Книга Смерть ради смерти - Александра Маринина

– Спасибо вам, Николай Адамович, – вымученноулыбнулась Настя, пряча карту в сумку и вставая. – Мне было полезно с вамипобеседовать.

– Я надеюсь, – он снова собрался рассмеяться, новнезапно покраснел, махнул рукой и полез за аэрозолем.

Выйдя из кабинета Томилина, Настя и Гордеев долгое времяхранили молчание. Не говоря друг другу ни слова, они оделись в гардеробе, вышлина улицу и пошли к ближайшей станции метро. Сойдя с эскалатора, Настя повернулана правую платформу.

– Нам налево, – хмуро бросил Колобок, с трудомрасцепив зубы.

– Я с вами не еду.

– Почему?

– Потому что я еду домой. Мне нужно отмыться от тогодерьма, в котором меня только что вымазал Томилин. И я не приду на работу дотех пор, пока не пойму, что происходит в этом проклятом Институте. Можете меняувольнять за нарушение дисциплины.

Справа загромыхал подходящий к платформе поезд. Настяповернулась спиной к Гордееву и пошла к вагону.

– Настасья! Подожди, Настасья! – безуспешноокликал ее Гордеев, прорываясь за ней следом сквозь толпу выходящих из поездалюдей. В последнюю секунду он успел-таки вскочить в вагон, придержав рукойзакрывающиеся двери.

Настя сидела в самом углу, привалившись головой к стенкевагона и закрыв глаза. Полковник заметил, что лицо ее было мертвенно-бледным,под скулами на запавшие щеки легла синеватая тень, а губы предательски дрожат.Он подошел к ней и наклонился к ее лицу.

– Стасенька, – тихонько позвал он. – Нерасстраивайся, девочка. Все нормально. Ничего особенного не произошло.

Она медленно открыла глаза и постаралась улыбнуться.

– Вы не волнуйтесь, Виктор Алексеевич, я в порядке.Выходите, вам же в другую сторону ехать.

– Дай слово, что не будешь плакать, – потребовалГордеев.

– Даю слово.

– И дай слово, что не будешь огорчаться. Это нормально,когда гипотеза не подтверждается. Это случается гораздо чаще, чем наоборот. Ненадо делать из этого трагедию. Слышишь?

– Слышу.

– Не будешь огорчаться?

– Не буду, – вяло пообещала она.

– Я могу возвращаться на работу с чистой совестью ибыть уверенным, что с тобой все в порядке?

– Конечно, Виктор Алексеевич. Я не маленькая, непропаду. Посижу немного, подумаю, соберусь с силами – и за работу. На мне какна собаке все заживает.

Поезд замедлил ход, подходя к следующей станции. ВикторАлексеевич передвинулся ближе к двери, но глаз с Насти не спускал. Емупоказалось, что она немного успокоилась, губы уже не дрожали и плакать онавроде бы не собиралась.

Двери раздвинулись, полковник бросил на Настю последнийвзгляд. Она сидела по-прежнему с закрытыми глазами, бледная и несчастная.Сердце его на миг сжалось от сочувствия к ней. «Ничего, она умная и сильная, унее холодный расчетливый мозг, работающий как компьютер. Она не позволитэмоциям взять верх. Она справится. Этот жирный Томилин грубо оскорбил ее, ноона справится. Девочка моя, Стасенька…»

Он шагнул на платформу вместе с толпой выходящих из вагонапассажиров и пошел на противоположную сторону к поезду, идущему в обратномнаправлении.

6

Дверь за гостями уже давно закрылась, а Николай АдамовичТомилин все сидел неподвижно, глядя в одну точку и борясь с овладевшей имтревогой. Наконец он снял телефонную трубку и позвонил в Институт.

– И как я должен это понимать? – начал он безпредисловий. – Вы мне клялись, что ваша антенна абсолютно безвредна, а комне приходит какая-то девчонка из милиции и утверждает обратное.

– Какая девчонка? Что она утверждает? Николай Адамович,я не понимаю, о чем вы говорите.

– О чем я говорю? – кипел Томилин. – О вашейгребаной антенне я говорю, вот о чем. Она принесла мне карту Москвы, на которойтолько слепой не увидит поле воздействия вашего прибора и поле обратногоэффекта. Вы что же, обманывали меня? Скрывали? Фальсифицировали результатыапробации?

– Успокойтесь, Николай Адамович. Мы с вами, кажется,все уже обсудили, когда я был у вас. Никакого обратного эффекта нет и быть неможет. Положительный эффект есть, для его отслеживания мы и смонтировалиантенну в городской среде, потому что она предназначена для использованияименно в городской среде, а не на полигоне. Кстати, о какой карте вы говорили?

– О карте Москвы, где размечены места повышеннойагрессивности населения. Что, интересно, я должен был ей говорить, когда онаположила передо мной эту карту?

– И что же вы ей сказали?

– Что она дура, вот что я ей сказал. Объяснил, что онане знает элементарных вещей и не разбирается в физике. Короче, что надо, то исказал. Но это Я сказал ЕЙ. А теперь я хочу послушать, что ВЫ скажете МНЕ.

– Ничего нового, Николай Адамович, – выразительновздохнул его собеседник. – Это обыкновенная провокация. Старостинпродолжает интриговать, чтобы получить кресло заместителя министра, вот и все.Как фамилия этой девушки, что к вам приходила?

– Сейчас посмотрю, у меня где-то записано. Черт, куда ябумажку-то подевал… Не найду никак. Не то Каменева, не то Каминская.

– Наверное, Каменская?

– Вот-вот, правильно, Каменская.

– Ну, Николай Адамович, это просто смешно! – отдуши рассмеялся он. – Да вы знаете, что Каменская – родственницаСтаростина? Совершенно очевидно, что ее визит к вам – не более чем ловкаяавантюра, стремление поддержать пожар, раздутый той анонимкой. Она самозванка.Вы видели ее документы?

– Нет. А откуда вы знаете, что она его родственница?

– А он как-то рассказывал, хвастался по пьянке, что унего двоюродная племянница в ГАИ работает, поэтому он с техосмотрами проблем незнает. И фамилию ее называл. Я же вам говорил, референт Старостина – мой соседпо даче, поэтому я лучше вас информирован. Так что успокойтесь, Николай Адамович,берегите нервную систему. Что вам сказала эта девица? Что она из уголовногорозыска?

– Нет, она так не говорила. Что-то про анализ годовойстатистики сказала.

– Ну вот видите, она даже не посмела вам соврать, будтозанимается расследованием преступлений. А вы слышали когда-нибудь, чтобымилиционеры занимались аналитической работой?

– Не слышал. – Томилин стал заметно успокаиваться.

– И я не слышал. Для аналитической работы нуженинтеллект, а откуда он у милиционеров? Так что не переживайте понапрасну. Не обращайтевнимания на козни Старостина, вы же понимаете, он из кожи вон лезет, чтобыдобиться повышения, но ему все равно не светит. Кресло будет вашим, можете мнеповерить.

– Откуда у вас такая уверенность? – насторожилсяТомилин. – Вы знаете что-то конкретное?