Книга (Не) в кадре - Алекс Джиллиан

задушевные монологи на клумбах, высаженные рядом с моим домом. Тогда я считал это милой придурью, а сейчас с трудом держусь, чтобы не заржать в голос. Боюсь напугать. Все-таки самоотверженная цветочница находится довольно высоко от пола. Но если грохнется мне прямо в руки, я совершенно не против. И мне ни хера не стыдно за эти мысли. Однако лучше не рисковать ни ее здоровьем, ни моей выдержкой. Не в том плане, что я не смогу ее удержать. Есть высокая вероятность, что не захочу отпускать.

Поэтому терпеливо дожидаюсь, пока она закончит односторонние цветочные переговоры, благополучно спустится со стремянки и наконец обратит на меня взгляд своих васильковых глаз.

— Ой, — растерянно выдыхает она, хлопая длинными ресницами. — Привет, я тебя не ждала.

— Понял, не дурак, — двусмысленно усмехаюсь я. — Он ответил что-нибудь?

— Кто? — озадаченно хмурится Варя.

— Цветок, — киваю на покачивающееся кашпо.

— Не-е-ет, — неуверенно качает головой.

А я подозревал, что юные розоволосые феи разговаривают на цветочном языке. Но почему-то был уверен, что, повзрослев и сменив цвет волос, они утрачивают свой волшебный дар. Выходит, ошибся.

— Вот смотрю на тебя, Варь, и думаю, что посиделки в кустах сирени в каком-то смысле определили твою судьбу.

— Ты намекаешь, что я не зря несколько часов на жаре торчала на обочине дороги в одних трусах, отбивалась от полчища комаров и с голодухи жевала листочки? Это оказывается был перст судьбы, а не чья-то хреновая память? — беззлобно парирует Варя. — Должна тебя разочаровать, Красавин, мне та ситуация видится иначе.

— Вряд ли у тебя получится.

— Что именно? — она снова непонимающе сводит брови.

— Разочаровать меня.

— Это комплимент?

— Определённо.

— А мне кажется, кто-то неумело подлизывается, потому что забыл поставить сестру в известность об одном немаловажном факте. Для старческого маразма рановато, Максим, но я бы на твоем месте проконсультировалась у специалиста, — вроде бы говорит в шутливом тоне, а в глазах ни одной смешинки.

— Поверь, ты бы не захотела оказаться на моем месте, — мрачно отзываюсь я, прислоняясь к стене. Сунув руки в карманы, бесцеремонно разглядываю ее с головы до ног. — Вика сильно покусала или терпимо?

— Ты сейчас на мне следы укусов ищешь? — скрестив руки на груди, проницательно уточняет Варя.

— Красиво стоишь. Можно я тебя сниму? — достав телефон, навожу на нее фокус камеры.

— Нет, — она протестующе вытягивает руку. — Я флорист, а не топ-модель. Завтра наиграешься в фотографа с более подходящими натурами. Заснимешь профессионалок с самых удачных ракурсов.

— Придешь посмотреть? — убрав мобильник в карман, спрашиваю я.

— Зачем? — искренне удивляется Варя.

Святая простота. Некоторые черты с годами не меняются, и это хорошо. Значит, жизнь ее не била так ожесточенно и свирепо, как некоторых. Мне бы порадоваться и отпустить… Первое — легко, но со вторым явно имеются серьезные проблемы.

— Проконтролировать безопасность своих цветов, — ловко выкручиваюсь, сводя свое приглашение к шутке.

— Я возложу эту миссию на тебя, — не теряется Варя, иронично скривив пухлые от природы губы.

Залипаю на них. В башке оживают красочные слайды из нашего общего прошлого с цензом строго 18+. Мои реакции на нее не поддаются ни голосу разума, ни здравому смыслу. От острого осознания, что мы здесь абсолютно одни, у меня не хило рвет крышу и сгорают предохранители. Варька чувствует, понимает, мгновенно распознав порочный блеск в моих глазах. Снова выкинув руку вперед, она отшатывается назад, а я одновременно делаю шаг вперед.

Глава 13

Варвара

Это напоминает игру в кошки-мышки. Я пячусь назад, натыкаясь на расставленные в определённом порядке вазоны с тропическими растениями, он неумолимо надвигается. По коже бегут табуны взбесившихся мурашек. Мысли сбиваются в кучу, нервные окончания сжимаются в один агонизирующий комок где-то в области живота.

Кондиционер исправно охлаждает воздух, но в импровизированных джунглях становится невыносимо душно… и тесно. Боже, стены словно сжимаются, уменьшая скудное пространство, которое еще десять минут назад казалось не просторным и светлым. Идеально подходящим для тропических декораций.

А потом появился он и заполонил собой всё.

— Макс, это не смешно. Остановись сейчас же, — пытаюсь воззвать к его здравому смыслу, но куда там.

Красавин прет как танк, сшибая кадки с пальмами. Пробирающий до костей взгляд ломает что-то хрупкое внутри. Мне кажется, я даже слышу треск стекла. Именно так и ощущается звенящее между нами напряжение. Острое, пронизывающее, невыносимое.

Тело прошибает высоковольтными разрядами. Вздрогнув, издаю беспомощный писк и пытаюсь разорвать взрывоопасную близость. Делаю еще один рывок назад… и упираюсь лопатками в стену.

— Попалась, золушка? — приблизившись вплотную, он врезается ладонями по обе стороны от моего лица, отрезая все пути отхода.

Мамочки, какой бес в него вселился? Нормально же общались…

— Ты сказку перепутал, Красавин. Золушку по углам никто не зажимал, — лепечу я, парализованная обрушившимися на меня эмоциями.

Ноздри забивает запах дыма, специй и возбужденного самца. Сколько раз я по ночам фантазировала, чтобы Влад проявил подобную прыть? Но в самый кульминационный момент перед глазами вставало совсем другое лицо.

Боже, как же потом я грызла себя за эти похабные мысли, а они возвращались снова и снова. Чем сильнее я пыталась их гнать от себя, тем чаще…

— Давай придумаем новую сказку, Варь, — склонившись к моему лицу, ухмыляется Макс, обдавая губы горячим дыханием. — Для взрослых. Только для нас двоих, — искушающе шепчет этот дьявол.

Он даже пальцем меня не коснулся, а я уже судорожно ищу себе оправдания, почему позволю ему… Черт, если бы я знала, что так глупо встряну, ни за что бы сюда не пришла. Или именно этого я подсознательно и хотела? Инга всего лишь упомянула, что вечером у ее дочери школьный спектакль, а я уцепилась за ее слова и вызвалась самостоятельно заняться оформлением. А у меня межу прочим, тоже дома обожаемый сын, с которым сейчас сидит Влад, пока я тут занимаюсь не пойми чем, как последняя…

Варя, не будь дурой. Опомнись! Это же Красавин, он пережует тебя и выплюнет, а что потом?

Как ты сможешь смотреть в глаза мужу и сыну?

А себя сможешь когда-нибудь простить?

Зачем тебе эта грязь?

Что же делать? Бороться? Кричать? Дать пощечину?

Мысленные оплеухи не срабатывают, и я не делаю ровным счётом ни-че-го.

В голове туман. Язык словно прилип к небу. Мне невыносимо жарко, когда порочный взгляд Макса сползает в ворот моей рубашки. Грудь бурно вздымается, соски становятся гиперчувствительными и предательски проступают под одеждой, что не ускользает от его внимания.

Оторвав ладонь от стены, Макс властно обхватывает пальцами мое горло, прожигая насквозь жёстким подавляющим взглядом, в котором столько черной