Книга Фрэнки, Персик и я - Карен Маккомби

— Стейя цеюет майсика! — ухмыльнулся Джейк, держа фото подальше от меня в одной руке и одновременно отлепляя от своего века приклеившийся к нему кусок скотча.

— Я помогу тебе, Джейк, — поспешно проговорила я, отпуская Джейми, который тут же, хихикая, развалился на полу, и наклонилась, чтобы отлепить полоску скотча с лица Джейка.

На самом деле это больше походило на то, что «мальчик целует Стеллу» (да и то всего лишь в щеку), но сейчас это было не важно. А важно было то, что мне подвернулся единственный шанс: если притвориться, что я не замечаю того, что Джейк держит в руках фото, единственное фото Сэба, которое у меня есть (похоже, Джейк вместе с Джейми совершили набег на мою сумочку), может, мне удастся выхватить его из шаловливых ручонок моего братца, пока он не съел его или не подарил одному из рабочих, носивших вещи.

— Липкий, — пробормотал Джейк, показывая пальцем на скотч, удерживающий мои колготки на его голове.

— Я знаю, Джейк. — Я дружелюбно улыбнулась ему.

Быстрый рывок ленты, дикое восхищение моего братца тем, что половина его ресниц приклеилась к липкой коричневой ленте, и я могу вернуть себе Сэба, вернее, то, что от него осталось.

«Как жаль, что не осталось времени! С любовью С. », — нацарапал он на обратной стороне фото, сделанного на моей прощальной вечеринке вчера вечером.

Не осталось времени? Ну, это слишком слабо сказано... Я была влюблена в Сэба уже целый год, и он практически написал мне, что чувствует то же самое. И именно в этот момент я должна срочно уехать из Лондона!

— Так, осторожненько, — бормотала я, медленно отдирая ленту одной рукой и протягивая другую за фото.

Но вдруг...

Вы знаете, что двухлетние дети имеют молниеносную реакцию? Я почувствовала, как жирный маленький палец Джейми провел чем-то сладким по моему подбородку и верхней губе. Судя по запаху, это был клубничный блеск для губ, который он, должно быть, нашел на полу. Я лишь попыталась осторожно оттолкнуть его руку, пока он не попал пальцем мне в ноздрю, но в это время почувствовала внезапную боль в руке.

— Джейми! — услышала я громкий голос отца, донесшийся снизу от входной двери. — Сколько раз я должен тебе говорить?! Кусаться — это очень плохо!

— Пьясти, Стейя, — прошепелявил Джейми, гладя мои волосы, как будто я кошка.

— Рр-а-а-а! Рр-у-у-у! — между тем орал Джейк, скатываясь кубарем прямо под ноги отцу, который поднимался по лестнице, неся в руках телевизор.

Колготки, все еще прилепленные к голове Джейка, шлепались о ступеньки, когда он на предельной скорости катился вниз. А фотография? Все, что мне было видно, так это смятый белый краешек, торчащий из кулачка Джейка.

«Прощай, Сэб... - подумала я, — прощай, вся моя прошлая жизнь. И здравствуй... Что же именно?»

Глава 3.

Вонь, вечеринка и смятое фото

Сообщение от Фрэнки — да-а-а-а!!!

«Извини, приехала бабушка, не могла перезвонить раньше, — прочитала я на маленьком экране моего мобильника. — Ну как новый дом? Ф. ».

Кнопки моего мобильника никак не могли справиться с ответом, который я печатала на экране. Но «свиинтовсссс» было единственное сочиненное слово, которое могло описать мои мысли по поводу моего «дома» в данный момент.

«Почему свинтовсссс? — пришел немедленный ответ. — Извини, моя мобила требует зарядки. Пиши».

Семь часов вечера, суббота. Сейчас Фрэнки вышла из дома и встретилась с Нейшей и остальными, а я торчу здесь одна в своей комнате. Эта комната пахнет картоном, сыростью и детской рвотой (свинтовсссс!) — явно не то сочетание запахов, которое Кристиан Диор или какая-нибудь другая фирма захотела бы использовать в качестве последнего образца духов.

