Книга Большая книга ужасов-32 - Мария Некрасова

— Куда? — Скелет молча двинул мне ногой под дых, и я молча свалился обратно на траву. Черт, видно, этот Петров сильно достал моего скелета, раз он такой злой. Вчера я один раскидал их всех, а сегодня мне с ним одним не справиться! Я перевел дыхание, крикнул:

— Санек!

— Санек тебя не спасет. — Скелет мерзко захихикал. — Он спасет меня! Будет лежать с нами в могиле, пока ты не изволишь меня выкопать и переселить от этого ужасного Петрова! Отдельную могилу хочу! — рявкнул он мне в самое лицо, схватил в охапку спящего Санька и дал такого стрекача! Я только моргнул, а скелета рядом уже не было.

Первым делом я рванул за ним и остановился на середине поляны: куда бежать-то? Вот поляна, впереди — лес, справа лес, слева и сзади — все тот же лес. Скелет, конечно, не иголка, но искать его ночью в лесу — дело нелегкое. Было бы хоть светло…

Я обругал себя идиотом и щелкнул пальцами: «Хочу, чтобы был день! Или фонарик…» Последнее я добавил на всякий случай: кто его знает, этот волшебный мир, если со скелетами колдуны вроде меня должны справляться вручную, может быть, здесь мы не такие уж всемогущие?

Угадал. А может, из двух желаний получилось наиболее простое: небо не посветлело ничуть, а фонарик — вот он, лежит у ног, хороший дальнобойный, бери, пользуйся. Я подобрал и включил. Луч действительно бил далеко, на много метров, я увидел, как у самого леса улепетнул в кусты вспугнутый зверь. Видел бы хоть, в какую сторону побежал чокнутый скелет, так нет же! Он испарился так быстро… Иди теперь куда хочешь! Я и пошел, куда хотел, — прямо. Сашку надо выручать, сомнительное это удовольствие лежать в холодной могиле, где помимо твоего похитителя еще есть противный Петров, который храпит и скрипит зубами. Интересно, а как он храпит: у него же одни кости?! И разговаривает вообще как? Я осекся, вспомнил, что не дома. Это мир колдунов, мальчик, здесь не то что мертвецы говорящие, здесь много чего может случиться.

Ветка хлестнула по лицу, куст царапнул мне коленку. На всякий случай я сделал еще шаг и свернул в сторону. Нет, тут скелета точно не было. Не пройдет он здесь: ветки переплелись тесно-тесно. Скелет обязательно обломал бы хоть парочку, а тут — явно не ступала ничья нога. Вот там, чуть правее, явно болтается сломанная ветка, и кустик втоптан, там явно кто-то был… Я подошел ближе, толкнул ветку и вышел на тропу.

Ура! Хотя, может быть, и нет. Бежать в лес можно на все четыре стороны, и вряд ли тропинка здесь одна. Но раз наткнулся на эту, проверю сперва ее.

Луч фонарика бил далеко: я видел тропинку, разбегающихся от света мелких грызунов. Следов, правда, не видел, но тут такая жесткая земля, а скелет все-таки легкий… Кто-то большой вспорхнул с ветки, спикировал вниз, цапнул в когти мышку и был таков. Филин, кажется. Кто его разберет в темноте! Вон еще один хлопает крыльями, где-то рядом. Близко-близко…

Я испугаться не успел, как чья-то когтистая лапа больно царапнула по шее, чье-то крыло больно врезало по лицу, чей-то клюв, не видел какой, так долбанул по затылку, что голова закружилась.

— Кыш! — Я махнул рукой на невидимого агрессора, зажмурился, потому что клюв был прямо перед глазами, отвернул лицо, направил фонарик… Сирена… А, русалка! Не та, которая с хвостом, а которая у Пушкина «на ветвях сидит» — птица с женской головой! И явно чем-то недовольна…

То, что я принял за клюв, оказалось огромным когтем, и русалка тут же пустила его в ход: размахнулась и… Я зажмурился, увернулся, подумал, что мне вовсе не обязательно с ней драться, достаточно просто найти Сашку, и всякие там русалки здесь ни при чем.

