Книга Ковчег царя Айя. Роман-хроника - Валерий Воронин

– И я тебя, милый, люблю, – сказала Луиза, не отворачиваясь от зеркала.

– Я сильно тебя люблю.

– Ну, ты мой дорогой, – грудным голосом ответила Луиза и, повернувшись к Шарлю, кокетливо ему улыбнулась, – я тебя тоже сильно люблю.

– Но ведь ты сейчас уйдешь?

– Конечно, мне надо уйти.

Шарль сел на кровати и стал медленно одеваться, время от времени поглядывая на прихорашивающуюся красавицу. Наконец, Луиза поднялась и сообщила графу, что готова и ей давно пора бежать. Шарль подошел и чмокнул ее в лоб, а Лу в ответ поцеловала его в губы и выпорхнула из спальни. Граф не стал ее провожать, молча надевал накрахмаленную рубаху и смотрел в открытый проем окна. Вот в нем мелькнула прелестная головка Лу и тут же скрылась, словно и не было ее вовсе. Ушла. Или не было ее вовсе?

Граф вспомнил тот томный момент, так возбудивший его всего-то три четверти часа назад, и закрыл глаза. Ушла. А как иначе?

Городок Дижон

7

В этом небольшом городке Шарль Лотрек оказался случайно. Он вынужден был спешно покинуть Париж, где прежде проживал во всем известном розовом особняке. Так сложились обстоятельства. Позже граф не раз анализировал свой поступок, сравнивал его с нечто подобным, случившимся однажды с его отцом. Удивлялся некому подобию, повторяемости событий. Можно сказать, роковой повторяемости. Но тогда, оказавшись в Дижоне, конечно же, не в полной мере осознавал, почему судьбе было так угодно выбросить его из Парижа и засунуть в такую дыру. Впрочем…

Конечно, Дижон от столицы Франции располагался на почтительном расстоянии, это так. Но, вместе с тем, он сам являлся древней столицей бургундских герцогов. А кто сказал, что этот славный род хоть в чем-то уступал любому другому? Впрочем, и сам род Лотреков, в крови которого течет кровь многих королевских династий, мало кому в чем уступал. Разве в этом дело? Главное, что Шарль остался жив. Главное, что он, временно ретировавшись из Парижа, сумел сохранить одну семейную реликвию, доставшуюся от отца. Перед смертью тот призвал Шарля к себе и умолял не промотать эту святыню ни при каких обстоятельствах. Беречь ее как зеницу ока. И относиться к ней с глубоким почтением.

Шарль так и поступил однажды, еще в Париже. После чего и вынужден был коротать дни в захолустном Дижоне. «Но ведь это временно, – думал он, – конечно, временно». В Париж он еще обязательно вернется. Да теперь, признаться, и не к спеху.

Лотрек подошел к окну, в проеме которого только что мелькнула прелестная головка Луизы. Как славно, что так нежданно-негаданно он встретил здесь свою любовь. Конечно, Шарль и раньше любил женщин, что скрывать. Но так, как сейчас… Он молил Господа, дабы тот даровал им обоим счастье. И Всевышний вот уже почти полгода хранил трепетные отношения, сложившиеся между Шарлем и Лу. Беды и несчастья обходили их стороной. Каждая их встреча – как единственная, каждый поцелуй – как первый, а страсть…

Граф задернул занавеску, и спальня погрузилась в полумрак. Зажег свечу и установил ее на крышку комода. Достав ключ, отпер один из нижних ящиков и вытащил завернутую в белую тряпицу какую-то довольно тяжелую вещицу. Бережно перенес ее на столик, где четверть часа назад Лу прихорашивалась у зеркала, и стал неспешно разворачивать.

Затем замер, прислушиваясь к шагам за окном. Не его ли слуга возвращается? Нет, все тихо. Вернулся к комоду и, захватив свечу, перенес ее к столику. Теперь в круглом зеркале отражались изящный огонек и кантик дыма, устремлявшийся куда-то ввысь.

