заставляет совершить самоубийство… А мне мою убийцу жалко: это несчастная, запутавшаяся в жизни женщина. И что мне с ней делать? Оставить безнаказанной? Причем по моему сюжету у нее хоть нет маленьких детей, а если бы были?

– Вы думаете, лучше, если их будет растить мать-убийца?

– Я не знаю. Некоторые авторы упрощают себе жизнь, сводя все к логической задаче: угадали, кто и почему убил, и хватит. Так сказать, математическая модель детектива. Но это тогда не настоящая литература. Так… криминальное чтиво.

– И сколько же у вас уже трупов, как спросила эта непосредственная русская?

– Пока ни одного. Я только несколько глав написала.

– А разве по законам жанра не полагается, чтобы труп был уже на первой странице?

– Это полагается по законам коммерции – чтобы случайный непритязательный читатель не бросил книгу. А хороший читатель получает удовольствие от неспешного повествования, от знакомства с персонажами, с системой авторского изложения, от погружения в художественный мир… в книге же можно жить, вы не пробовали? Трупы для такого читателя – не самое главное. И вообще, поскольку мой роман вряд ли будет напечатан, я могу не следовать никаким законам и писать, как сама хочу.