Книга Последняя искра - Алана Русс

Лучшая защита ведь нападение, как известно. Вот и нападу первая. Заговорю спесивца до смерти.

— Просто… защитный контур, — расплывчато ответил Эдмонд, принявшись мерять шагами гостиную. — Что, в академии вам такого не рассказывали?

— Мы только базовые руны учили. И стихийные немного, — как можно твёрже ответила я, боясь, что тёмный примется издеваться и кунать меня носом в невежество. — Полгода я ж всего…

— М-м-м… ну, да. Верно. Плетение амулетов курсе на втором дают, — на удивление серьезно ответило Эд. — Или на третьем. Я уж и не помню даже. Старею, что ли?

Остановившись у небольшого столика с лепным макетом гор, лесов и домиков, похожих на крохотные копии местных песчаных жилищ, он развернулся ко мне и… улыбнулся. Удивительно, но прежней напыщенности как не бывало!

Я же приказала себе бдительности не терять и покрепче стиснула пальцы в замок. Кто знает, что этот «чеширский кот» на сей раз задумал.

— Можно сплести защитный контур, — продолжал «усыплять мое внимание» своим глубоким, спокойным мурлыканием Эдмонд, пустившись в объяснения, — и напитать им амулет. Или вырезать руну прямо на коже и заполнить ее магией. Да-а, — видя, как я невольно сморщилась, усмехнулся тёмный, — это больно и лишает звериной доли магических сил, но зато куда надежнее всяких… побрякушек.

— Руны на теле не выгорают подобно амулетам? — глянула я на бесполезный теперь уже камешек на веревочке, что сиротливо лежал передо мной на столе, свернув веревку, как мышиный хвостик.

— Нет. Они питаются напрямую от носителя. Снять их можно лишь вместе с кожей. Ну, или просто-напросто выжечь. А вот некоторые, особо сильные символы из раздела Высшей, чаще всего тёмной магии порой остаются с магом навсегда. От них немало проблем, в частности от того, что такие руны не сводятся обычным выжиганием или затиранием знаков. Они въедаются в саму суть, в мясо и кости, а их силу может развеять только смерть.

Не удержавшись, я передернулась.

— Кто ж станет добровольно обрекать себя на такое сомнительное соседство?

— Зависит от ситуации, — равнодушно ответил тёмный, разглядывая сцапанную секунду назад со стола и испещренную точками пару игральных кубиков. — Когда польза превышает риск…

— И защитная руна… как раз из разряда такой магии, что нельзя свести?

— Нет, конечно. Высшие руны опасны, особенно в неумелых руках. И уж точно в общем доступе не валяются, — с улыбкой помотал головой Эдмонд, прогоняя задумчивость. — Защитное же плетение совсем простенькое. Оно срабатывает или при размещении на любой поверхности, — я кивнула, памятуя о своем опыте использования таких рун, — или при соприкосновении амулета с телом. Руна активируется и набрасывается, как плащ. Для посторонних, то есть тех, кто не участвовал в плетении, он невидим. Но в случае магической атаки, срабатывает и принимает на себя удар.

Так вот что за голубая вспышка была, когда пламя набросилось на Велора. Это амулет сгорел, не выстояв. Но первый залп все равно сдержал.

— Хорошо, что он был, этот амулет, — выдохнула я, с благодарностью глядя на камешек.

— Да уж, — только и протянул тёмный, бросив кубики.

— Эдмонд, — как-то чересчур громко позвала я, что даже сама удивилась. Не припомню даже, называла ли я когда-нибудь его по имени так смело. — Что со мной было? Почему я так… Это ведь была не химера, не огненный залп.

Говорить о том, что мне у огненного сгустка еще и когти померещились, поостереглась.

— Малышка, на этот вопрос ответить я тебе не могу, — глянул на меня через плечо Эд и вновь отвернулся. — Пока, по крайней мере. Появятся мысли, я обязательно ими с тобой поделюсь.

Это его «малышка» противно резануло по ушам, но призывать тёмного к порядку смысла нет. Плавали, знаем. Проще сделать вид, что ничего не замечаешь. Тогда шанса прицепиться у него станет в разы меньше. Сейчас же лучше просто отстать или перевести разговор в иное русло.

— А чего Эдана так боится? И почему её обязательно нужно отдать в жены Ассаро? — Эдмонд вновь глянул на меня искоса. — Неужели никого достойного в ваших землях не нашлось?

— Договор есть договор, — просто ответил он, чуть помолчав. — И это не обсуждается. Ну а Эдана просто качает права. Привыкла, что на Земле могла делать все, что в голову взбредет. Теперь же, как женщине знатного рода, ей придётся принять на себя часть обязательств. Это неизбежно. Она это и сама понимает и скоро успокоится. Этот брак лучший вариант для нее.

— Зря вы с ней так… — покачала головой я, надеясь хоть толику стыда в Эдмонде пробудить. — Она и впрямь плакала. По-настоящему. Поговорить бы с ней, по-доброму, разъяснить, что к чему. Она ведь не глупая. Если это и впрямь благо, она поймет.

— По моим личным наблюдениям, далеко не всем женщинам под силу трезво оценить, что для них благо. Тут хоть объясняй, хоть не объясняй.

— Ага. Это ты сейчас и обо мне говоришь тоже, — усмехнулась я, наблюдая за тёмным, что уперся руками в край стола и изучал теперь каждый сантиметр макета.

Пустынники всячески старались устроить гостей покомфортнее, да и сами были не прочь поразвлечься. Поэтому едва ли не в каждых покоях были либо шахматы, либо столы для карт или настольных игр. В гостиной Велора как раз оказалась одна из последних: искусно смастеренная карта с шестью континентами и шестью небольшими статуэтками — представителями разных народов.

— Ну, мы вроде бы об Эдане говорили, но да, — не стал кривить душой тёмный, принявшись переставлять фигурки. — К тебе это тоже применимо. Наблюдения на то и наблюдения, что для достоверности результата должна быть составлена и исследована немалая выборка. А уж упрекнуть меня в том, что за свою долгую жизнь я не имел возможности составить более чем внушительный список, нельзя, согласись? Поэтому, опять же, строго по моим наблюдениям, но проще дождаться, пока Эдана сама все поймет.

— Ну, или наворотит дел, — покачала головой я.

— Такое тоже не исключено, — не стал спорить Эдмонд. — И тут главное не допустить ту же тактическую ошибку, что и Велор с тобой, — я на это лишь настороженно распрямилась. — Обрубить все концы. Поэтому, отец и запер Эду. Для ее же благополучия.

— Выходит, Велор оставил меня для моего же благополучия, — под утвердительный кивок рассуждала я, — а я, дурная голова, попала в ту самую выборку «неразумных», и ты теперь так витиевато коришь меня за то, что я пришла на Иппор?

— А ты разве сама себя не коришь? — откликнулся Эдмонд, наконец развернувшись и вальяжно упершись руками в стол позади себя. — Не возникала мысль, что все это зря? Что нужно было остаться под крылышком у мамы, в уютной, современной квартирке и при своей, впрочем-то, бесполезной для мира работенке в книжном? Наверняка так и есть. Только признаёшься ли ты себе в этом хотя бы перед сном? Вот в чем вопрос.

Мне хотелось оставаться непоколебимо-спокойной, но громко сглотнув и вызвав тем самым легкую полуулыбку на губах тёмного, я выдала себя с потрохами.