Запах картона издавали коробки, в которые я запихала все свои сокровища (у меня не было никакого энтузиазма вынимать их сейчас). Запах сырости стоял потому... потому что мы въехали в лачугу, пропахшую плесенью. («Но как много исторических мыслей навевает этот дом! Ты чувствуешь, Стелла? Весь этот старинный шарм!» — проворковала мама, когда я показала пальцем на дивную, черную и, безусловно, историческую плесень на стене в ванной. ) Запах рвоты появился вследствие того, что Джейми съел полбанки малинового джема и небольшой кусок мыла, причем мой братец выбрал именно мою комнату, где спрятался от обеспокоенных предков, чтобы отрыгнуть красную пенистую гадость. Интересно, кто в такой ситуации (после удаления всей этой дряни с видавшего виды ковра, а затем выноса коробок из-под пиццы после обеда) захотел бы выйти на вечернюю прогулку, чтобы насладиться прелестями окрестностей Портбора?

Мои родители здорово обрадовались, когда я предложила им присмотреть за малышами, особенно после захватывающей рвоты Джейми. Но через несколько мгновений мальчишки преспокойно уснули (после того как они погрузились в свое синхронное ночное сопение, их могло разбудить только извержение вулкана). Во всяком случае, насколько я успела заметить, исследование достопримечательностей Портбора вряд ли могло занять больше семи минут.

Но в данный момент я как могла (и все из-за вони) наслаждалась этими драгоценными семью минутами отпущенного мне спокойствия. Не надо было улыбаться и притворяться перед родителями, что со мной все в порядке и что я в восторге от этого идиотского переезда.

«Интересно, куда идет Фрэнки сегодня вечером? — грустно думала я, безуспешно стараясь открыть наглухо закрытое окно в своей комнате, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. — Интересно, будут они обсуждать мою прощальную вечеринку? Будут они говорить обо мне и Сэбе?»

«Знаешь, а ведь он придет!» — усмехнувшись, сказала мне Фрэнки вчера днем в классе.

Это был последний день четверти, мой последний день в Лондоне...

«Он не придет!» — с трудом выговорила я, стараясь убедить себя, что Фрэнки просто старается меня завести. Но я знала, что какой бы шумливой и лживой ни была моя лучшая подруга, она не могла быть так жестока, не могла сказать это, чтобы просто подразнить меня. А если так оно и есть?

Да нет, не может быть! Так что позже, дома у Фрэнки, окруженная орущей бандой своих лучших подруг и целой толпой одноклассников, которых тоже до кучи пригласила Фрэнки, за столом, ломившимся от всяких блюд, которые специально для нас приготовила мама Фрэнки, я чуть не упала в обморок, когда увидела в дверях Сэба. Он улыбался своей обычной ослепительной, немного насмешливой улыбкой, и — вау! — он улыбался мне...

«Не может быть! Не верю, что он здесь!» — прошептала я, наклонившись к Фрэнки, одновременно не спуская глаз с Сэба, который неторопливо отправился на кухню со своим приятелем, чтобы налить себе что-нибудь.

«Можешь считать это прощальным подарком от меня!» — рассмеялась Фрэнки.

На этой неделе она успела перекинуться с ним парой слов за ланчем в индийском ресторанчике на Хай-стрит. Сэб был невозмутим как всегда. Хотя он был на год старше, он оказался не из тех парней, которые смотрят на тебя сверху вниз только потому, что ты моложе. Он всегда говорил при встрече мне и моим подружкам: «Привет, как дела?» Но, к несчастью, я всегда была так скована смущением, что не могла выдавить в ответ ничего, кроме застенчивого: «Привет!» Вот у Фрэнки никогда не было моих проблем. Она может разговаривать с кем угодно — с родителями, учителями, шикарными парнями вроде Сэба, — как будто все они ее старые друзья. Поэтому в четверг, в индийском ресторанчике, за обжигающим пальцы горячим кебабом, Фрэнки как ни в чем не бывало пригласила Сэба на вечеринку, которую она устраивала в мою честь.