Книга Цепная реакция. Неизвестная история создания атомной бомбы - Олег Фейгин

Между тем сам Гейзенберг продолжал экспериментальные работы в бункере, находившемся неподалеку от институтского здания, и вместе с профессором Боте по-прежнему готовился к своему грандиозному опыту с урановым реактором, который должен был вместить не менее полутора тонн тяжелой воды и трех тонн урановых пластин. В середине октября Гейзенберг рассказал о своих планах на секретном совместном заседании «Уранового клуба» и Берлинского физико-технического общества. После его доклада возникла бурная полемика между профессорами Езау, Позе и Рексером, каждый из которых, критикуя конфигурацию урановых пластин, предлагал свои оптимальные варианты. Езау считал, что лучше всего зарекомендовали себя именно кубики из урана, а Позе и Рексер предлагали различные виды стержней.

Несмотря на высокий уровень режима секретности, материалы этого совещания также попали в Лондон. Большинство британских атомщиков склонялись к повторению грандиозного опыта Гейзенберга, поскольку рассчитать реактор, составленный из пластин, было гораздо проще, чем выстроенный из множества кубиков. Но эксперимент откладывался: металлурги не могли отлить тяжелые урановые пластины. Пришлось ждать, пока материалы поступят из Соединенных Штатов. Была и другая проблема, связанная с высокой химической активностью концентрированного урана, требовавшего особых мер защиты от коррозии. Химики фирмы Auer быстро нашли способ надежной изоляции урановых слитков, покрывая их фосфорной эмалью. Это техническое решение так и не стало известно союзникам, поэтому американские и британские физики до самого конца войны с переменным успехом экспериментировали с различными металлическими оболочками, стойкими к коррозии и мало поглощающими нейтроны.

Впрочем, в это же время в Лондон попал еще один пакет дезинформации, в котором описывался грандиозный успех нового уранового котла, начиненного прессованными урановыми кубиками, подвешенными на тонких проволочках из легкого сплава в тяжелой воде. Это, конечно же, был еще один тупиковый путь, хотя в сообщении, на этот раз бельгийского агента, указывались детальные параметры уранового котла, наполненного сотней урановых кубиков, расположенных на одном и том же расстоянии в 14,5 сантиметра друг от друга. При этом каждый кубик якобы был покрыт каким-то новым засекреченным изолятором на основе полистирола. Всего было задействовано 254 килограмма порошка металлического урана и 4,3 тонны парафина с 610 литрами тяжелой воды. Имелись и «рабочие» модификации данного реактора со 180 и 420 кубиками прессованного урана общим весом в 564 килограмма, погруженные в 592 литра тяжелой воды.

Эти проекты «самодействующих урановых машин», непрерывным потоком следующие из Берлина в Лондон, действительно погубили атомный проект, но не немецкий, а британский. Во-первых, они внесли невообразимую сумятицу в ряды английских ядерщиков, а во-вторых, сильно ухудшили их отношения с американскими коллегами, поскольку к ним непрерывно поступали разнообразные заявки на материалы и оборудование, которые они были вынуждены удовлетворять в обмен на «ценную» развединформацию.

Таким образом, самые непригодные схемы немецких урановых котлов периодически уводили далеко в сторону англо-американские поисковые работы. К тому же союзники были очень далеки от реальности в своих оценках достижений «Уранового клуба», считая его уже практически распавшимся и неспособным к дальнейшей творческой деятельности. Ко всему прочему, в немецких газетах появилась информация о том, что «в результате варварских бомбежек Франкфурта известное металлургическое предприятие Degussa лежит в руинах и фактически не подлежит восстановлению». Несмотря на то что открытое упоминание столь секретного объекта несколько насторожило МИ-6, аналитики британской секретной службы все же пришли к выводу, что теперь ни о каком производстве немецкого урана не может быть и речи.

Между тем в конце 1943 года произошла беспричинная отставка профессора Езау, год назад возглавившего довольно успешный проект, и 2 декабря 1943 года Геринг подписал указ о назначении с 1 января 1944 года руководителем всей ядерной программы Германии профессора Герлаха из Мюнхена, известного разработчика торпедных взрывателей. Исчезновение Езау и назначение Герлаха, проявившего себя именно в инженерно-технических исследованиях, совпало с появлением загадочного проекта «Локки», имевшего высший приоритет в имперской программе вооружений. Он находился под личным контролем Гиммлера, а поскольку в руках главы СС были сосредоточены громадная власть и очень большие ресурсы, надо думать, что проект продвигался вперед быстрыми темпами. Что же скрывалось за этим образом мистического волка из древних скандинавских легенд? Фаррелл и Ирвинг единодушно считают, что речь идет именно о создании ядерных боезапасов, и в конце 1943 года инженеры-физики уже смогли представить Гиммлеру первый образец немецкой атомной бомбы.

Несомненно, что ядерный боезапас должен был пройти полноценное натурное испытание, и тут возник сложный вопрос: где испытать эту А-бомбу? Судя по многим косвенным деталям, Гиммлер хотел всячески скрыть и даже дезавуировать успех немецких ученых, сделав атомную бомбу разменной монетой в сложной политической игре. Фаррелл приводит докладную записку, якобы переданную ему анонимным архивариусом спецхрана Пентагона и захваченную в свое время союзными войска на территории Франции. В ней говорится, что объект «Локки» готов к испытаниям, для которых были проанализированы следующие районы:

1. Северное море и Ледовитый океан. Эти места достаточно пустынны, однако находятся слишком близко от нейтральной Швеции и Британии. Кроме того, на водной поверхности трудно будет всесторонне оценить все поражающие факторы объекта.

2. Горная местность в северной или центральной Европе. Это малонаселенные районы, но они сравнительно легкодоступны, однако испытания в горах с большим выбросом энергии могут вызвать существенные тектонические сдвиги, сопровождающиеся обвалами и лавинами, что, несомненно, привлечет лишнее внимание геологов и вулканологов.

3. Восточная Европа. Здесь имеются значительные безлюдные пространства лесов и лесостепей, хорошо подходящие для испытаний. Отрицательным фактором являются враждебность местного населения и возможность попадания информации к партизанам и связанным с ними разведывательно-диверсионным группам.

Американский историк считает, что в конечном итоге было решено провести первое натурное испытание в декабре 1943 года в западной части оккупированной Белоруссии. Для обеспечения скрытности и безопасности операции был выбран предлог ликвидации партизанских очагов летней «рельсовой войны», для чего в лесные массивы к юго-западу от Гомеля были переброшены три дивизии СС. В течение зимы 1943–1944 года они всячески зачищали громадное пространство в несколько сотен квадратных километров, отправляя местное население в концлагеря и на работу в Германию, а также уничтожая партизанские отряды. Наконец в начале марта 1944 года объект «Локки» был доставлен на место испытаний в глухой болотистой чаще.

Фаррелл так реконструирует это историческое событие:

«В радиусе от нескольких сотен метров до трех километров разместили образцы военной техники, разнотипные строения от деревянных до железобетонных с животными и военнопленными, а также танки, включая новейшие «Пантеры» и «Тигры». В далеком бункере с наблюдательным пунктом расположились творцы атомного оружия и несколько высших чинов СС, включая самого рейхсфюрера. Все расположились вокруг телескопических перископов и пультов с многочисленных датчиков. Все внимание сосредоточено на Гиммлере, который энергично бросает команду «начинайте», и профессор Езау включает большой красный рубильник…