Книга Спаситель и сын. Сезон 2 - Мари-Од Мюрай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы про Джимми?
— Который побывал у нас сначала лохом.
— Бедняжка.
Оба рассмеялись. Шуткой можно все расставить по местам, пошутишь и поймешь: огорчаться было не из-за чего. Прощаясь, Спаситель и Элла пожали друг другу руки, глядя в глаза.
— Для вас мне никогда не хотелось быть невидимкой, — сказала девочка.
Когда Элла ушла, Спаситель вспомнил, что они не поговорили о Джеке, хомячке, которого она попросила ей оставить. Может быть, родители даже слышать не захотели о хомячке. Спаситель со вздохом взял клетку с мадам Гюставией и двинулся по коридору с ощущением, что волочит за собой пушечное ядро.
Вошел в кухню и очень удивился: Габен, Жово и Лазарь чистили картошку.
— Наряд на чистку картошки, — буркнул старый легионер.
— Мы сделаем картошку фри, — радостно сообщил Лазарь.
— У нас нет фритюрницы, — охладил его радость отец.
— У меня в хозяйстве есть тазик из нержавейки, — сказал Жово.
— А я купил подсолнечного масла, — прибавил Габен.
Военный отряд встал в кухне лагерем.
— Жово научил нас маршу легионеров, — похвастался Лазарь. — Он смешной.
И, стараясь добавить воинственности в свой голосок, он запел:
— Мне… Мне пора на работу, — едва выговорил потрясенный Спаситель. — Еще одна консультация, и я присоединюсь к вашему батальону.
Последние пациенты понедельника — пожилая пара. На старости лет супруги возненавидели друг друга. Стоило ей начать говорить, как он ее прерывал. Только он пускался в объяснения, она заглушала его громким голосом. Что можно было понять в этой какофонии? Только то, что какофонией стала вся их жизнь с тех пор, как муж ушел на пенсию и расположился на территории жены. В голове у Спасителя неотвязно звучал марш легионеров:
За ужином Лазарь поделился с отцом замечательной идеей Жово — она принесет им много экономии.
— Мы купим кур и пустим их в сад, у нас будут свежие яйца.
— Безусловно, — процедил Спаситель.
— Видишь, он согласен, — сказал Лазарь, поворачиваясь к Жово.
— Это ирония, — уточнил Спаситель. — И означает безусловно нет.
— А почему?
— Потому что мне вполне достаточно хомяков.
— Да, но они же не несут яйца.
— Неизвестно. Мы их еще не просили, — ответил Спаситель, потворствуя абсурду, грозящему затопить его жизнь.
* * *
Мадам Дюмейе далеко продвинулась в чтении «Маленьких радостей».
— «День был прекрасный, просто чудесный, — читала она своим старшим и младшим, — конечно, не без пустяковых огорчений, но в целом у меня был прекрасный день».
Чтение вслух было коротким мигом покоя для учительницы. Ребята ждали ее чтения, и в классе воцарялась тишина. Нередко кто-то из младших засыпал, убаюканный ее размеренным голосом. Но что касается остального дня, то у мадам Дюмейе не было иллюзий: она выдерживала его благодаря маленьким таблеточкам, прописанным доктором Дюбуа-Гереном. Месье Сент-Ив не предложил ей продолжать сеансы психотерапии, и она никак не могла понять почему. Может, он решил, что она слишком стара и не может извлечь из них пользу? Или не верит, что она способна измениться? Эта мысль ее огорчала. Иногда она сравнивала себя с тетей Мими из книжки, та тоже была полна самых добрых намерений, но все-таки никто ее не любил. Как раз в этот вторник мадам Дюмейе читала, как тетя Мими пытается завоевать сердца троих ребятишек, которых ей доверили, подарками.
— «„Берите, это для вас“. Я получила кошелек, Рике — свисток, а Эстель — чудную рабочую шкатулку, обтянутую синей кожей, гораздо красивее наших с Рике подарков, ну да ладно. Рике попробовал свой свисток — звук получился очень печальным. Он положил свисток в карман. А Эстель в восторге открывала и закрывала шкатулку, перечисляя свои сокровища: ножницы, наперсток, большая игла для тесьмы… В общем, конца им не было. Интересно, тетя Мими думает, что подарки помогут все забыть?»
— Учительница! Райя… Райя… смотрите!
Мадам Дюмейе тяжело вздохнула. Стоит кончить чтение, и ни минуты покоя!
— Что опять такое, Жанно?
— Райя взяла желтый фломастер!
Мадам Дюмейе подошла к девчушке. Она заканчивала раскрашивать картинку из мультика «Холодное сердце». Райя нарядила Анну в розовую кофточку и теперь, к изумлению своего соседа, старательно раскрашивала желтым юбку.
— Какая красота! — обрадовалась учительница.
Райя чуть приподняла голову и улыбнулась ей одним уголком губ, впервые за этот учебный год.
— Учительница, это же… это же… это же лучше, чем черный? — повторял Жанно.
Девочка положила фломастер и застенчиво протянула раскраску мадам Дюмейе. It’s a gift.
— Спасибо, Райя, ты очень меня порадовала. Ты прав, Жанно, желтый гораздо лучше черного. А теперь, старшие, приготовьтесь, мы закончим контрольную по математике.
Когда речь шла о счете и задачах, Поля обычно не надо было просить, но сейчас мадам Дюмейе увидела, что он сидит, подперев щеку кулаком, и ничего не делает.
— Поль, ты что, спишь?
— Сплю, — ответил он, но не потому, что хотел нагрубить учительнице.
Он и вправду мало спал этой ночью. У отца, по словам Поля, он жил бомжом с тех пор, как в его комнате поселили младенца брата. Поль спал в гостиной на кресле-кровати. Мало того, что у него не было своего угла, он еще слышал все, что происходит вокруг, а главное, все телефонные разговоры, потому что телефон тоже находился в гостиной. Вчера вечером, часов в девять, когда он читал старую Алисину книжку из серии «Люблю читать», зазвонил телефон. Когда Поль понял, что звонит мама, он навострил уши. Мама была главной любовью его жизни, его сокровенной тайной, болью и радостью. Маму нельзя было обижать.
Луизе нелегко дался этот телефонный звонок. Она знала, что ее ожидает сражение, и от одной мысли об этом ей хотелось заплакать.
— Почему так поздно звонишь? Целый день была свободна! — сразу накинулся на нее Жером.
Конечно, он чуть не сказал «лентяйничала». У Луизы сразу перехватило горло от обиды, но она себе напомнила: нельзя отвечать на провокации. Она скажет только то, что необходимо. А необходимо сказать, что в отношении детей они должны соблюдать условия их официального договора, заключенного через адвоката.
