Книга Как я как бы забеременела (сборник) - Антонина Глушко

А можа это тот, которого разыскивали те, с вертолёта, что надысь прилетали в посёлок? Но нет, тот, пропавший, как они сказали, молодой, а этот старый, где-то за пятьдесят, если не больше.

Его рассуждения прервала прибежавшая толпа едва ли не в полпосёлка. Потому как Лида, мчась по улице к Управе за участковым, орала благим матом, что они с Лукичом привезли утопленника.

Тут же явился и участковый на машине, из которой вместе с ним выскочили Лида и «фельшерица» с медицинской сумкой, со всех ног кинувшаяся к лодке.

– Мужики! – крикнул участковый в толпу. – Помогите переложить пострадавшего из лодки на носилки.

Несколько человек кинулись на помощь. Подъехала «Скорая», забрала «утопленника» с «фельшерицей» и, сигналя благим матом, разгоняя толпу, помчалась в сторону больницы.

Участковый уехал на своей машине. Следом за ним кинулся народ, разузнать, кто такой пострадавший, живой ли, и как оказался возле яра.

К больничному стационару прибежало человек двадцать. Потом стали прибегать те, кто только что узнал об утопленнике. Народ прибывал беспрерывно, все волновались. Не часто такое случается, чтобы находили на берегу чужака живого, али утопшего.

– Говорят, что их было пятеро, но выжил только один! – запыхавшись, сообщил толпе прибежавший мужик, похожий на растрёпанный веник. Видать, торопился к разбору.

Его рубаха, надетая наизнанку, у которой пуговицы не совпадали с петлями, была облита какой-то розовой слизью, похожей на клюквенный кисель, а незавязанные шнурки старых кед волочились по земле, отчего мужик постоянно на них наступал и спотыкался.

– А где остальные?! – качнулась толпа к облитому киселём, сгорая от неизвестности.

– Говорят, остальных задрала медведица. А этот, которого нашли, едва убег, – сообщил он.

– Выходит, что скорее всего так, – высказал предположение скрюченный дедок, несмотря на годы примчавшийся к больнице с первой партией любопытных. – Рыбаки видели её у речки с детёными. Говорят, она ловила рыбу и выбрасывала на берег. А потом прикончила подельников этого, который прибёг к яру. – Медведица завсегда так, не оставит голодными медвежат, – добавил мужик, на всякий случай прибежавший к больнице с берданкой. – А когда она с детёными, человеку лучше не попадаться ей на глаза.

– Да-а-а, зверья в нашей тайге полно. Вот в прошлом годе взял я ружьишко, нацепил лыжи и отправился на охоту, – поддержал разговор мужик с незавязанными шнурками. – Иду я себе, иду, как принято, оглядываюсь по сторонам в поисках какой живности, и тут прямо на меня как попрёт преогромная стая волков… штук двадцать, не менее.

– А ты что?! – ахнула толпа, горя желанием хоть что-то узнать новое, хотя и не относящееся к «утопленнику».

– А что я? Сиганул на дерево, уже и не помню, как. И тут окружили, это, они меня, значит, целым полчищем. Морды задрали, оголили клыки, и щелкуют ими, словно оголодавшие собаки, а один из них такой здоровенный, с годовалого телка, видать, ихний вожак, и говорит мне: – А ну слазь! А я ему: – А вот это ты, видел? – и сую ему под нос здоровенную фигу.

– А он что?! – вытаращив от удивления глаза, ахнул сгорбленный старик, продираясь сквозь толпу поближе к рассказчику.

– Что, что! Видать, понял, что со мною шутки плохи, плюнул со злости, да и скомандовал своей зубастой ораве отвалить. После этого я слез с дерева, подобрал ружьё и отправился домой.

– Хорошо хоть ружьё не прихватили! – прокричал с задних рядов тот, что с берданкой.

– А я сразу предупредил их: только попробуйте.

– Да, я вам скажу, ружьё надо беречь, как зеницу ока, – ни к селу, ни к городу начал прибежавший мужик с удочками. Видать, с рыбалки. – Ко мне в прошлую зиму из Нижнеуральска приезжал зять. До ужаса страстный охотник. Его не интересовала дичатина, абы побегать по тайге, да пострелять, а в кого – неважно. Так вот. Нацепили мы лыжи, захватили ружья и – в тайгу. И, как назло, ни одной живности. И тут неожиданно прямо на нас выбегает косуля.

– Вот это да! – восхитился кто-то.

– Мы, это, ружья с плеч – и давай в неё палить. И, что самое главное, ни одного выстрела в цель. И тут на снегоходе, словно из сугроба, выскакивает Кузьмич, ну, наш егерь.

– А-ааа! – закричал он на нас. – Браконьерствуете!

– Да какой браконьерствуем, Кузьмич? – стали оправдываться мы с зятем. – Посмотри, ни одного попадания в косулю. Все патроны израсходовали. Вот, гляди, – показали мы пустые сумки. – Ни одного не осталось.

– А почему косуля валяется?! – снова заорал он на нас благим матом.

– Так от нашей стрельбы померла со смеху, – пояснили мы.

Толпа потонула в хохоте.

– А вот у меня был случай, тоже со зверьём, – начал мужичок маленького роста с большой плешью на голове. – В прошлом годе примчался ко мне сосед и кричит: быстро собирайся, в Лосиную падь прибежала кабанья стая. А я давно на них зуб точил…

– И что? Настреляли хрюшек? – от нечего делать подал голос смирный с виду мужик, переминавшийся с ноги на ногу. Ему обрыдла толчея у больницы, и он решил развлечь себя разговором с охотником.

– Да какой там! Облазили всю падь, вдоль и поперёк, и ни одного не то что кабана, а даже паршивого порося не обнаружили. С горя сели мы… ну, это… как положено, вытащили из сумок… Не нести же назад бутылки домой. Короче… ужрались, как свиньи…

– И тут появляется кабан, – засмеялся парень с мотком провода через плечо. Видно, электрик.

– А ты откуда знаешь? – обернулся рассказчик на голос.

– Так ты уже рассказывал об этом.

– Не перебивай! – шикнули на электрика. – Семён, рассказывай, что было дальше? – потребовала публика от рассказчика.

– Так вот… сидим это мы культурненько, и тут, значит, неожиданно перед нами появляется вот такой кабанюка, – плешивый развёл в стороны руки, показывая какой. – И говорит нам…

Но что сказал охотникам кабан, слушатели так и не узнали. На больничном крыльце появился участковый, и толпа качнулась в его сторону.

– Мужики! – выкрикнул тот голосом, словно собрался махнуть речь перед толпой, призывая её голосовать за Жириновского, который два года назад приезжал к ним и на центральной площади весело раздавал собравшемуся народу карамельки, доставая их из бумажного кулька. – Мужики! – повторил участковый уже более нормальным голосом…

– Ликсеич, не томи. Говори, кто такой чужак и живой ли, али как? – выкрикнул Матвей Лукич на правах главного по обнаружению неизвестного.

– Значит, так. Твой найдёныш, Лукич, пока живой, – пояснил Владимир Алексеевич. – Кто он, откуда появился в наших краях, и для чего – ничего неизвестно, по причине его полной невменяемости. Короче, он находится в бессознательном состоянии и не может ничего рассказать о себе, – доходчиво разъяснил он толпе.

Участковый лукавил. Ему стало известно имя пострадавшего и место его прописки. Паспорт на имя Тарасова Андрея Николаевича и какие-то бумаги с нарисованными на них картинками были обнаружены в заляпанном грязью рюкзаке. Ничего другого там не оказалось.