Книга Жил-был раз, жил-был два - Франк Тилье

– Я вижу лишь одну причину, по которой убийца Гершвиц не уложил заодно и тебя: он знает, что ты ничего не знаешь. Ты нашел Гершвиц, но и только. А след Ванды никуда не ведет. Тому доказательство, что ты вернулся в Сагас, потому что больше тебе разжиться было нечем. Убийца это знает и оставляет нам ее тело, хотя мог бы устроить так, чтобы труп никогда не нашли.

– Вместо того чтобы убрать меня, он отправляет меня до конца дней в тюрьму. С моей спермой в теле жертвы у меня не оставалось шансов выпутаться.

– Кассоре тоже сказал что-то в этом роде. Он требует еще всяких уточнений, отчетов, доказательств, чтобы подкрепить мою историю, но, видит Бог, Габриэль, появились серьезные шансы, что все это: убийство, подвеска, новое послание на гидроэлектростанции – позволит объединить два расследования и снова открыть дело Жюли. Кстати, не забыть бы послать кого-нибудь на станцию сфотографировать последнее граффити.

Габриэлю понадобилось время, чтобы осознать свалившиеся на него новые открытия. Он вспомнил слова матери по телефону: Ты мне только сказал, что скоро у тебя, наверно, появятся ответы. Мол, ты узнаешь, что случилось с моей внучкой… Во что он ввязался? Он посмотрел на лежащий рядом с ним передатчик GPS и вздрогнул. Рефлекторно поднес руку к шее. Шнурок с ключом, конфискованный в момент заключения под стражу… Сейф, спрятанный у матери… Подозревал ли он, что за ним следят?

Голос Поля отвлек его от мыслей:

– Надо будет подробно разобраться, что происходило в последние недели. Мы должны знать, кто эта девица и как ты до нее добрался.

Габриэль кивнул.

– Кассоре аж подскочил, когда я заговорил о подложных документах, но он готов пока что закрыть глаза на твои выкрутасы. Это вовсе не означает, что он забудет, но приоритет – разобраться с тем дерьмом, которое больше двенадцати лет отравляет город. Мне еще надо подписать пару-тройку бумаг, а потом сможешь выйти отсюда свободным человеком. Но с уговором: ты остаешься в нашем распоряжении и рассказываешь нам все, что может представлять интерес, как и положено, скажем, весьма покладистому свидетелю. У тебя свободный доступ к банковскому счету и к различным абонированиям, то есть к Интернету и телефону. Завтра ты вернешься в Лилль, глянешь на свои бумаги и передашь нам все, что может оказаться полезным в расследовании. Разумеется, если память к тебе вернется, мы должны узнать об этом первыми. Устраивает?

– Еще бы не устраивало. Если это поможет найти Жюли.

– Отлично.

Габриэль с признательностью посмотрел на сидящего напротив мужчину, бывшего друга и бывшего напарника:

– Ты снова вытащил меня из неприятностей. А ведь был не обязан.

– Тут дело не в сочувствии, а в правде. Мне нужна правда, и больше ничего, – заявил он, опустив глаза из опасения выдать прорехи в своей броне. – У тебя была паршивая ночь и немало переживаний с утра, но я хотел бы показать тебе еще кое-что.

Под внимательным взглядом Габриэля он произвел несколько манипуляций, позволявших раскрыть подвеску. К изумлению Габриэля, в ней открылось потайное отделение.

– Это… карта памяти?

– Именно. Мы обязаны этой находкой нашему эксперту из лаборатории.

Он вставил карту в переходник и развернул экран:

– На ней было единственное видео. Твоя дочь хотела зафиксировать место, где она закопала предмет, которым, очевидно, очень дорожила. И a priori она хотела, чтобы никто не смог отыскать ее тайник…

Габриэль молча просмотрел запись, наклонившись вперед и опираясь руками о стол. Он сдержал слезы, когда в кадре появилась Жюли – такая же, как в его воспоминаниях. Он увидел ее печаль, рыдания, и они словно нож вонзились в его сердце.

В тот момент, когда она делала панорамный обзор, он выпрямился, на долю секунды забыв о накопившейся за последние часы усталости.

– Я знаю, где это.

– Где?

Габриэль покачал головой:

– Ты всерьез полагаешь, что я позволю тебе отправиться туда без меня? Хочешь найти это место? Тогда бери меня с собой.

– Очень хорошо… – согласился Поль. – Только не будем разыгрывать Старски и Хатча[33]. Хотя сейчас народа здесь не густо, не хочу, чтобы нас видели прогуливающимися вместе. Забери вещи в хранилище и уезжай на своей машине. Через час жди меня в ста метрах от гостиницы «У скалы». Эксгумируем прошлое.

35

Одиннадцатый километр.

Проехав последние дома Альбиона, которые служили межевым столбом границ цивилизации на этом склоне горы, внедорожник Поля двинулся дальше по грунтовой дороге. Теперь четыре ведущих колеса катились по плато, где трава уже пожелтела, а жирные сурки суетливо готовились к зиме. Габриэль разглядывал вершины, ножницами разрезавшие небо, под звуки мелодии «Двери тюрьмы»[34], льющейся из автомобильного радиоприемника.

– Джонни умер[35]. Как печально. Подумать только, мало мне было переживаний в первый раз, так теперь я заново узнаю новость о его смерти три года спустя. Дважды пережитое горе.

Поль свернул туда, куда указал его пассажир. Машина двинулась по склону в сторону неровной опушки лиственничного леса бутылочно-ониксового цвета.

– Но есть же новости и повеселее, вроде победы Синих[36] на Кубке мира в восемнадцатом году или, хм… не знаю даже, что еще. Нам никогда не показывают то, что хорошо. А вот всякого негатива просто не перечесть. Покушения, постоянные природные катастрофы, потепление климата, социальные кризисы. А еще политика – вот уж полное дерьмо. Так что с этой точки зрения ты не слишком много потерял.

Габриэль больше не понимал, куда движется мир.

– Я в растерянности. Такое ощущение, будто я пассажир без багажа, которого высадили на въезде в Сагас, а дальше разбирайся как знаешь. Внутри меня больше ничего нет: ни единого воспоминания, ни малейшего отзвука тех лет мучений и поисков, через которые я наверняка прошел. Каково это – пережить годовщину исчезновения дочери? Не иметь могилы, на которой можно поплакать? Как можно забыть такое?

Он прислонил голову к стеклу, заметил свое отражение и вспомнил зеркало из ночного кошмара. Дожидаясь Поля в гостинице, он порылся в Интернете, пытаясь разобраться в своем сне. После долгих тыканий наугад он наконец набрел на то, что его интересовало: провидческие сновидения. Во время такого рода явлений сознанию удается проникнуть в подсознание, и открываются двери в целый мир, который остается недосягаемым, пока человек бодрствует. Габриэль был уверен: сегодня ночью он пересек этот барьер и получил доступ к пережитому событию, глубоко зарытому в хранилищах памяти.