Книга Время бесов - Сергей Шхиян

— А теперь расскажите все про экспроприированные ценности, — попросил я почти нежно, почесывая ему брюшко. Илья Ильич попытался немного отстраниться, но не рискнул меня сердить и тихонько икнул.

— Ну, — подтолкнул я нерешительного товарища, — только без вранья. Иначе мне придется разбираться самому, и тогда вы мне не понадобитесь.

Видимо привычка врать и изворачиваться была так сильна, что Опухтин еще медлил какое-то время, решая, как меня ловчее обмануть. Пришлось опять ткнуть его пальцем и помочь начать:

— У кого вы провели реквизицию? Считаю до трех. Раз, два…

Только после этого он заговорил:

— У нашего же товарища, перерожденца. Бывшего балтийского матроса. Он участвовал в штурме Зимнего и в семнадцатом служил в Центробалте у Дыбенки. Они там проводили экспы…

— Понятно, что дальше?

— Ну и кое-что прихватил себе. Приехал сюда и зажил на родине барином. Бабы там, пьянки. Жена, которую он бросил, прибежала в Уком и рассказала, где он прячет золото. Я узнал первым. Ну, мы с товарищами и поехали. Дальше вы сами знаете. Ну, про милиционера Петрова и наших. Знали бы вы, какие это были беззаветные люди!

Про его погибших, беззаветно преданных революции товарищей слушать было неинтересно и пришлось вновь указующим перстом подтолкнуть разговор в нужное русло:

— Ценности в ящике под облучком?

— Да, — мутным, неуверенным голосом ответил Илья Ильич — Но не все. Мы взяли только золото, а серебро и финтифлюшки оставили на месте. Теперь только я знаю, где они спрятаны!

— Где вы хотели отсидеться, после того как устраните нас? — задал я новый вопрос, что называется, на засыпку.

— Здесь недалеко, в тайном месте, — заспешил Опухтин, не поняв моей вполне ясной ироничности. — Про это место никто не знает. Только товарищ Трахтенберг, но за него я поручусь как за самого себя. Он старый большевик и беззаветно предан революции.

Революционерка Ордынцева напряглась и сделала резкое движение, но я кашлянул, и она промолчала.

— Что это за место? — продолжил я допрос.

— Дом на болоте, — неохотно ответил он.

— На острове, в Пьяном лесу? — спросил я.

— Так ты и про него знаешь? — с мистическим ужасом воскликнул Опухтин.

— Я много чего знаю, так что не ври, поймаю на слове — пристрелю.

— Да я, святой истинный крест, как на духу! — забыв про клятву товарищами Лениным и Троцким, перекрестился он.

С этим домом на болоте я уже сталкивался. Правда, давно, в 1799 году. Там было устроено очень уютное гнездышко для местных извергов и извращенцев. Тогда мне с двумя помощниками удалось с ними разобраться. Мало того, одному из них, решительному кузнецу удалось еще и сжечь все тамошние сооружения вместе с обитателями.

— Как туда попасть? — спросил я.

Мы проникли на остров в Пьяном лесу кружным путем, через лес и болота, и я уже смутно помнил туда дорогу.

— Так просто не объяснить, отсюда верст пять, потом лесом.

— Что там есть?

— Ну, как сказать, — опять заюлил он.

— Сам знаю, дом на острове посередине озера, вокруг болота. Подплыть к нему можно только на лодке.

Илья Ильич даже отстранился и перешел на «вы»:

— Вы там были? Когда?

— Давно, еще до революции, — ответил я, не уточняя время.

— Я думал, что про это место никто не знает! — дрогнувшим голосом сказал он. — Туда даже дороги нет!

— Я добирался верхом. Место действительно глухое, и если ваш Трахтенберг не наведет на нас Медведя, отсидеться можно. Там есть что-нибудь съестное?

— Сколько угодно, товарищ Алексей, еды на целый год хватит. Мы туда с товарищами ездим отдыхать. То есть ездили, раз они все, кроме товарища Трахтенберга, убитые. Там нас встретят надежные люди, и все, что нужно, исполнят.

— Дом выходит, обитаем? — подозрительно спросил я, подумав о засаде.

— Две девушки и сторож, и больше не единой живой души. Вы не опасайтесь, люди они проверенные, наши люди!

— Ладно, поехали, — решил я, все равно другого выхода у нас не было, только что провести эту ночь в лесу. — Посмотрим на ваш партийный дом отдыха.

— Это вы, товарищ Алексей, очень точное дали название: «партийный дом отдыха»! Нужно запомнить.

— Едем, — тихо сказал я Даше, — только…

Ордынцева резко дернула плечом, и я понял, что она на взводе. Сначала коммунары коммуны «Имени мировой революции», теперь руководящие партийные товарищи довели ее до точки кипения. С другой стороны за три года триумфального шествия победившей революции она могла бы и привыкнуть, что победители могут позволить себе совершать идеологические ошибки и слегка колебать партийную линию.

— Я знаю то место, все будет хорошо, — сказал я и сжал ее руку выше запястья. — Ни о чем не беспокойся.

Даша напряглась, хотела что-то сказать, но я не дал и подтолкнул ее к пролетке. После чего сам сел рядом. Править лошадьми и искать ночную дорогу теперь предстояло Илье Ильичу. Меня от всех недавних перипетий знобило, скорее всего, начала подниматься температура и, чтобы не заснуть и не потерять контроль над ситуацией, приходилось все время себя взбадривать. Даша тоже устала, изнервничалась и молча сидела, прижавшись ко мне плечом. Лошади шли шагом, не обращая внимания на понукания Опухтина. Ездовым он оказался плохим, зря дергал лошадей, путался с вожжами и, когда мы свернули в лес, сесть на облучок пришлось мне. На наше счастье взошла луна, иначе дальше добираться пришлось бы пешком. Старинная дорога заросла мелким кустарником, так что лошади с трудом протаскивали сквозь него наш легкий экипаж.

— Уже скоро, — каждые пять минут обещал Опухтин, но я уже вспомнил почти не изменившуюся за прошедший век местность и не покупался на его посулы. До дома на озере было еще около километра.

Наконец, впереди блеснула водная гладь, прочерченная лунной дорожкой. Я направил лошадей к месту, где раньше была маленькая пристань для лодок, с которой гости переправлялись на островок.

Теперь, сколько можно было разглядеть при лунном свете, ничего подобного здесь не было. Островок зарос лесом и казался необитаемым. А раньше тут стояла натуральная крепость с мощным тыном, неприступными воротами, защищаемыми медной мортирой. Когда-то здесь держали пленников и заложников, устраивали гладиаторские бои. Никаких следов былой мощи и угрюмого величия не осталось, даже лесной берег изменился, зарос березами и ивовыми кустами.

— Это здесь? — спросил я Опухтина.

— Да, товарищ Алексей, я сейчас позову Акима.

Он вынул из кармана свисток и два раза подряд в него дунул. Получились прерывистые трели. Сначала ничего не произошло, но минуты через две послышался ответный свисток.