Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

Записка означала, что у меня двадцать четыре часа до того,как Эдуард придет выяснять адрес дневного убежища Николаос. Чтобы ему его невыдать, придется его убить. А это я могу оказаться не в состоянии сделать.

Я сказала Ронни, что мы с ней профессионалы, но если Эдуардпрофессионал, то я любитель. И Ронни тоже.

Отчаянно тяжелый вздох. Надо было одеваться на вечеринку.Волноваться насчет Эдуарда, просто нет времени. Сегодня у меня другие проблемы.

Автоответчик мигал, и я его включила. Сначала голос Роннирассказал мне то, что я уже от нее слышала насчет ЛПВ. Очевидно, сначала онапозвонила сюда, а потом в бар Дэйва. Потом: “Анита, это Филипп. Я знаю, гдебудет вечеринка. Подбери меня у “Запретного плода” в шесть тридцать. Пока”.

Автоответчик мигнул, перемотал ленту и затих. У меня двачаса, чтобы одеться и подъехать к месту. Времени полно. Косметика у менязанимает минут пятнадцать. Волосы еще меньше, потому что мне только провести поним щеткой. Раз – и я готова.

Косметику я накладываю редко, и потому она у меня всегдаполучается слишком темной, неестественной. Зато я всегда получаю комплиментывроде: “Почему ты не красишься чаще? Это так подчеркивает твои глаза”, или мойлюбимый: “Насколько тебе лучше с косметикой”. Из всего этого следует, что без косметикия выгляжу кандидаткой в старые девы.

Один вид косметики, который я не использую, – тон. Не могусебе представить, как размазываю корку по всему лицу. Есть у меня бутылкабесцветного лака для ногтей, но я его использую не на пальцы, а на колготки. Еслимне удается проносить пару и ни разу ни за что не зацепиться, я считаю этотдень очень удачным.

Я стояла перед зеркалом в спальне в полный рост. Наделачерез голову топ с одной бретелькой. Спины у него не было: завязывался бантикомвокруг поясницы. Без банта я бы обошлась, но в остальном он был вполнеприемлем. За ним последовала черная юбка, похожая на платье, без разрезов.Коричневые пластыри на руках создавали дисгармонию с одеждой. Все хорошо. Юбкапросторная, развевается вокруг ног при движении. И у нее есть карманы.

Сквозь карманы можно дотянуться до пары набедренных ножен ссеребряными ножами. Только и дела, что сунуть руки в карманы – и я вооружена.Нормально. Мне не удалось придумать, куда спрятать пистолет. Не знаю, сколькораз вы видели по телевизору женщин с набедренной кобурой, но она чертовскинеудобна. Ходишь, как утка, завернутая в мокрую пеленку.

Туалет завершали чулки и атласные сапоги на высокихкаблуках. Мне принадлежали обувь и оружие, все остальное было новое.

Еще один аксессуар – симпатичная черная сумочка с тонкойлямкой через плечо, оставляющая руки свободными. Туда я сунула свой пистолетпоменьше, “файрстар”. Знаю, знаю, пока я буду копаться в глубине сумки, плохиепарни съедят меня заживо, но так лучше, чем совсем без пистолета.

Я надела крест, и серебро отлично смотрелось на черном фоне.К сожалению, вряд ли вампиры меня впустят с освященным крестом на шее. Ладно,оставлю его в машине с обрезом и патронами.

Эдуард любезно оставил коробку возле кухонного стола. Изчего я заключила, что в ней он принес обрез. Что он сказал миссис Прингл? Чтотам для меня подарок?

Эдуард написал “двадцать четыре часа”, но от какого срока?Придет он на рассвете, солнечном и теплом, выпытывать у меня информацию? Нет,вряд ли. Эдуард не производит впечатления жаворонка. По крайней мере, до второйполовины дня я в безопасности. Наверное.

Глава 24

Я подъехала к “Запретному плоду”. Филипп стоял,прислонившись к стене, свободно опустив руки вдоль тела. Одет он был в черныекожаные брюки. От одной мысли о коже в такую жару к моим коленям прилило тепло.Рубашка у него была черная сетчатая, и через нее были видны и шрамы, и загар. Яне знаю, было тут дело в коже или этой сетке, но на ум пришло слово“низкопробный”. Он перешел невидимую грань между ловеласом и проституткой.

Я попыталась представить себе его в двенадцать лет. Ничегоне вышло. Что бы с ним ни случилось, он был, чем был, и что есть, с тем иприходилось работать. Я не психиатр, который может себе позволить жалетьбедняжек. Жалость – опасное чувство, которое легко может привести к смерти.Опаснее ее только слепая ненависть да еще, быть может, любовь.

Филипп отлепился от стены и пошел к машине. Я открыла дверь,и он сел. Он него пахло кожей, дорогим одеколоном и чуть-чуть – потом.

Я отъехала от тротуара.

– Агрессивно оделся, Филипп.

Он повернулся ко мне с неподвижным лицом, глаза все за темиже черными очками. Он откинулся на сиденье, откинув одно колено на дверь,другую ногу вытянув.

– Сверни на запад, на семидесятый.

Голос прозвучал хрипло.

Бывают минуты, когда остаешься вдвоем с мужчиной, и до васобоих это вдруг доходит. Вместе наедине – в этом всегда есть возможности. Почтиболезненное осознание присутствия друг друга. Это может повести к смущению, ксексу или к страху – в зависимости от мужчины и ситуации.

Ну, секса тут не будет, можете смело на это поставить. Яглянула на Филиппа; он сидел ко мне лицом, чуть раскрыв губы. Очки он снял, иглаза его были густо-карие и очень близко ко мне. Что тут происходит, чертвозьми?

Мы выехали на хайвей и набирали скорость. Мое внимание былозанято окружающими машинами, вождением, и я старалась изо всех сил не обращатьна него внимания. Но все время ощущала его взгляд у себя на коже. Он почтигрел.

Он стал подвигаться ближе ко мне. Вдруг мне стал отчетливослышен звук ползущей по обивке кожи. Теплый, живой звук. Рука его обняла меняза плечи, грудь прислонилась ко мне.

– Что это ты задумал, Филипп?

– А что такое? – Он дышал мне в шею. – Для тебя этонедостаточно агрессивно?

Я расхохоталась – не могла удержаться. Он напрягся.

– Я не хотела тебя оскорбить, Филипп. Просто я непредставляла себе такого костюма из кожи и сетки.

Он не отодвинулся, все так же прижимаясь ко мне, и голос егобыл такой же странновато-хриплый.

– А что же тогда тебе нравится?

Я посмотрела на него, но он был слишком близко. Оказалось,что я смотрю ему в глаза с расстояния в два дюйма. Его близость подействовала,как электрический удар. Я отвернулась к дороге.

– Отодвинься на свою сторону, Филипп.

– Что, – шепнул он мне в ухо, – тебя заводит?

Ладно, с меня хватит.

– Сколько лет тебе было, когда Валентин впервые на тебянапал?

Он дернулся всем телом, отодвигаясь от меня.

– Будь ты проклята!

Он сказал это так, будто имел в виду в буквальном смысле.

– Предлагаю тебе сделку, Филипп. Ты не должен отвечатьна мой вопрос, а я могу не ответить на твой.