Книга Медленная проза - Сергей Костырко

Вот так я лежал на песке, смотрел, думал, вчувствывался в свое одиночество, отъединенность, подростковую обиду…

И ждал, как выяснилось. Ждал продолжения.

И – дождался.

Вечером, поднявшись на нашу гору, я увидел у крыльца столовой машину, а на ступеньках директора Дома и половину нашей столовской обслуги. В машину садилась тучная женщина в черной косынке, с красным оплывшим лицом. Я не сразу узнал в ней надменную Антонину Владиславовну, нашу администраторшу.

– Что случилось? – спросил я у соседей по столику.

– У Антонины брата убили. Он был главврачом военного санатория. Бандиты расстреляли. Прямо во дворе его санатория. А заодно – бывшего предисполкома города. Но этого здесь особенно не жалеют. Такой же бандит. Его тут называли Босс. Еще медсестру ранили. Она сейчас в реанимации. И еще двоих вместе с Боссом.

В местных теленовостях коротко сообщили о возбуждении уголовного дела по факту. Убитый главврач оказался известным и уважаемым в городе человеком. Выразили соболезнование его родственникам и родственникам скончавшейся в больнице медсестры. О Боссе и его людях – ни слова.

Утром на набережной я читал местные газеты: «…в 8.35 вышел на заднее крыльцо главного корпуса в сопровождении медсестры… преступники, укрывавшиеся в микроавтобусе, стоявшем неподалеку… свидетелей не было… выстрелы услышали в здании., видели уезжающий “рафик”… умер на месте… в нескольких метрах от крыльца изрешеченная пулями машина с двумя убитыми мужчинами, третий, тоже убитый на месте, лежал между машиной и крыльцом. Личности устанавливаются».

Во второй газете дополнение: в инциденте погиб бывший предисполкома N и двое неизвестных мужчин.

Легкий ветерок остужает кожу. Я щурюсь на солнце, но не отворачиваюсь – истаивающая в солнечном блеске, из воды идет ранняя купальщица. С неожиданной остротой я чувствую, как плавит солнце кожу на лбу, как влажный ветер обтекает лицо. Я отчетливо вижу морщинистый красный затылок рыбака на пирсе и одновременно – пальцы женщины, оттягивающие тонкую ткань блузки от тела, это брызнула газированная минералка из пластиковой бутылки, когда женщина отворачивала пробку, я ощущаю сейчас намокшую ткань, холодящую ее живот, собственной кожей; женщина сушит блузку – и на все это я смотрю оттуда, из глухого санаторского дворика с сиреневым квадратом асфальта и прохладными утренними тенями, с неестественно яркими кровавыми пятнами, расплывающимися по крахмальной белизне халатов; из тишины, наступившей после выстрелов. Плохо различим на этой картинке только Босс, скрючившийся на асфальтовой дорожке. Тишина кажется такой оглушительной еще потому, что сюда уже бегут люди, через несколько секунд захлопают двери, тишина порушится вскриками, охами, воем; безмятежное пространство дворика затоскует ужасом…

Оказывается, все эти дни я знал, что ничего не кончилось.

И когда к вечеру, после дня на пляже, голодный, потный, просоленный и прожаренный, начав подъем к Дому, в сквере-лесочке я наткнулся на Модину машину, то уже почти и не удивился. Модин охранник с торчащей изо рта травинкой улыбнулся мне как своему и мотнул головой наверх, туда, где на затененной террасочке, на каменной полурассыпавшейся скамье, сидел Модя: нога за ногу, легкомысленные шорты и яркая рубашечка. Мобильный телефон у уха. Не хватало только полотенца на шее и теннисной ракетки у ног. Модя, не отрываясь от разговора, закивал головой, приветствуя и извиняясь. Я остановился внизу, разминая сигаретку.

Это самое глухое место на моем обычном маршруте к Дому. Машина поставлена так, чтобы ни из проулочка внизу, ни с верхней аллеи ее не было видно. Охранник стоит ко мне спиной, поза как бы расслабленная, но затылок его безостановочно, как включенный локатор, сдвигается влево-вправо. Дверцы машины приоткрыты, Игорь за рулем, мотор не выключен.

Модя складывает телефон и сбегает по ступенькам.

Улыбка широкая, почти беспечная, ладонь горячая, сильная.

– Как отдыхается?

– Вашими молитвами.

– Значит, хорошо молюсь. Я с предложением.

– Модест, а может, ко мне поднимемся, хотя бы по кофейку… Там и поговорим? – к подобному началу я, в принципе, уже был готов.

– Увы, я в цейтноте… У нас тут кое-что произошло.

– Да, я слышал про Босса.

– Так, может, поменяем место вашего отдыха? Вы не подумайте, что гоню, но раз пошла такая пьянка…

– А со мной-то что может произойти?

– Практически все. Кто знает, что еще померещится нашему другу Климу. А я предлагаю замечательное место. Тихое, респектабельное. Санаторий, куда раньше только дипломатов пускали. Сейчас там кучкуется киевская политическая элита. Будете как на Марсе. Мне это ничего не стоит – с этим заведением у меня свои расчеты, вас встретят по высшей категории… Соглашайтесь… Ведь у вас тут, – он подмигнул, – ни подруги, ни прислуги. Из знакомых только я.

– Время подумать есть?

– Нет.

– И никакого выбора?

– Ну почему? Мы можем вас вывезти в аэропорт к самолету на Москву… Только мне кажется, что вам и самому не хочется уезжать.

– Нужно ответить сейчас?

– Да.

– Я согласен.

Модя облегченно перевел дыхание.

– Завтра утром за вами заедет мой зять, ему как раз в Симферополь – по пути.

Мы уже развернулись к машине, охранник придерживал открытую для Моди дверцу.

– Модест, извините за идиотский, может быть, вопрос, но ваши-то дела как?

– Нормально. У меня все нормально. А ля гер ком а ля гер! – на последней фразе – легкий спазм в горле. Слава богу, хоть что-то человеческое.

Жутко мне стало вечером – на стуле в голом, чужом уже почти номере стоит моя собранная раздувшаяся сумка, в открытой двери на небе набухают звезды, в телевизоре детектив Пуаро на украинской мове дает указания Гастингсу.

Кто меня здесь держит? Кто мешает взять эту сумку, спуститься на дорогу, остановить такси и укатить в какое-нибудь Приветное или Малореченское, поселиться на терраске у хозяев. Ясно же, что искать никто не станет. Но мысль эта почему даже и не приходила. И сейчас выскочила откуда-то сбоку и, особенно не затронув, куда-то канула.

Утром при моем появлении в холле из кресла поднялся худенький светловолосый с залысинами мужичок:

– Машину до Симферополя вы заказывали? – Похоже, он волновался еще больше, чем я. – Анатолий, – представился он.

– Не забывайте нас, – сказала дежурная. – В следующем году приезжайте обязательно. Даст бог, уймутся, – говорила она, отводя в сторону взгляд.

У крыльца стоял старенький красный «москвич» с коробками и чемоданами, увязанными на крыше. Анатолий начал открывать багажник.

– Зачем багажник, я в машину возьму.