Книга Цепная реакция. Неизвестная история создания атомной бомбы - Олег Фейгин

Над лесами и болотами проносится огненный вихрь, а вдали вырастает черный атомный гриб. Разрушения поразили всех – в радиусе нескольких километров лес превратился в обугленный бурелом с сожженными трупами людей и животных. Уцелели лишь железобетонные укрытия и тяжелые танки…»[36]

Через много лет даже нашлись очевидцы, в частности некий Адольф Ойле, который так описывал эту картину со слов своего отца, якобы входившего в группу инженеров, побывавших в районе взрыва:

«Я не знаю, с чем сравнить этот лес. Здесь словно произошло столкновение двух стихий – льда и огня. Уже за много километров до эпицентра на снегу лежит черная гарь; потом снег исчезает вовсе, и из обугленной земли торчат скелеты деревьев – переломанные, поднявшие ветви к небу, словно в агонии. Здесь есть только два цвета: черная земля и белое небо. Почва все еще теплая, падающий на нее снег мгновенно тает и превращается в черные лужи. Из всех картин ада, которые мне приходилось видеть в своей жизни, эта была самой достоверной.

Все находились под сильнейшим впечатлением от увиденного – даже физики, которые по идее должны были знать об эффективности собственной разработки. Разумеется, ни эсэсовцы, ни ученые не полезли в эпицентр взрыва – туда отправили солдат штрафных частей, которым пообещали свободу. После того как те вернулись с образцами и фотоснимками и подробно описали увиденное, их немедленно расстреляли и захоронили здесь же в братской могиле.

Еще одно доказательство часто приводят разные уфологи, описывая «Гомельскую геопатогенную зону», обнаруженную вскоре после Чернобыльской аварии в 1986 году. Тогда мельчайшие частицы радионуклидов выпали на обширных пространствах, захватив и Гомельскую область. Ветер понес радиоактивную пыль на Белоруссию и Польшу. И ученые, замерявшие радиационный фон в окрестностях Гомеля, обнаружили странную аномалию: наряду со свежим излучением наблюдалось старое, остаточное, как от давнего взрыва. Кто-то попытался поднять тему про более ранние аварии, но исследования моментально дали поразительные результаты: «старый» фон относится к первой половине 40-х годов!

Пытаясь разобраться в запутанной логике событий тех лет, надо отметить, что именно в начале июня 1944 года нацистская пропаганда стало широко обсуждать создание нового «чудо-оружия», способного в мгновения ока сокрушить врагов рейха. Эта странная, на первый взгляд, утечка совершенно секретной информации вполне укладывалась в сложную политическую игру Гиммлера, который, будучи не в силах полностью скрыть истинный масштаб работ над ядерным оружием, в очередной раз прибег к дезинформации окружающих, одновременно заостряя их внимание на таких успешных проектах, как создание изотопных сепараторов.

Между прочим, еще одним местом «подпольной» сборки ядерных боеприпасов может быть местечко Буцбах неподалеку от Франкфурта. Именно там проводились всяческие опыты с новыми моделями изотопных сепараторов, построенных по принципу «молекулярного луча» и «изотопного шлюза». Некоторые историки «Уранового проекта», подобно Фарреллу, вообще высказывают мнение, что пунктов сбора первых немецких атомных бомб было несколько, и наиболее вероятными среди них следует считать Буцбах и Хехинген. Осторожные оценки количества обогащенного урана-235, полученного в 1941–1944 годах, приводят к мысли о «начинке» для по меньшей мере трех– или четырехкилотонных А-бомб, однако здесь надо согласиться со скептически настроенными исследователями, указывающими на множество еще неизвестных факторов. К тому же достоверно никто не знает, какими запасами гексафторида урана располагали немецкие атомщики в 1943–1945 годах. Известно только, что большое количество урановой руды поступало кроме Хехингена в Лихтерфельд и Целле, где под руководством Манфреда фон Арденне успешно работали электромагнитные разделители изотопов урана и ультрацентрифуги[37].

В данных экспериментальных центрах проводились какие-то монтажные работы фирмы Hellige с таким уровнем секретности, что отчеты о полученных результатах не поступали даже руководству «Уранового клуба». Удивительно, но в документах «Уранового проекта» после 1942 года практически перестала упоминаться тяжелая вода и все связанные с ней проблемы. Вероятно, руководство проекта посчитало строительство установок для ее получения делом третьестепенным, что может быть напрямую связано с получением достаточного количества высокообогащенного урана-235. Совершенно иначе задача производства тяжелой воды ставилась в Америке, где эта проблема сразу же была названа «сверхважной» и получила весьма солидное финансирование.

Альтернативная точка зрения на структурные изменения, произошедшие в «Урановом проекте» осенью 1943 года, четче всего выражена в работах известных исследователей военно-технических тайн Третьего рейха Гари Хайленда и Джима Бэгготта. Из них следует, что с началом инженерно-технического конструирования А-бомбы собственно исследовательская деятельность получила совершенно новое направление, которое доктор Дибнер сформулировал как «Вопрос производства ядерной энергии отличным от расщепления урана путем, решаемый на самой широкой основе». Таким образом, весной 1944 года ведущий научный специалист группы Дибнера – профессор Герлах начал исследовать термоядерный синтез по теме «Опыты возбуждения ядерных реакций с помощью взрывов».

В течение лета 1944 года на полигоне СС в Куммерсдорфе была проведена серия экспериментов по инициированию термоядерных реакций путем подрыва кумулятивных зарядов обычного взрывчатого вещества. В данных опытах использовались полые серебряные шары диаметром от пяти до десяти сантиметров, наполненные тяжелым водородом и заключенные со всех сторон во взрывчатку. Предполагалось, что серебро сохранит следы радиоактивного излучения, вызванного термоядерными реакциями, при одновременном подрыве взрывчатки со всех сторон. При этом серебряные шары под действием взрывной силы сжимались со скоростью, превышающей 2500 метров за секунду. В шарах развивались громадные температуры и давления, но следов радиоактивного излучения обнаружено не было.

Подобными вопросами, намного опережающими свое время, занимались и другие исследовательские группы, не занятые в проектах дальнейшего развития урановых котлов с критической массой ядерного топлива, производстве нужного количества урановых пластин и конструировании ядерного боезапаса.

В середине 1944 года в «Урановом проекте» произошли какие-то очень серьезные события, предположительно связанные с испытанием и налаживанием серийного производства А-бомб. Документальных свидетельств о причинах возникновения этого поворотного пункта в деятельности «Уранового клуба» сохранилось ничтожно мало. Чаще всего здесь цитируется некий аналитический меморандум разведывательного отдела 9-й воздушной армии США от 19 августа 1945 года под довольно странным названием «Исследования, изыскания, разработки и практическое использование германской атомной бомбы».