Шарль аккуратно развернул тряпицу и ладонью разгладил каждый ее уголок. А затем мизинцем провел по кругу лежащей перед ним семейной реликвии, словно пытался вытереть неизвестно откуда взявшуюся пыль. Но никакой пыли не было. Тусклое золото поблескивало в отсветах играющего огня свечей, навевая на графа невеселые воспоминания.

Он припомнил, как отец рассказал об этой удивительной вещице, стараясь не пропустить даже малозначительный факт. Будто он имел какое-то значение сейчас, спустя столько лет. Хотя, кто знает, может быть, и имел?

8

– Мы тогда вышли в море еще за полночь, – Шарль стал вспоминать рассказ отца, – рассчитывали перехватить торговое турецкое судно в тот самый момент, когда мусульмане меньше всего ждали нападения на свой корабль. И наш маневр удался на славу. Турки, в самом деле, не ожидали атаки и сопротивлялись недолго.

Добыча, как и ожидалось, оказалась богатой. Но больше всего Лотрека привлекли не заморские ткани и золотые украшения, а нечто иное. В трюме корабля он обнаружил полуживого от страха татарина, который судорожно сжимал в руках обыкновенный тряпичный узелок, не представлявший на первый взгляд какой-либо ценности. В нем могли находиться снедь или, в лучшем случае, нехитрые пожитки этого довольно бедного, судя по одежде, человека.

Честное слово, отец Шарля, не помышляя дурного относительно татарина, хотел лишь выволочь того на палубу и пристроить к другим плененным пиратами торговцам. За каждого из них можно было получить хорошие деньги. А за бедного татарина? Но не оставлять же его в трюме… Лотрек выволок пленника на белый свет, а тот вдруг возьми да и свались в обморок. В этот самый момент узелок-то из рук и выпал.

Как-то он так странно цокнул о деревянное покрытие палубы, что Лотрек вдруг обратил внимание на эту деталь. И тут же развязал грязный узел. В тот же миг глаза его расширились от удивления. Там, внутри, блестела золотом какая-то странная и ни на что не похожая вещица. Граф вытащил ее и стал пристально рассматривать. Перед ним лежало золотое кольцо, даже не кольцо, а обруч, который можно было одеть на голову.

Но это была вещь не для головы. Во-первых, кольцо оказалось толстым, наверное, с палец в толщину. Во-вторых, к нему была аккуратно приклепана длинная золотая пластина, заканчивающаяся щеколдой, у которой, впрочем, не было засова. Тем не менее, становилось ясно – находка прежде играла какую-то хозяйственную роль. Но если она золотая, можно лишь догадываться о той возможной роли и самом месте ее нахождения.

Лотрек в задумчивости взял вещицу в руки и тут же ощутил необыкновенную тяжесть ее. Нет-нет, это не тяжесть, это сила, исходившая от золотого кольца, делала ее необыкновенно тяжелой. В тот же миг граф понял, что держит в руках очень ценную и очень древнюю реликвию. Пальцы у него дрогнули, и он чуть было не выронил ее на палубу. Да, такая удача случается раз в жизни!

В этот самый момент татарин пришел в себя и с удивительной ловкостью вскочил на ноги. Где и силы взялись! Увидев кольцо в руках француза, он с криком набросился на него и стал Лотрека душить. С огромным трудом граф, который был, наверное, в два раза больше несчастного татарина, высвободился и, разъярившись, нанес противнику сокрушительный удар по голове. Татарин упал, как подкошенный, и вскоре испустил дух. В тот момент Лотрек подумал, что как-то нехорошо досталась ему древняя реликвия. Не принесет ли она ему в дальнейшем беду? Но, взглянув на золотую добычу, тут же забыл о закравшемся в душу сомнении. Все так прекрасно начинается.