— Кыш! — махнул рукой, сам же оцарапался о ее когти и побежал!

Фонарик прыгал у меня в руках, и луч — тоже прыгал. Если бы он не прыгал, а шел себе ровно, я бы, конечно, заметил ту яму. А так… Огромная ветка попала под ногу, русалкино крыло мазнуло по лицу, что-то больно врезалось в коленки и ладони… Я поднял голову: небо. Посмотрел по сторонам — земля стеной. Яма здесь, яма. Похожа на могилы, что я закапывал вчера. Неужели наконец-то найду Сашку?! Нет, могилы я же закопал. А эта больше похожа на нору, во всяком случае, во-он там в стене лаз уходит вглубь…

Подтверждая мою догадку, раздался недвусмысленный рев. Надо выбираться, мне вовсе неохота знакомиться с хозяином норы. Пусть уж лучше русалка, она не очень большая и нападает молча… Вот странно: я видел, что русалка кружит над ямой, широкие крылья заслоняли полнеба, но спускаться ко мне она не торопилась. Ждет? Сама боится хозяина норы? Я, как мог, разбежался и попробовал выскочить так, с разбегу, но только пропахал носом пару метров земли. А рев приближался! Повертел фонариком, посмотрел: вдруг есть что-то, на что можно встать? Нет, только кости, шкурка, перья. Стараясь не думать, чьи это кости и кто их так чисто обглодал, я взял одну и стал рыть отвесную стену ямы. Ступеньку сделаю хоть одну и выберусь, не так уж здесь глубоко…

Рев приближался, а я копал. Рыл землю как ненормальный, наверное, целый час и все думал: что этот рычащий медлит, почему не нападает? Я, конечно, не тороплю, но, может быть, вот сейчас… Руки тряслись — не то слово, а когда на ступеньку уже можно было встать, я несколько секунд тормозил, выбирая ногу… Встал, вцепился в какой-то корешок, выкатился из ямы на пузе…

И получил крылом по лицу, а когтем по затылку.

— Здравствуй, русалка! Ты трусиха, как я погляжу, поэтому отвали! — Я замахнулся на нее фонариком, и русалка вспорхнула на ветку. Так и осталась там сидеть, хлопая вроде человеческими, но такими глупыми глазами, что грех сердиться. Я отряхнулся и побежал. Этот в норе, наверное, не обрадуется, что ужин сперва сам упал к нему в яму, а теперь уходит не попрощавшись. Неприятно это, обидно, я бы расстроился.

Корешки то и дело попадались под ноги, я спотыкался, но бежал, не забывая хорошенько светить под ноги. Мало ли какие тут еще ямы?! А тропинка тянулась и тянулась, уводя дальше в лес, и не было ей конца, только мышки разбегались из-под моих ног. Лес, конечно, большой, но не настолько, чтобы потерять в нем целого Сашку. Я найду, никуда он не денется.

Глава VII

В которой Сашки до сих пор нет

Утренняя роса не может радовать, если она у тебя на штанах, в кроссовках, на майке, на пальцах, где кожа и так уже белая в гармошку, словно ты полдня в воде плескался. Только мокриц на лбу не хватает для полноты картины. Я сам как одна большая мокрица.

В лесу рассвело недавно, цветы еще не раскрылись, трава и я были мокрыми от росы. Мокрыми — не то слово. Грей, солнышко, сильнее, а то так и простыть недолго! Поляна блестела от капелек, зеленая такая, жизнерадостная. А я тут валяюсь, жалкий и мокрый. Один. Не нашел Сашку. А ночь, между прочим, прошла, и Сашке, небось, не сахар лежать в одной могиле с десятком скелетов и храпящим Петровым. Каждая минута, небось, как целый год. А я тут на травке валяюсь, штаны выжимаю…

Я вскочил на ноги так, что голова закружилась: утро, уже утро! Сашка меня ждет. Палыч, правда, тоже, чтобы задание дать и все такое… Палыч, наверное, сильный колдун, если он у нас начальник. Ему Сашку вытащить — раз плюнуть! В конце концов, он же заинтересован, чтобы сотрудники работали, а не прохлаждались в могилах со скелетами! Да я ему только скажу, он мигом!