Книга Советник президента - Андрей Мальгин

— А я как нельзя ближе. Итак, Валя, кроме названных тобой трех премий, могу тебе сообщить о премии «Эмнисти Интернешнл», которую Поллитровская ездила получать в Лондон. Называется Global Award for Human Rights Journalism. Составляет 12.000 фунтов стерлингов. В доллары сама переводи.

— Еще есть?

— Навалом. Вот, например, премия имени Артема Боровика. Учреждена почему-то телекомпанией CBS для русских журналистов, вручается ежегодно в Нью-Йорке. Первая же премия вручена Алле Поллитровской. Десять тысяч баксов… Далее. По сообщению «Радио «Свобода», в октябре Поллитровская получила международную литературную премию за репортажи из Чечни. Цитирую: «Премия в 50 тысяч евро была присуждена Поллитровской за книгу репортажей, опубликованную на французском языке под названием «Чечня — позор России». Премия учреждена международным литературным изданием Lettres Internationales».

— С ума сойти!

— Агентство «Чечен-пресс» знаешь? Удуговское, в Лондоне… Вот, пожалуйста, нахожу через поисковик на их сайте: «Международная организация «Репортеры без границ» вручила в Париже ежегодную премию «свободы прессы» размером 7.600 евро». Не понимаю, почему такая сумма некруглая, из франков что ли перевели… Как ты думаешь, кто лауреат? Алла Поллитровская! Есть еще множество ссылок на премии, которые она получила, но где не указан их размер. Типа «Золотое перо России». «Золотой гонг-2002». Это все наши отечественные премии, судя по всему. Думаю, в подсчетах можешь не учитывать, там наверняка гроши… Так, что еще? Ага: «Премия Союза журналистов РФ «Добрый поступок — доброе сердце». Ну это из той же серии.

— Ладно, Ань, хватит. Я просто в шоке.

— Да брось ты. Девушка сделала себе имя. И теперь стрижет купоны. Есть только одно неудобство во всем этом: она теперь вынуждена без конца изображать, как ее преследуют. Без этого ей теперь никуда. И уж, разумеется, ни на шаг не отступать от своей позиции. А позицию ты знаешь.

— Ну да. Типа долой агрессоров из Чечни.

— Если б твой супруг был более последователен, я тебя уверяю, в этом источнике хватит водицы напиться не только Поллитровской. Так что вы уж с ним подумайте. Я, когда услышала его выступление на конференции… ну в Кельне, помнишь… за него просто порадовалась. Раздавил в себе раба. Еще парочка таких заявлений — и обеспеченная старость не только ему, но и вам с Машкой обеспечена. Это, конечно, звучит несколько цинично, но я надеюсь, вы прекратите, наконец, сидеть с Игнатием на двух стульях. Пора уж делать выбор, Валя. Так что думайте.

После разговора с Бербершой, Валентина сделала еще одну попытку суммировать премиальные доходы ненавистной ей Поллитровской, но ничего не получилось, потому что доходы были в разных валютах, и как их свести к какому-нибудь общему знаменателю, Валентина не знала. Суммы впечатляли. Темпы, в которых развивалась премиальная активность журналистки Поллитровской, поражали любое воображение. Для полного комплекта не хватало только Нобелевской премии.

А что? На «нобелевку» по литературе она, может, и не потянет, хотя в «Русский ПЕН-центр» ее приняли на ура, а вот премию мира вполне осилит. Тем более давно там не пощипывали наших власть предержащих, так что неровен час — и Нобелевскую дадут.

«Ну как же умеют люди крутиться! — думала Валентина, — а мы с Игнатием недотепы какие-то. Тюфяки просто, как выражается Машка». Тут зазвонил телефон. Оказывается, на сегодня была назначена редакторша с канала «Культура». Позвонила справиться, все ли в силе. Действительно ли в 17.45 Игнатий Алексеевич будет ее ждать?

— А с чего вы взяли, что он будет вас ждать? Он на работе. В Кремле.

Время вам назначила я. Мы с вами обсудим все детали будущей передачи. Он-то тут при чем? Так что приходите, охрану при входе я предупрежу. Насчет охраны Валентина вставила для пущей важности. На самом деле, как правило, если посетитель приходил пешком, охранники даже ленились высунуться из своей будки и спросить, к кому он направляется. Это было предметом постоянной борьбы Валентины: в каждом входящем во двор гражданине ей чудился злоумышленник. «А ведь наверняка не остановят сегодня редакторшу у калитки, и опять я в дурах», — подумала она. Всегда предполагать худшее — это была отличительная черта нашей героини. Только Валентина положила трубку, раздался еще один звонок. Как будто прочтя ее мысли, охранник на этот раз проявил бдительность. Он спросил, ждет ли Валентина какого-то Гаджимагомета.

Никакого Гаджимагомета Валентина, естественно, не ждала, о чем и сообщила. На всякий случай подошла к окну: возле будки действительно охранник Рома мирно беседовал с кавказского вида гражданином.

Валентина набрала номер будки, не отходя от окна. Видно было, как охранник бросился внутрь, чтоб снять трубку.

— Рома, а он что — именно меня спрашивает?

— Нет, сначала он поинтересовался, дома ли Игнатий Алексеевич. Я сказал, что нет. Тогда он спросил, как зовут его супругу и дома ли она. Я сказал: дома.

— Ты идиот, Рома. Зачем какому-то подозрительному лицу кавказской национальности знать, кто из нас дома, а кто не дома. Что он хочет-то?

— Вот как раз выясняю.

— Ну иди, довыясняй. И в случае чего, звони в милицию. Никаких Гаджимагометов мы не ждем.

Валентина положила трубку и продолжала следить в окно за развитием событий. Что за Гаджимагомет? Скорей всего, поклонник Игнатия. После того, как вышла его повесть о несчастном изгоняемом из родных мест народе, благодарные представители этого народа ходили за Игнатием табунами. Они просто задарили его всякими дорогими и не очень дорогими вещами, коньяки приносились ящиками, шампанское лилось рекой.

Пока чеченский вопрос в стране не обострился, Валентина с удовольствием принимала все дары, даже совершенно бесполезные, типа нелепой кавказской папахи, которая к тому же жутко воняла псиной. Но когда дружба с чеченцами стала делом политическим, она резко прекратила всякие сношения Игнатия со спустившимися с гор поклонниками. Конечно, наиболее видные представители чеченской диаспоры в Москве продолжали оказывать Игнатию знаки внимания, ну например полностью профинансировали его предыдущий юбилей. Наиболее надежные (скажем, из числа депутатов Думы) даже бывали у них в гостях. Однако приглашения на разные пышные чеченские свадьбы и прочие торжества, устраиваемые людьми с неясной репутацией, Валентина твердой рукой отклоняла.

Валентина из окна продолжала наблюдать сцену у калитки. Ни один уважающий себя чеченец, разумеется, не пришел бы к Присядкиным пешком, тем более не договорившись о встрече заранее. Так, значит это или ходок с какой-нибудь идиотской просьбой, или… Ой. Валентине стало страшно. Она снова позвонила в будку. В окно было видно, как охранник Рома отрывается от чеченца и бежит внутрь снять трубку.

— Валентина Анатольевна, он приехал прямо с гор. Искать правду. У него там забрали семью, как он говорит, «федералы». Считает, что Игнатий Алексеевич ему может помочь. Что он всем помогает, и ему не откажет.

— Ясно. Рома, вызывай милицию.