Книга Четвертый хранитель - Роберт Святополк-Мирский

Картымазов, Бартенев и Леваш переглянулись.

— Я сгораю от зависти, — сказал Картымазов. — А нельзя ли попросить Микиса, чтобы он и моих тоже слегка подучил.

— А я бы и сам охотно поучился у Микиса, после тех штучек которые видел у тебя в бою Василий! — задорно сказал Филипп, и Василий с приятной теплотой в сердце впервые за последние несколько лет почувствовал, что Филипп будто начал оттаивать, как огромная глыба льда, на которую падают первые весенние лучики солнца.

— У меня есть дельное предложение, — сказал Леваш. — Пусть Микис обучает всех наших воинов — и Лукича, и Филиппа, и моих! Я же, если он согласится, пойду к нему в помощники, — у меня тоже кой-какой боевой опыт имеется, и мы с Анницей перед приходом Ахмата недурно наших ребят подготовили, да только случая у них не было показать себя! Так что если Микис возьмется, ты, я да Анница поможем — представляешь, Вася, какая это будет непобедимая армия! А то зачем ты будешь Клима Неверова обижать, он и так у тебя прекрасно справляется как начальник охраны, а поучится у Микиса — еще лучше станет!

— Я был бы только рад! — воскликнул Медведев. — Но это Микису решать. Вообще-то я говорил ему о каких-то двадцати, тридцати людях, а тут уже выходит двести-триста. Что ты на это скажешь, Микис?

— Когда я служил начальником охраны у покойной великой княгини Марьи, под моей командой была сотня, и я занимался с ними каждый день! Последние годы я долго сидел без дела, и у меня накопилось сил столько, что думаю, я мог бы обучить и пятьсот не то, что триста.

Все радостно закричали, захлопали в ладоши, потом выпили вина и порешили, что отныне Микис будет обучать людей из четырех поселений, — потому что они вспомнили еще о Зайцеве, которого здесь не было, — он еще не узнал о возвращении Медведева — звон колокола так далеко не разносился…

Кто знает, кто знает, быть может, именно там и тогда образовалась на Московских землях первая высшая военная школа…

… Купец Манин, как и обещал, явился с утра. Он принес с собой небольшой изящный глиняный сосуд, судя по тяжести, чем-то наполненный и поставил посреди стола.

— А это что? — спросил Медведев.

— А это, Василий Иванович, твоя дань. Вот в этом глиняном кувшинчике таятся огромные деньги.

— Ладно, Онуфрий Карпович, я не люблю загадок. Говори прямо.

— Тут, Василий Иванович, так вышло. Я, как ты знаешь, торговое дело начал, ну и поначалу медом да винами разными приторговывал. И вот увидел я однажды у одного проезжего венецейского купца, зелье некое как бы лекарство. Чистое и прозрачное, как родниковая вода. Потому по латыни, просто «аква спиритуалис» называется, ну вроде, «душевная водичка» по-нашему. Вот я и решил, а нельзя ли самому такую сделать и занялся всякими разысканиями, скажем так… Два года трудился и вот, наконец, удалось…

Манин вынул из обширного кармана два маленьких, чуть больше наперстка, кубка, которые впоследствии назовут рюмками, и осторожно, как лекарством наполнил их жидкостью из сосуда. Жидкость, действительно выглядела как обыкновенная вода.

— Отведай, Василий Иванович, и да будет сие во здравие нам. И я непременно выпью, чтоб вдруг не подумал ты, паче чаянья, будто отравить тебя хочу.

Он поднял свой наперсток, сделал призывной жест и опрокинул в рот. Медведев тоже выпил.

— Какая гадость, — скривился он.

— Это все так поначалу говорят, — закивал головой Манин. — А потом еще просят. И еще… Я уже возил пробные, небольшие партии в Верховские княжества. Князья Мосальские, Серпейские, Воротынские, Одоевские и Белевские — они все мои постоянные клиенты. До сих пор мед брали, а как водичку-то эту распробовали, так только и просят: давай еще. Огромные деньжищи платить готовы.

— Гм-гм, — откашлялся Медведев, — потеплело внутри. О, ты глянь, такая малость, а захмелел, будто от трех кубков меда.

— Вот то-то и оно! — возбужденно зашептал Манин. — Тут-то вся заковырка и кроется. Стоит лишь попробовать человеку, он такой задор, силу, могущество ощущает, какое только после целого бочонка меда бывает! А тут, вон, пять-шесть наперстков выпил и хорошо!

— Ну ладно, Онуфрий Карпович, ты открыл и изготовил новое зелье, ты его продаешь, ты купец, и дело твое такое, но я-то тут причем?

— Василий Иваныч! — горячо зашептал Манин. — Я же тебе, благодетелю, по гроб всем обязан. Не заедь ты тогда в наш новгородский дом с Ивашкой да Алешей, что бы со мной теперь было?! В лучшем случае замерзал бы нищим и убогим на далеком севере, а в худшем так и вовсе сгнило б давно уже мое безглавое тело — вспомни, сколько голов нашему купеческому брату велел отрубить великий князь Московский, и поверь, дорогой мой спаситель, я за тебя так же как за любимую дочь мою, как за мужа ее и внука — за всех вас, не задумываясь, жизнь отдам, если понадобиться! Но сейчас, Слава Тебе, Господи, дело идет хорошо, а я хочу вернуть тебе лишь малую часть того, что до конца жизни должен буду. Позволь мне возле деревушки, что в народе Манино кличут (хотя видит Бог — я противился этому!) — позволь мне в лесочке, за деревней — я уже и местечко присмотрел — небольшую винокурню поставить. Я же, со своей стороны, обязуюсь пожизненно, пока Господь не призовет, всю дань, которую ты должен будешь великому князю, сам один вносить, даже если здесь не сто человек как сейчас, а пятьсот — тысяча будут. Ты уже облагодетельствовал меня раз, облагодетельствуй второй — я буду счастлив чувствовать, что хоть малой толикой могу воздать тебе за все добро, которое у меня есть, за счастье моей дочери да за саму мою жизнь, наконец.

Медведев некоторое время размышлял.

— Ты уверен, что справишься? — спросил он.

— Василий Иваныч! — ударив кулаком в грудь, горячо заверил Манин. — Да я еще пять раз столько сам заработаю! Во всей нашей округе еще никто таким не торгует — я буду первый!

— Хорошо, Онуфрий Карпович, я посоветуюсь с Анницей и дам тебе ответ завтра.

Они посоветовались и решили, что нет, вроде бы, здесь ничего страшного, купеческое дело Манина — торговать, а коль он и вправду хочет внести свою лепту, то спасибо ему на том.

На следующий день, Медведев дал Манину свое согласие.

Кто знает, кто знает, может быть именно тогда, и именно в этом месте началось производство того дьявольского зелья, которое впоследствии перебираясь из княжества в княжество, из одной земли в другую, охватит постепенно своими цепкими и могучими объятиями всю землю…

…И еде одно важное дело предстояло сделать.

Медведев ни на секунду не забывал о своей новой, тайной миссии.

Спустя неделю после приезда, он позвал Алешу и ушел с ним глубоко в лес, на то скрытое озеро, где спрятал Малыша, когда направлялся завоевывать лагерь лесных разбойников Антипа Русинова.

— Как жизнь, Алеша?

— Хорошо, Василий Иванович, спасибо. Давно никуда с вами не ездил, соскучился по делу.

Алеше исполнился двадцать один год, но он едва подрос за это время и по-прежнему выглядел как четырнадцатилетний мальчик.