Книга Контрразведчик - Денис Козлов

Старший лейтенант прекратил связь и достал водку с закуской.

— Чего без дела сидишь? — кинул он Руслану и, перехватив его взгляд, прикованный к автомату, прислоненному к колесу машины, сказал: — И не думай. Я тебя быстрее придушу. Сил хватит.

Однако автомат взял в руки.

— Выходи на связь с Рафиком.

— А что говорить-то?

— А то и говори. Приехали днем из контрразведки. Допытывались, где Екимов. Спрашивали, не связан ли ты с подпольем, так как из района перехватили сигнал станции. Понял?

— Да.

Максим выпил первые сто граммов и стал слушать, как передает сигнал Руслан. Когда тот окончил сеанс, старший лейтенант указал ему место, куда отойти, и сам, не сводя глаз с муллы, сел за передатчик.

— Ну что, как сигнал?

— Перехватили! — раздались сквозь шипение эфира слова Радчикова.

— Отправляйте группу. Тут будет передатчик и связанный связной банды Смирнова.

— Понял тебя. А ты?

— Дайте мне еще сутки.

— Коновалов тебя съест. И нас всех.

— Конец связи.

Максим ухмыльнулся, глядя на округлившиеся глаза Руслана.

— А ты как думал? Я что, дурак тебе доверять?

Руслан рванулся было в сторону дороги, но Максим приложил его по затылку кулаком. Связав и забрав все документы, он снова сел за руль…

33. Сайгон нашего времени

Миновав Наурскую, Максим, справедливо считая, что на выездах из республики уже есть приказ не выпускать старлея Михайленко, встретил тыловую колонну, идущую на «большую землю». С разрешения старшего колонны, объяснив срочной необходимостью доставить в Ханкалу к празднику свинины, он вывел свой «УАЗ» почти в середину колонны между двумя гружеными «Уралами».

— А чего, — спросил старший колонны, — тебе даже пропуск не выписали?

— Да какой, — отмахнулся Максим. — Вы, товарищ майор, генерала Хоменко знаете?

— А-а-а, — протянул майор, — можешь не продолжать. Захотелось хохлу сала?! Знакомо. Ладно. Через КПП проскочим. Там лабухи — машины считать не будут.

Под вечер, когда звезды одна за другой зажглись на небе, колонна, перевалив через мутный Терек, двинула к моздокской части, а Максим — к отелю «Моздок».

Говорят, жизнь в городе начинается, когда в него входят гусары. Моздок гусары не покидали уже лет десять. Его еще называли нашим Сайгоном. Моздок был своеобразным перевалочным пунктом от «большой земли» — России в Чечню. Здесь отдыхали, просаживая «боевые» выплаты, офицеры и солдаты, едущие домой. Здесь же останавливались и те, кто ждал колонн в Чечню. Обилие продающихся спиртных напитков, проститутки, всезнающие таксисты, банды, зарабатывающие на облапошивании получивших деньги военных, — одним словом, город представлял собой огромный котел прифронтовой жизни.

В баре вышеназванного отеля девочки щебетали на сотнях языков и наречий, сидя на коленях офицеров, в глазах которых можно было прочесть: «вот и выжил» или «а выживу ли я завтра?». Тут были не редки драки и поножовщина, игры в русскую рулетку и случайные смерти. Новости и информацию со всей Чечни о войне и о жизни тоже можно было узнать здесь. Предварительно поделив процент ее достоверности на тридцать три.

— Кто из внутренних войск у вас гостит? — задал Максим с порога вопрос распорядителю гостиницы, записывающему номера удостоверений тех, кто остановился тут передохнуть.

— Я справок не даю, — ответил тот и повернулся спиной к Михайленко, делая вид, будто что-то записывает в книге приема посетителей.

— Мне скажешь, — развернул распорядителя за плечо к себе старлей и сунул ему под нос удостоверение ФСБ.

— А… Ну вот, смотрите. Мы тут по родам войск не ведем разграничение.

Максим повел пальцем по записанным фамилиям. Палец остановился на фамилии Сорокин.

— Ваш гость из шестьдесят седьмого на месте? — спросил старлей.

— Я точно не знаю. Но, по-моему, сегодня он никуда не выходил.

Поднявшись на третий этаж, Максим постучал в номер. За дверью была слышна возня, грубый женский голос что-то вещал по радио.

На стук, однако, никто не отреагировал. Михайленко постучал более настойчиво.

— Старший лейтенант Сорокин, откройте! — грубо сказал он.

Из комнаты понеслась нецензурная брань, после чего дверь грохнула. Послышался звук разлетевшейся табуретки.

— …в жопу, — это слово было, пожалуй, единственным приличным из всего речевого потока, вылившегося из-за двери.

— Сорокин, я не шучу. При невыполнении распоряжения мы будем применять оружие.

— Оружие, суки? — раздался крик. — Я вам щас дам оружие!

Дверь слетела с петель и, ударившись о противоположную стену коридора, рухнула рядом с Максимом, чуть не задев его лицо. В проеме показалось больших размеров голое тело с овальным лицом. В руках у нагого был автомат.

— Кому тут голову проломить?

— Ты, блин… — Максим не мог найти слов. Он просто не ожидал такой реакции. — У тебя что, мозгов совсем не осталось?

Тело посмотрело на Михайленко с недоверием, а потом улыбнулось людоедской улыбкой.

— Максимушка! А чего сразу-то не сказал? — крикнул он и обнял, не выпуская автомата из рук, старлея. — Как ты? Какими судьбами?

Максим почувствовал, как в железных объятиях хрустят его кости. Еще немного — и ребра, лопнув, разрежут кожу.

— Да отпусти же, удавишь! — на выдохе крикнул он.

В эту секунду на этаж выбежал администратор. Увидев, как огромный голый мужик любовно тискает, подняв сантиметров на сорок от пола, человечка пожиже, он невольно покраснел.

— Простите, — сконфузился администратор, — но дверь сами вставите или заплатить придется…

— Заплатим, — пробасил Сорокин, отпуская на землю обмякшее тело Михайленко. — Ну, проходи, старина, — продолжая похлопывать огромной лапой по плечу Михайленко так, что тот каждый раз пригибался, продолжил мужчина, — я тут уже второй день парюсь.

В номере царил полный кавардак. Винные бутылки вперемешку с окурками устилали пол. Возле кровати шкурой бизона лежали семейные трусы Сорокина, закрывая пространство до стола. Из-под одеяла выглядывала испуганная головка молодой горянки.

— Родная, ты это… в две минуты уложишься? Ко мне друг приехал.

Та послушно кивнула и, смущенно прикрывая руками тело, активно принялась бегать между трусами Сорокина и выбитой дверью, собирая свое белье и одеваясь на ходу.

Застегнув штаны и накинув на плечи китель, Сорокин вышел и, не глядя на администратора, сунул ему в карман купюру. Максим пошел вслед за однокурсником.

Внизу было накурено. Вечернее количество пьяных увеличилось.