Книга Рассказ инквизитора, или Трое удивительных детей и их святая собака - Адам Гидвиц

– Денис, епископ Парижский, – гнул свое Вильям, всегда готовый поделиться знаниями, – был обезглавлен римскими властями за распространение христианства. Но после того как римляне отрезали ему голову, он встал, поднял ее и прошел весь путь от Парижа до того места, где сейчас стоит Сен-Дени. И весь путь отрезанная голова читала проповедь! Вот это я понимаю, святой!

Якоб расхохотался.

Св. Вит

– Не было такого!

Вильям поднял брови, а Жанна воскликнула:

– Якоб, это ересь!

Даже Гвенфорт залаяла.

Якоб взглянул на Иегуду. Старый рабби лишь сказал:

– И как вы можете не верить такому чуду, после всех чудес, что вы видели или сотворили сами?

На это Якоб ничего не мог ответить.

– Расскажи ему о Лаврентии, – сказал Микеланджело.

– А это еще кто? – спросил Якоб.

– О, один из моих любимцев! – воскликнул Вильям. – Он был церковный дьякон в Риме, то есть тоже под Римской империей. Его церковь служила лишь беднякам, и у них не было казны, пока однажды не умерла одна богатая женщина и не оставила церкви крупную сумму денег. Когда об этом услышал римский император, он послал своих солдат, чтобы они изъяли богатство в пользу Римской империи. Но еще до того, как они прибыли, Лаврентий раздал все беднякам. А затем призвал в церковь нищих, и прокаженных, и сирот. И когда римские солдаты прибыли, чтобы забрать богатство, Лаврентий представил их пред бедняками и сказал: «Вот оно! Ибо угнетенные и есть высшее наше сокровище!»

Св. Жиль

– И что же случилось? – спросил Якоб.

– А ты как думаешь? Он же был святой! Так что его замучили до смерти!

– Они взяли жаровню, – сказала Жанна, – и так грели ее на горящих углях, что она раскалилась докрасна. Тогда они положили на нее Лаврентия и стали поджаривать его, пока плоть не почернела и не стала отделяться от костей. И тогда он обернулся к своим мучителям и сказал: «Этот бок прожарился, пора бы перевернуть!»

Св. Христофор

Якоб было засмеялся, но смех резко оборвался. Жанна, когда осознала, что описывает, как кто-то сгорел заживо, прикрыла рот рукой.

– Прошу прощения, – сказала она, – я не подумала…

Якоб смотрел на доски пола.

Миг спустя он сказал:

– Так нас тоже замучают до смерти?

– Все может быть, – ответил Микеланджело, – вы можете бежать от своей судьбы. Пренебречь вашими дарами. Тогда, быть может, эта участь вас минует. Ты, Жанна, возвратишься в свое селение с этой красивой собакой. Тебе, Вильям, мы сумеем подыскать подходящий монастырь, я уверен. Что до Якоба… – Он заколебался.

– Мы останемся вместе, – оборвала его Жанна. Она взглянула на мальчиков: – Верно?

Вильям усмехнулся:

– Верно.

Якоб поглядел на них. Лицо его было бледно. Но он сумел улыбнуться:

– Верно.

Микеланджело встретился взглядом с Иегудой. Между ними, в молчании, нечто происходило.

– В этом случае, – сказал огромный монах, – есть кое-что, что я пытаюсь сделать. И я могу использовать ваши… особые дарования. – Он на миг умолк. – Будет всесожжение. Предание огню. Книг. Их бросят в огонь в самом сердце Парижа, точно поленья, или пустят на растопку, точно паклю, – пояснил Микеланджело, – и они сгорят.

– Что за книги? – спросила Жанна. – О чем они?

– Какая разница? Это же книги! – сказал Вильям. – Знаешь, сколько трудов уходит на то, чтобы сделать хотя бы одну книгу? Годы и годы монашеской жизни! И сколько же книг они собираются сжечь?

– Насколько я слышал, дюжины и дюжины, – сказал Микеланджело.

– Дюжины и дюжины томов Талмуда, – добавил Иегуда, – хотя на самом деле они просто сожгут все, где найдут буквы на иврите. Потому что как они отличат Талмуд от Библии или от комментариев Раши?

Вильям сказал:

– Погодите! Что, просто… еврейские книги?

Микеланджело, подняв брови, вопросительно глянул на юного монаха:

– А какая разница, Вильям?

Все в крохотной комнатушке тоже повернулись к послушнику. Лицо Вильяма вспыхнуло от стыда.

– Никакой, – сказал он, – я не это имел в виду.

– Зачем им делать это? – спросила Жанна.

– Горький плод с отравленного дерева, – пробормотал Иегуда, – когда-то мы, евреи, считались людьми Книги. Полезными для христианской общины как пример древних традиций и путей. Так писал о нас сам святой Августин. Но затем евреи, которые обратились в христианство и искали путей к власти, пошли к папе и сказали ему, что на самом деле у нас две книги – Библия и Талмуд. Талмуд – это совокупная мудрость многих раввинов, обсуждающих те или иные строки Библии. Но очевидно, раз мы люди Книги, одной Книги, то нам и разрешено иметь лишь одну – Библию. Остальное будет предано огню.

Вильям вновь пришел в бурное возмущение.

– Но твои записи, твои великие труды? Они что же, и книги Иегуды сожгут?

– Конечно, – ответил рабби, – и мои, и тех, кто несравнимо выше меня.

Глаза Якоба широко раскрылись. Еще один костер. Еще одно сожжение. И вновь угрожают его народу и его величайшим сокровищам.

– Но что же мы можем сделать? – спросил он.

Иегуда, почти помимо воли, улыбнулся.

– Ну, – сказал Микеланджело, – вы можете пойти со мной, поскольку я хочу попытаться остановить истребление книг в огне. И ежели вы решитесь на это, вы столкнетесь лицом к лицу с врагами. Преследованием. Быть может, смертью. Но вы будете стоять за благо, мудрость и истину. Вы храбро встретите свою судьбу, какой бы она ни была. Или же можете вернуться к своей прежней жизни – вернее, к тому, что от нее осталось.

Дети обменялись взглядами. На самом деле особенно обсуждать было нечего.

Жанна села чуть-чуть прямее на деревянном шатком табурете.

– Мы храбро пойдем навстречу судьбе! Мы станем святыми.

– Как можно решить стать святым! – воскликнул я, не в силах более сдерживаться.