Книга Контрразведчик - Денис Козлов

Девушка, кивнув, ушла.

— Красивая… — протянул Максим.

— Я тебе глаза вырежу, если что, — спокойно, но очень тяжело сказал Мага. — Это моя дочь.

Максим не нашелся, что ответить. Он молча принял сумки, принесенные Тамарой. А позже помог ей донести к машине канистры.

— И не страшно тебе здесь? — спросил, рассматривая правильные черты лица девушки.

— Мне? — Ее звонкий голос привлек внимание отца, увидев взгляд которого, Тамара спрятала улыбку и просто ответила «нет».

— Прощай, Мага, и — спасибо.

— Не умри, смотри. Хотя ты, похоже, ищешь смерти?! Переждал бы. Это чувство уйдет.

— Все уйдет, Мага. Рано или поздно.

— Не все. Остается память. А в чем память будет о молодом офицере, погибшем по собственной безмозглости?

— А в чем будет память о спокойном старом офицере, который не смог ничего изменить? Даже себя?

— Тебе видней. Давай, поезжай.

Максим понесся по дороге. Через минут двадцать он уже был в Толстой-Юрте.

Сняв ствол с предохранителя и дослав патрон в патронник, он постучался в дверь знакомого дома.

— Салям, Руслан, — сказал он открывшему дверь хозяину и, толкая его грудью, зашел во двор. — Разговор есть серьезный…

— Я, что я…

— Иди в дом.

Они прошли на кухню. Там, за конфорками и кастрюлями, хлопотала жена.

— Скажи, чтобы оставила нас.

Женщина не стала ждать, когда ей это скажет сам Руслан, и быстро вышла.

— А теперь будь внимательным, — тихо и спокойно проговорил Максим и положил на стол перед Русланом схему бочки-фугаса и иные документы, переданные майором-краповиком. — От этого зависит твоя жизнь.

— Но я… Что я должен… Откуда я знаю… — пытаясь улыбнуться, но заметно нервничая, затарахтел Руслан.

— Я не шучу. У тебя и у меня есть пять минут. Посмотри почерк и скажи, чей он. Время пошло. — Михайленко снял часы и положил их на стол.

Наступила тишина, в которой слышен был лишь ход стрелки.

— Я не знаю, чей это.

— Прощай, Руслан, земля пухом, — Максим поднял автомат. — Ты же мулла. Самый грамотный в районе. Это писали тоже где-то здесь — либо в Червленой, либо в Толстой-Юрте. Ты должен знать. Почерк очень ровный. Хотя — чего это я… Прощай.

— Нет, — зажмурившись и чуть присев, сказал Руслан. — Я попробую вспомнить.

— Осталось три минуты.

Руслан весь вспотел. Он вглядывался в почерк. Потом посмотрел на Максима.

— Это почерк Екимова… — тихо сказал, вжавшись всем телом в стул, Руслан.

— Это твой почерк, собака… — ответил Максим.

У Руслана на глазах выступили слезы.

— Я не хотел… Они меня заставили… — как бы оправдываясь, начал он.

Максим знал, что делает: сначала надо надломить человека, иначе в короткий промежуток времени информации не добыть. Он еще на выезде из Ханкалы понял, кто автор документа, сравнив почерк доносов, хранившихся в папке Екимова, с бумагами, переданными краповиком. Радиоперехваты в Толстой-Юрте и время первой встречи с Русланом тоже говорили о многом. Руслан тогда моментально отчитался перед связным Смирнова, кто пришел и что спрашивал.

— Так, родное сердце, теперь без вранья. А времени все меньше. Вот фотографии, — Максим достал фотографии, сделанные Куйбышевым. — Кто из этих офицеров был здесь, когда провозили арабов? Смотри на часы, осталось две минуты.

Руслан, облизывая губы, начал перебирать фотографии.

— Вот этот. Он был.

На заднем плане снимка за спиной начальника оперативного штаба возле машины стоял капитан рембата — высокий русый парень с улыбкой деревенского пастуха, у которого сбежала корова, но ему плевать. Капитан что-то говорил солдату — водителю КШМ комендантского полка. Такого оборота событий Максим не ожидал. Он недоверчиво посмотрел на Руслана. Казалось, он уже готов — в таком состоянии трудно врать. Либо очень хорошо играл.

— Так. Осталась минута. Теперь подробно расскажи, кому именно ты говорил о нашем приезде с Екимовым. Позывной, фамилия, место нахождения.

— Меня же убьют.

— Могут. А я точно.

— Рафик. Рафаэль Хасанов.

— Позывной?

— Ра… Рафик…

— Частота?

— Я не разбираюсь. Вот, ставлю на эти цифры, — показал Руслан бумагу с записанной частотой и временем смены частот.

— Тащи передатчик.

— Меня убьют, если узнают… Всю семью убьют…

— Тащи, завтра верну. Кто этот Рафик?

— Из Червленой. Он связной. Кому передает — не знаю.

— Тебе, Руслан, повезло. Ты очень живучий. Может, и до счастливого будущего доживешь. Теперь поехали.

— Куда?

— Ой, Руслан… Ты же мулла… На все воля Аллаха. И немножко моя. Поехали. Завтра вернешься.

— Все?

— Как получится. Ты же верткий. Я тебя побью, если надо. Скажешь, взяли в заложники… Или нет… Лучше завтра с утра побежишь к своим и расскажешь, что тебя взяли контрразведчики. И били, чтоб узнать частоту… Ты не сказал, но передатчик уже в Ханкале… Может, и пронесет тебя…

— Понял.

— Ты же знал, что этим кончится?!

— Я не думал, что вы тут надолго. Через год-два вас уже здесь не будет при любом раскладе.

— Считаешь, что снова вывод войск?

— Нет. Передадут власть нашим… А вас постепенно будут убирать. Уже сегодня ваших сажают, как кроликов…

— Не твоего и не моего это все ума дело…

— Ошибаешься, — Руслан криво усмехнулся. — Это моя земля. И это мое дело.

Оставив Толстой-Юрт позади, но не сворачивая к Червленой, Михайленко заехал в «зеленку». Укрыв «УАЗ» ветками, чтоб не было видно с дороги, и оборудовав себе рядом импровизированный замаскированный наблюдательный пункт, с которого было бы видно любой транспорт, идущий в сторону Червленой или Толстой-Юрт, Максим достал записи переговоров, фотографию капитана, документы, переданные офицером «Витязя». Передатчик включил на прием.

— Садись сюда, — указал он место рядом со станцией Руслану. — Время подумать у тебя пока есть…

— Михайленко говорит, — зажав тангету на передачу, спокойно проговорил старлей.

— Кто? — многозначительно спросил Радчиков.

— Михайленко. Примите частоту с позывным. Сейчас я буду связываться. Отследите, откуда идет сигнал.

— Тут все на ушах, Максим. Тебя под суд Коновалов отдаст.

— Отследите сигнал — это срочно.