Книга Сухово-Кобылин - Владислав Отрошенко

«Вечером был в театре, — записал он, вернувшись домой. — 7-е представление. Всё полно… Играли отлично, актеры все сыгрались. Шумский также пошел — наконец ожил. Садовский также. Театр вполне понял пиэссу и судорожно вздрагивает от сдерживаемых рукоплесканий. Полный, полный успех! Фурор!! Итак, утром бесчестье, вечером слава. Переход резкий — странная, странная судьба!»

* * *

Литературная критика была озадачена грандиозным успехом пьесы автора, впервые заявившего о себе в литературе. До 17 декабря, кроме небольшого отчета о премьере и нескольких заметок о беспорядках у кассы Малого театра, о спектакле ничего не писали. Молчание нарушили «Санкт-Петербургские ведомости».

Утром 18 декабря Александр Васильевич примчался на квартиру к Шумскому возбужденный, злой, удивленный. Он расхаживал по комнате и, потрясая в воздухе газетными листами, восклицал:

— Вот! Вот! Вышла рецензия на мою пиэссу! Какого-то глупого и бестолкового господина! Здесь всё видно: литературный цех, с одной стороны, поражен пиэссой, а с другой стороны, никак не хочет очистить ей прочное место в литературе и дать мне право почетного гражданина… Ничего — я сам его возьму!

Рецензия была огромная — на четыре газетные страницы! То комкая их, то снова расправляя, Александр Васильевич зачитывал Шумскому выдержки, беспрестанно повторяя:

— Что это такое, а? Путаница, беспоследовательность, бестолковщина!

Московский корреспондент «Санкт-Петербургских ведомостей» писал:

«Перед первым представлением комедии г. Сухово-Кобылина о ней так много кричали, что она так много возбудила толков еще прежде постановки ее на сцене. Правда, в ответ на восторженные похвалы некоторых многие недоверчиво качали головой, но это еще более разжигало желание скорее разрешить всех занимавший вопрос. Стану говорить о моих личных впечатлениях. Может быть, оттого, что я, на основании всех этих критиков и похвал, ожидал чего-то необыкновенного, только я вышел из театра разочарованный…»

— Представляешь?! Разочарованный!.. Но слушай дальше, Шумский!

«…Мне показалась “Свадьба Кречинского” неудовлетворительной и по плану, и по содержанию, и по характерам, и по подробностям. И даже по идее…»

— Нет, ты только вообрази: «и даже по идее»! Подавай господину литератору идею, и всё тут! Но смотри, Сергей Васильевич, каким снисходительным манером он меня хвалит:

«…Мне тем более неприятно было сознаваться в этом, что комедия носит на себе признаки несомненного дарования, что в ней много ума, чувства и благородных стремлений. Во всяком случае, комедия г. Сухово-Кобылина явление утешительное, потому что она стоит неизмеримо выше всего, что только давалось на нашей сцене в этот сезон, она сверх того вывела нас из этого наводнения так называемых народных драм, которые, правду сказать, порядочно всем надоели…»

— Так в чем же моя вина, дорогой Шумский? Да в том, что я не соответствую фантазии, которую взял себе в голову этот господин! Он, видишь ли, приписывает мне какую-то цель, о которой я и духом не ведал!

«…Цель “Свадьбы Кречинского” разоблачать во всей полноте тех господ, которые в свете пользуются незаслуженным почетом, с которыми дружны все первостепенные столичные львы и которые, в то же время, не что иное как пустейшие люди, а иногда и просто мошенники…»

— Разоблачать! Казнить! Выводить на чистую воду! Что это? А? Драматург я или следственных дел стряпчий?.. Но слушай, каковы его рассуждения…

«…Превосходно задумав личность Кречинского, г. Сухово-Кобылин, к сожалению, сбился в ходе своей комедии на героя французских драм школы В. Гюго. В высшем свете много таких юношей, которые положительно живут на чужой счет: занимают без отдачи у богатых своих приятелей, занимают у одного ростовщика, чтоб заплатить другому… В этих людях совершенное отсутствие благородства: одна только мысль руководит ими — наслаждаться так, как только наслаждается богатейший и блистательнейший из столичных львов, — и всё это на чужой счет, без рубля в кармане, который достался бы по наследству или добыт был трудом. Такие люди, повторяем, есть, и казнить их значило бы казнить один из общественных недостатков, в чем и заключается назначение высокой комедии, не фарса и не водевиля. В “Свадьбе Кречинского” во всем первом действии и в начале второго очевидны задатки именно такой личности. Но шулерство с булавкой не составляет, однако, общественного недостатка. Это свойство одной исключительной личности… Исключительные личности всегда избираются французскими драматургами в герои их эффектных и несколько пустоватых созданий, тогда как мы, русские, ищем чего-нибудь посерьезнее и всегда стараемся осветить нашими поэтическими произведениями полезную идею, согреть их теплым чувством[18]. Тем не менее автор хочет нарисовать картину московского и притом современного общества, но это у него не вышло. Вот почему я сказал, что автор задумал одно, а сбился на другое. Жаль, очень жаль, что г. Сухово- Кобылин выбрал в герои не того, кого следовало бы выбрать…»

— Ах, какой же я дурак! — восклицал Александр Васильевич. — Я должен был сначала справиться в «Санкт-Петербургских ведомостях», кого мне выбирать в герои!!

А между тем дальнейшие рассуждения критика были довольно неожиданными и расставляли все точки над «i»…

«…Если оставить в стороне все эти требования, которым не может удовлетворить новая комедия, то окажется неизбежно, что характер Кречинского, в той идее, какую составил себе о нем автор, выполнен прекрасно. Эта непоколебимая воля, это могучее влияние на всех близких, эта неустрашимость, это неуклонное стремление к предположенной цели, этот пыл и резкость, эта тонкая изворотливость ума, эта единственная страсть к игре, придающая смысл всей жизни, — все эти свойства принадлежат личности замечательной, грандиозной и в то же время живой и действительной. Кречинский во всём последователен, верен самому себе. Характер Расплюева также очень хорош, очень комически и тонко задуман, прекрасно выполнен. Отважность и трусость в одно и то же время, отсутствие всякого нравственного чувства, готовность на всё черное, низость загрубелая — рядом с чувственностью и любовью к семье; умение подняться на самую тонкую мошенническую шутку — и тут же возмутительное тупоумие. Все остальные характеры очерчены пластически, и в них очень ярко проглядывают признаки замечательного драматического дарования г. Сухово-Кобылина. И дарование г. Сухово-Кобылина так велико, что в новой комедии есть места и сцены, выхваченные прямо из действительности и современного общества.

Кончу рецензию тем, чем начал: большое спасибо даровитому и умному автору “Свадьбы Кречинского” за то, что он вывел нас на свежий воздух из этого подземного мира образов г. Островского».

Вот так, начав за упокой, а кончив за здравие, резко противореча в суждениях и оценках самому себе, написал рецензию корреспондент «Санкт-Петербургских ведомостей».