Книга Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

– Момми! – восторженно завопил Джонатан.

– Сокровище мое, иди сюда! – Она высоко подняла сынишку и поцеловала, а затем начала кружиться с ним по комнате.

Его восторженные крики наполнили ее сердце любовью. Он обхватил своими ручонками шею матери и ответил на ее объятия, но тут же начал вертеться и потребовал, чтобы его посадили назад, к игрушкам. Окинув их беглым взглядом, Элизабет заметила новую игрушку – подвижного клоуна с ярко разрисованным телом и длинными руками и ногами, подвешенными на ниточках. Без сомнения, это был еще один подарок от Гарольда, который баловал мальчика сверх всякой разумной меры.

– Когда Роберт был еще маленьким, Гарольд так никогда не делал, – однажды доверительно сказала Марта Элизабет. – Иногда мне кажется, что он хочет исправить свои ошибки, уделяя внимание твоему ребенку.

Она остановилась в задумчивости, а затем добавила:

– Может быть, это потому, что малыш больше похож на него, чем Роберт.

Элизабет кивнула в ответ и с трудом выдавила из себя несколько слов, надеясь, что Марта не заметила страха, охватившего ее. То, что у ее сына были темные волосы, обнаружилось сразу же после рождения. Поскольку и у нее, и у Роберта волосы были светлые, то окружающие, из тех, кто мог позволить себе высказаться по этому поводу, констатировали схожесть ребенка с его черноволосым дедом. Некоторое время Элизабет отчаянно старалась поверить в эту возможность, в особенности на протяжении тех месяцев, когда она пыталась вести нормальную супружескую жизнь с Робертом. Она не хотела ничего иного, как быть с ним в настоящих семейных отношениях. Родители, которые держатся друг друга и воспитывают своего ребенка.

Оглядываясь назад, Элизабет думала о том, что судьба сыграла с ней злую шутку: приблизительно в то же самое время, когда Роберт снова начал охотиться за другими женщинами, она обнаружила, что не он, а Дункан был настоящим отцом Джонатана. Об этом можно было судить по тому, как он смотрел на нее – широко открытыми, сияющими голубыми глазами. Глазами Дункана. И, кроме того, у ребенка была его улыбка, при которой у него на правой щеке появлялась симпатичная ямка. В этот момент он был похож на Дункана настолько роковым образом, что Элизабет вынуждена была заставлять себя сдерживаться и не оглядываться нервно по сторонам, чтобы убедиться, что никто этого не заметил.

Чем старше становился малыш, тем больше она обнаруживала в нем сходства с Дунканом. Тот же упрямо задранный подбородок, если ему что-то не нравилось. Та же манера весело запрокидывать голову, когда он чему-то радовался, и та же целеустремленность, с которой он стремился выполнить свои желания. За детским упрямством уже сейчас можно было заметить холодную отвагу, что позволяло думать, что в более поздние годы в нем, вполне возможно, проявятся черты, которые ей не нравились. Например, пренебрежение к интересам других. Однако Элизабет была исполнена решимости предотвратить это. Никогда на ее сыне не должно отрицательно сказаться то, что его отец был пиратом.

Она погладила малыша по голове, позволила ему продемонстрировать ей клоуна на веревочках и, как и полагается, выразила свой восторг по поводу того, как бодро дергаются ручки и ножки куклы. Тем временем Фелисити оживленно болтала о тех гостях, которых они ожидали, а также о последних сплетнях на острове, но прежде всего – о платьях, которые они заказали, собственно говоря, ради сегодняшнего вечера у швеи-служанки Анны Норингэм.

