Книга Адам и Эвелин - Инго Шульце

— Почти все. Две с половиной тысячи или около того.

— Я поменял кроны, бак полный.

Адам показал на пустые чашки из-под кофе и бутылку из-под воды:

— На это еще хватит.

— Ты здесь мало заработал?

— Я могу жить здесь, сколько захочу — по крайней мере, до Рождества.

— Ты бы не поехал назад?

— Без тебя — нет. Работы у меня и здесь завались.

— Пепи меня спрашивала, не хочу ли я давать уроки немецкого, она знает двух учительниц русского, им сказали преподавать немецкий, вчера русский — сегодня немецкий, раз, и все.

— Ты еще сколько хочешь здесь пробыть?

— Пару дней, пока погода хорошая. А что с Генрихом-то?

— Стартер, в принципе мне нужен новый стартер. Надеюсь, у него получится.

— У нашего Ангьяля — золотые руки. Ты видел ящик, который он сделал для Эльфриды?

— Прямо настоящий пятизвездочный люкс для черепах. Эльфи наверняка захочется здесь остаться.

Официант принес счет. Эвелин протянула Адаму свой кошелек.

— А ты разве ничего больше не заказывал?

— Я на улице куплю чего-нибудь попить, — сказал Адам и заплатил.

Она пододвинула к нему свой полупустой стакан. Адам допил до дна. Черноволосый тоже расплатился. Они встали и вышли из ресторана.

— Вообще-то это убийственно, — проговорил Адам, глядя на ноги Эвелин, — но я вряд ли смог бы сшить для тебя брюки намного лучше этих джинсов.

— Я здесь располнела. Тебе это, видно, нравится?

Эвелин на ходу надела свою соломенную шляпу. Она не оборачивалась, но у нее было ощущение, что черноволосый идет следом за ними.

Около пристани, которая, словно мол, выдавалась в озеро, к ним по-немецки обратился старый мужчина. У него в корзине, на больших темно-зеленых листьях, лежал инжир.

— Попробуйте, попробуйте, — предложил он, — берите, сколько хотите.

Эвелин осторожно потерла одну инжиринку пальцами и надкусила ее. Адам достал деньги из ее кошелька.

— Совсем свежие, из моего сада, — сказал мужчина.

Эвелин кивнула и вгляделась в скрюченные руки старика, выбиравшего из корзины самые красивые плоды.

— Берите, пожалуйста, берите все.

Адам заплатил, они пошли дальше. Черноволосый действительно двигался следом. Он был низкого роста и довольно тщедушен.

— Ты видел, руки этого старика, как корни, — сказала Эвелин и положила руку Адаму на плечо, — а большой палец весь изрезанный, словно кухонная доска.

— Никогда не понимал, откуда такое название: Балатон, — сказал Адам.

— Только сразу не оглядывайся, — сказала Эвелин, — но за нами увязался какой-то тип. Ты его знаешь?

Несколько человек, пронаблюдавших, как отплыл корабль, прошло им навстречу. По краям пристани сидели рыбаки.

— Ну, добрый день, — сказал черноволосый, встал у них на пути и протянул Адаму руку.

— Не получилось, видно, с Варнемюнде, или, может, мы здесь на Балтийском море?

«Сумасшедший», — подумала Эвелин, услышав неприятный отрывистый смех. Адам, державший по инжиринке на каждой ладони, повернулся к черноволосому боком, и тот пожал ему локоть.

— Я вас не узнал. Вы тоже здесь отдыхаете?

— Ну, отдыхом я бы это не назвал, скорее, командировкой. — Снова раздался его смешок. — Шучу. Я подумал, раз уж у меня есть виза, нужно съездить.

— К сожалению, не помню вашего имени, — сказал Адам и обратился к Эвелин: — Это заправщик с нижней заправки, рядом с поликлиникой. Он мне клапан на колесо достал.

— Что ж, мир тесен, особенно у нас, ничего не поделаешь, — сказал заправщик и снова рассмеялся. — Мне просто хотелось как-то обозначиться, увидимся, увидимся.

— Да, — сказал Адам. — Всего хорошего. До свидания.

Эвелин тоже кивнула.

— Фуу-х, — выдохнула она, когда они прошли немного вперед, — какой-то он зловещий.

— Мне тоже так показалось, — признался Адам. — При этом он наверняка абсолютно безобидный.

— А ты вообще боялся, когда переезжал через границу?

— Странным образом нет.

— Правда не боялся?

— Я думал о тебе, все время.

— Даже с Катей в багажнике?

— Да, это напрямую было связано с тобой. Я не могу этого объяснить, но это так.

Эвелин снова положила руку Адаму на плечо.

— Мне нужно в кои-то веки позвонить маме, она еще вообще ни о чем не знает.

— Для того чтоб писать открытки, уже, к счастью, слишком поздно, — сказал Адам.

— Не придумывай отговорки, у нас ведь есть еще время.

— Может, завтра на пароме покатаемся, из Тихани? Там замечательная кондитерская. Ты там бывала?

— Нет, не бывала, — сказала Эвелин. — Почитаешь мне сегодня вслух на ночь? У Пепи в комнате стоит Густав Шваб, старое издание, готическим шрифтом.

Они подошли к краю пристани и остановились между двумя рыбаками. Вода была как мертвая. Лишь от кормы корабля направо и налево расходились по озеру маленькие волны. В молчании они доели две последних инжиринки. Потом Эвелин прислонилась головой к голове Адама. При этом ее соломенная шляпа чуть съехала набок. Какое-то мгновение казалось, что шляпа надета на них обоих.

40

ЧТЕНИЕ ПЕРЕД СНОМ

— Но ты должен был понять это, самое позднее — после Праги!

— Что значит после Праги?

— Или еще раньше, у тебя же была моя сумка!

— И что? — Адам положил раскрытую книгу себе на живот.

— В ней было все: все аттестаты, свидетельство о рождении, свидетельство о прививках, даже мое свидетельство о крещении.

— Откуда мне было это знать?

— Ты ее не открывал?

— Нет.

— А украшения? Зачем ты мне украшения привез?

— Я же тебе говорил, мне казалось, дома слишком ненадежно.

— Ты при этом так улыбался. Для меня это было как знак.

— Потому что я наконец-то снова сидел рядом с тобой.

— А сегодня — я же сказала, что мне наконец-то нужно рассказать обо всем своей маме!

— Ты хотела позвонить маме, потому что она не знает, где ты. Я думал, раз ты остаешься, значит, ты остаешься из-за меня, значит, мы вместе поедем обратно. Ты правда хочешь на Запад?

— Я надеялась, ты тоже.

Эвелин взбила свою подушку, обхватила ее двумя руками и легла на нее животом.

— Ты что думаешь, я все это брошу: дом, сад, могилы, все? Как ты себе это представляешь?