Книга Контрразведчик - Денис Козлов
- Жанр: Книги / Боевики
- Автор: Денис Козлов
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Особую благодарность хотелось бы выразить людям, чьи поступки можно было бы ставить в пример любому офицеру.
Генералу Зубареву, командиру 46-й бригады. Капитану Олегу Недобежкину, «краповику», потерявшему ногу в первую чеченскую войну, но продолжившему с протезом служить и участвовать в операциях до 2004 года — второй кампании. Алексею Екимову — майору, командиру 4-й группы спецназначения 20-го отряда спецназа. И многим тем ребятам, кто, постоянно рискуя своей жизнью, выполнял задачи, несмотря на аресты честных офицеров и другие факторы, мешающие служить своей стране и своему народу.
Блеснув на солнце сквозь стекло стаканов, офицерские звезды упали на дно и через мгновение стали колоть языки и щеки их хозяев.
— Товарищи офицеры! — убедившись, что все стаканы опустошены, начал командир батальона. — Вот вы уже и не курсанты. Все эти пять лет я не сказал ни одному из вас хорошего слова. Ни один из вас не может похвастаться тем, что я не капал ему на мозги. Вы вешались от недосыпа в карауле, уча наизусть устав, орали матом от напряжения на марш-бросках, вы проклинали меня, драя сортиры и взлетку, вы все, — и он весело оглядел строй новоиспеченных лейтенантов, — хотели на выпускном набить мне морду и кинуть меня в Неву. Злость, которая накопилась за пять лет казармы, вам очень пригодится в этой жизни. Через месяц вы попадете в боевые части и подразделения. Хотелось бы верить, что мы здесь вас воспитывали не зря, и вы… в общем, не только злом нас помянете. Через месяц, приняв под свою команду взвода, вспомните, чему мы вас учили. На этом наставления больше не читаю. Остается выяснить один вопрос. Я все же хочу узнать, кто написал этот плакат.
Мацко развернул грязный лист ватмана. Увидев его, строй загоготал. Ровно два года назад, на марш-броске, когда батальон, увешанный бронежилетами, оружием, вещмешками, устал и уже почти полз, полковник Мацко, требовавший продолжать бег, увидел на пригорке дохлую собаку, в зубах которой был этот самый лист ватмана, а на нем большими печатными буквами начерчено: «В моей смерти прошу винить полковника Мацко». Тогда батальону пришлось бегать всю ночь под проливным дождем и весь день под кипящим во влажном воздухе солнцем. Но батальон, бегая и задыхаясь, смеялся. Последовавшие затем наряды по сортирам не помогли в выявлении наглеца. Не помогли и «штатные» стукачи.
— Отставить смех, — произнес Мацко. — Так кто?
— Я, товарищ полковник! — Из второй шеренги, согласно строевому уставу тронув плечо впереди стоящего и чеканя шаг, вышел невысокого роста, с острым носом, темно-карими глазами и разделенным ямочкой подбородком офицер. — Лейтенант Михайленко.
Парень все сделал по уставу и, отдав воинское приветствие, заставил полковника козырнуть в ответ.
Мацко еле заметно ухмыльнулся.
— Ну, значит, все правильно, Михайленко. По распределению ты идешь в разведку тридцать четвертой ОБрОН[1]. Там весь твой задор пригодится. Бригада через месяц как раз в Аргун смену везет. А я, старик, буду всегда помнить, что было у меня сто восемьдесят четыре курсанта и Максим Михайленко. А выпустил я сто восемьдесят пять офицеров.
Ночью было прохождение строем по Дворцовой площади, раскачивание Александрийского столпа и ресторан…
Незаметно пролетел первый офицерский отпуск Михайленко, и вот уже пришла пора прощаться с родными.
В Моздок Максим приехал за два дня до конца официального отпуска.
— Чего так рано? — удивился старший офицер на вертолетной площадке, которая находилась за Тереком в нескольких километрах от самого города. — Мог бы еще два дня по бабам бегать.
— За то, что раньше приеду, никто и слова не скажет, а вот если опоздаю…
— Хрен с тобой, — улыбнулся майор. — Но все одно: ночь тебе тут коротать придется. Сегодня кто-то из большого начальства летит, под него «вертушка» забита. А завтра «корова»[2]на Ханкалу пойдет, с ней и отбудешь. Оттуда — с тыловой колонной до места.
— Не вопрос. А где ночевать?
— Да тут, на лавочке. Погода-то теплая.
Вертолетная площадка представляла собой небольшую посадочную полосу, на которую могло приземлиться не более десяти вертолетов, с домиком-будкой дежурной службы, двумя гостевыми палатками, в которых ожидали своего вертолета офицеры из числа бывалых, и хлипким забором. Между палатками и будкой грязным ржавым ведром обозначилось место для курения, рядом с которым были установлены три круговые лавочки. Ближе к вечеру лавочки на площадке заполнились, а затем Михайленко с еще тремя десятками таких же, как он, стал здесь же готовиться ко сну.
Ночь принесла долгожданный прохладный ветер. Но июльское солнце перегрело землю так, что она даже ночью сохраняла в себе дневной жар. Вместе со звездами проснулись сверчки и цикады. И уже через десять минут после появления луны все в округе наполнилось их песнями.
А еще через десять минут у шлагбаума вертолетной площадки зазвучали совсем иные трели.
— Меня, бля, боевого прапорщика… Свиньи, мать вашу…
Кто-то ломился в будку к дежурной службе с требованием пропустить на площадку и внести в полетный список.
— Иди проспись, — ответил из окошка будки майор. — Внесу тебя, не боись.
Под единственным тусклым фонарем, состоящим из лампочки и модифицированной под флакон консервной банки, вырос огромный, раскачивающийся от выпитого, человек.
— Чо сидите? А вы хоть знаете, куда летите? Я неделю назад сорок человек вот этими руками, — и он показал огромные, волосатые, словно хобот слона, руки, — хоронил. Вы все сдохнете… И за что? На хрен вам это уперлось? Домой, бля, идите.
Голос прапорщика становился все громче и скоро перешел в крик.
— Вы чего, за бабло олигархов помереть хотите? Они будут в Лондоне или Альпах гулять, а вы дохнуть! Вам это нужно? А? Чего молчите?
— Спать хотим, придурок, — донесся возглас со стороны палатки.
Все присутствующие на площадке обернулись и, увидев в темноте лишь огонек от сигареты, стали ждать продолжения действа.
— Это кто тут вякает? — прапорщик развернулся в сторону палаток. — Гадом буду, ты сейчас сорок первым станешь. Ну-ка, покажи личико!
Ответа не последовало. Даже те, кто пытался ни на что не обращать внимания в надежде уснуть, оторвали головы от вещмешков и затаили дыхание.
— Что? — снова завопил прапорщик. — Зассал? Хлеборезку свою открыл, а ответить за базар кишку сводит? Я тебе, блин…