Кузина Элизабет хорошо прижилась на Барбадосе. Для нее настоящим благословением стало решение покинуть Англию. Фелисити, в отличие от многих других новоприбывших на остров, очень легко перенесла переход к тропическому климату, очень влажному и жаркому. В Данмор-Холле были созданы комфортные условия, какие только можно было себе представить, для любой работы тут имелись слуги, а что касается погоды, то здесь почти всегда сияло солнце. И, кроме того, с ней рядом были Элизабет и маленький Джонатан, на которого она могла излить всю свою нежную любовь. Жизнь быстро наладилась, и время проходило в приятном и размеренном ритме. До сих пор Фелисити как-то не хватало общественного разнообразия, но и это постепенно менялось. Благодаря растущему благосостоянию на острове, плантаторы побогаче все чаще стали устраивать праздники, как это делал сегодня Гарольд Данмор по поводу своего пятидесятилетнего юбилея. А через две недели праздник будут давать уже Норингэмы, и на этом празднике должно быть провозглашено обручение Анны Норингэм.

– Посмотри-ка сюда, – сказала Фелисити, вертясь перед зеркалом. – Как тебе это нравится?

Это было дымчато-серой, из тончайших кружев вуалью в испанском стиле.

– Очень красиво, – машинально ответила Элизабет. В вопросах моды она постоянно чувствовала свою несостоятельность и зачастую спрашивала себя, зачем Фелисити вообще спрашивает ее мнение, если она ничего полезного посоветовать не может. Соответственно, Фелисити чаще всего сама же и отвечала на возникавшие у нее вопросы, так же, как и в этот раз:

– Я не знаю, – медленно произнесла кузина, наморщив лоб. – Сама по себе эта мантилья выглядит прекрасно. Однако к этому платью…

Платье было из светло-золотистого китайского шелка, пышно украшенное кружевами, а снизу его поддерживала широкая испанская юбка с кринолином из китового уса, которая составила бы честь любой придворной даме. Элизабет категорически отказалась натягивать на свои бедра такую вещь, посчитав, что женщина в нем будет выглядеть как бочка. Не говоря уже о трудностях при ходьбе.

Элизабет все еще стояла на коленях на полу перед Джонатаном. Она быстренько поцеловала его мягкие локоны и встала, решив звонком вызвать к себе Деирдре, чтобы та забрала у нее Джонатана. Пришла пора и ей наконец выбраться из пропотевших вещей и переодеться к празднику.

– Кстати, «Эйндховен» стоит в порту. Твой капитан опять здесь.

Фелисити отложила в сторону мантилью и, глядя в зеркало, широко открытыми глазами уставилась на Элизабет.

– Ох, – слабым голосом прошептала та, – и ты говоришь мне об этом только сейчас?

Фелисити побежала к двери. Плоские каблуки ее шелковых туфель шлепали по полу, и она чуть не поскользнулась на натертом воском полу.

– Мы должны послать к нему на корабль слугу! Пригласить его! – воскликнула она.

– Он в любом случае придет сюда! До сих пор он являлся в Данмор-Холл каждый раз, когда был на Барбадосе! – крикнула Элизабет ей вслед, однако Фелисити уже умчалась вниз.

– Кап’тан, – сказал Джонатан. – Колабль?

Мальчик поднял глаза на Элизабет и одарил ее широкой улыбкой с ямочкой на щеке. Его глаза были такими же синими, как Карибское море.

16

Банкет, к облегчению Элизабет, закончился быстрее, чем ожидалось.

Гости, числом более двух дюжин, уже после третьего блюда, сытые и довольно отрыгивающие, сидели вокруг длинного стола, изготовленного из испанского кедра, и больше налегали на алкоголь, чем на еду. Кругом валялись обгрызенные кости и подносы с пропитанными жиром салфетками и остатками пищи. А выпивки здесь было больше чем достаточно. Шерри, вино, ром и пунш лились рекой. После десерта мужчины зажгли свои табачные трубки, после чего застольное общество оказалось сидящим в густом дыму, и для доброй половины присутствующих тут женщин это послужило хорошим поводом для того, чтобы удалиться и отдохнуть или слегка освежиться. Женщинам, гостившим здесь, для этой цели подготовили целое помещение на втором этаже, и несколько служанок было отослано им в помощь. Среди них находилась также Деирдре.