Книга Цепная реакция. Неизвестная история создания атомной бомбы - Олег Фейгин

В этом необычном документе вместе с показаниями интернированных членов «Уранового клуба» приводятся свидетельства командира экипажа бомбардировщика Heinkel-111 Ганса Цинссера, который принимал участие в испытаниях неких «сверхмощных фугасных бомб» в начале октября 1944 года. Согласно полетному заданию он должен был наблюдать за последствиями применения «оружия возмездия», делая облет эпицентра на расстоянии десяти километров. По словам пилота, сначала он увидел слепящую вспышку взрыва, затем машину встряхнуло сильной ударной волной, и над землей возникло многокилометровое грибовидное облако. Ко всему прочему, возникли очень сильные электромагнитные помехи, нарушившие радиосвязь.

Заканчивается этот доклад резолюцией разведуправления сухопутных сил США, в которой делается любопытный вывод, что к концу 1944 года вермахт скорее всего уже обладал «несколькими единицами испытанных атомных боезарядов, но не смог их применить на европейском театре боевых действий по не зависящим от его руководства причинам из-за эффективных авианалетов союзной авиации, разбомбившей специальные металлургические предприятия, исследовательские центры и источники тяжелой воды.

В приложении, включавшем справку Научно-технического комитета, указывалось, что скорее всего в рамках «Уранового проекта» разрабатывался урановый вариант А-бомбы, поскольку плутониевые боезапасы не упоминаются ни в одном из захваченных документов. Однако из некоторых материалов Управления вооружений и боеприпасов вермахта можно сделать вывод, что уже зимой 1941–1942 года в «Урановом клубе» широко обсуждались принципы наработки плутония в урановых котлах разной конструкции с последующим конструированием ядерных боеприпасов.

В 1978 году Агентством национальной безопасности (АНБ) США была рассекречена шифрограмма, переданная 12 декабря 1944 года в Токио из японского посольства в Стокгольме под общим заголовком: «Доклад о бомбе на основе расщепления атома», в которой говорилось:

«Достоверно известно, что во время битвы на Курской дуге германская армия испытала на русских совершенно новый тип оружия… Всего нескольких бомб (каждая с боевым зарядом меньше пяти килограммов) оказалось достаточно, чтобы уничтожить стрелковый полк полностью до последнего человека…

Все люди и лошади в районе взрыва снарядов были обуглены до черноты, и даже детонировали все боеприпасы. Точно известно, что тот же тип оружия был испытан в Крыму»[38].

В документах АНБ также говорилось, что в Лондоне при бомбежках в октябре – ноябре 1944 года возникли необычные пожары неизвестного происхождения, которые стали причиной многочисленных человеческих жертв и разрушений промышленных зданий. Правительство Великобритании предупредило граждан о возможных немецких бомбардировках с применением бомб на основе расщепления атома. Американское военное руководство тоже заранее уведомило, что восточное побережье США может быть выбрано в качестве цели для ударов неких немецких летающих бомб.

Итак, 24 августа 1944 года Геринг на основе прямого указа Гитлера от 19 июня 1944 года «О концентрации исследований по новым типам вооружения» издал приказ о проведении полной реорганизации атомных научных исследований. С этого момента все без исключения работы «Уранового проекта» должны были проводиться под полным руководством научного штаба Объединения специальных военных исследований Имперского исследовательского совета. В эту структуру под сопредседательством Геринга и Гиммлера входили несколько специальных отделов под руководством крупнейших ученых. Структурные изменения коснулись и общей стратегии выполнения «Уранового проекта».

Так, новые исследовательские центры согласно указаниям Гиммлера стали размещать вблизи крупных концентрационных лагерей, таких как Освенцим, где был построен гигантский завод по производству синтетического каучука. Однако, несмотря на то что здесь трудились тысячи квалифицированных специалистов и десятки тысяч заключенных концлагеря, а само производство потребляло электричества больше, чем один промышленный район Берлина, ни в одном документе ведомства Шпеера не зафиксирован выпуск конечного продукта этого громадного завода.

По мнению Фаррелла, это был промышленный комплекс по разделению изотопов урана. Он удачно располагался неподалеку от чешских и германских урановых рудников и источников электроэнергии – гидроэлектростанций, необходимых для изотопной сепарации. К тому же этот «каучуковый» комбинат был связан сетью автобанов и железнодорожных путей с Нижней Силезией, где предположительно находилось несколько подземных центров для сборки ядерных боеприпасов.

Все это ставит под сомнение многие «канонические» истории о том, что с начала 1944 года, когда военные действия перенеслись на территорию Германии, никакие проекты реорганизации «Уранового проекта» уже не могли дать положительного результата, а лишь усилили общую неразбериху в ядерных исследованиях. Здесь в качестве примера чаще всего приводятся разногласия между творческими коллективами Гейзенберга – Вирца и Позе – Рексера, якобы яростно споривших об оптимальной конфигурации урановой «начинки» ядерных котлов. При этом группа Гейзенберга вроде бы безрассудно отстаивала «пластинчатый» вариант, а группа Позе – «стержневой».

В конечном итоге из-за близости к руководству «Уранового клуба» победил Гейзенберг, бессмысленно использовав в своих опытах последние ресурсы рейха: свыше двух тонн урана и почти три тонны тяжелой воды. А к этому времени ее производство фактически прекратилось, поскольку союзная авиация полностью разбомбила последнего производителя этого продукта – комбинат IG Farbenindustrie в Лейне.

Подобная бесконечная череда неудач и блужданий по тупиковым направлениям явно выглядит искусственно, поэтому еще Роберт Юнг взял на себя смелость озвучить идею об «интеллектуальном сопротивлении нацизму» под руководством Гейзенберга. Как уже говорилось, это во многом противоречит позиции самого Гейзенберга, что он и не преминул высказать в своем письме автору. В следующем издании своей книги «Ярче тысячи солнц» Юнг опубликовал письмо Гейзенберга, но оставил в нем только общую часть положительного отзыва о своем произведении.

На общем фоне неудач немецких физиков необычно выглядит просочившаяся в Лондон информация о большом достижении ученых из лаборатории под руководством Боте и Фюнфера, в ноябре 1943 года в присутствии Гейзенберга успешно запустивших урановый котел с графитным отражателем, содержащим 1,25 тонны урана, 1,5 тонны тяжелой воды и 10 тонн сверхчистого графита, окружавшего кадмиевые стержни. Это позволило эффективно контролировать и регулировать цепную реакцию, хотя профессор Вирц считал данный ядерный котел экспериментальным и субкритическим со сравнительно небольшим коэффициентом размножения нейтронов.

В январе 1944 года группа профессора Вирца успешно испытала новый реактор с использованием кубиков урана. Но тут из Имперского исследовательского совета поступило срочное предписание об эвакуации персонала и оборудования в небольшое местечко Хайгерлох, расположенное в 15 километрах к западу от Хехингена. Хорошо зарекомендовавший себя урановый котел предполагалось разместить в заброшенной каменной штольне. В начале февраля Вирц, Герлах и Дибнер с колонной грузовиков, перевозивших уран, графит, тяжелую воду и оборудование, прибыли на новое место дислокации.