Книга Дневник кота-убийцы. Все истории (сборник) - Энн Файн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элли поставила мою клетку и бросилась за ними. Но вот читать надпись на банке ей не стоило.
– О, нет! – заревела она. – «Кролик – сочные кусочки»!
До чего чувствительный ребенок. Она бы не выжила в нашей банде. Недели бы не протянула.
– Кстати, о кроликах, – сказала соседка. – С нами приключилась невероятнейшая история.
– Правда? – сказал отец Элли, взглянув на меня.
– Вот как? – сказала мама Элли, взглянув на меня.
– Да, – сказала соседка. – В понедельник бедняжка Шлеп приболел, и мы забрали его в дом. Во вторник ему стало хуже. А в среду он умер. Он был ужасно старый и прожил хорошую жизнь, и это послужило нам утешением. Мы похоронили его в глубине сада в коробке из-под обуви.
Я созерцал проплывающие над нами облака.
– А в четверг он пропал.
– Пропал?
– Пропал?
– Да, пропал. Осталась только яма в земле да пустая коробка.
– Правда?
– Боже милостивый!
Папа Элли смотрел на меня с недоверием.
– А вчера, – продолжала соседка, – случилось самое странное. Шлеп вернулся. Снова лежал в своей клетке, такой чистенький, пушистый.
– В клетке, говорите?
– Пушистый? Не может быть!
Надо отдать им должное, играли они на славу. Держались до самого дома.
– Какая удивительная история!
– Как это могло произойти?
– Поразительно!
– Надо же!
Так продолжалось, пока за нами не закрылась дверь. И тогда эти двое повернулись ко мне.
– Ах ты обманщик!
– Заставил нас думать, что это ты его убил!
– Столько времени притворялся!
– Я знала, что он не мог этого сделать. Кролик был толще его!
Можно подумать, они жалели, что это не я убил кролика.
Все, кроме Элли. Она была сама доброта.
– Не смейте ругать Таффи! – сказала она. – Оставьте его в покое! Спорим, он даже не выкапывал беднягу Шлепа. Спорим, это сделал мерзкий, злобный терьер Фишеров. А Таффи просто принес его нам, чтобы мы его похоронили как подобает. Он герой. Добрый, умный герой.
И она обняла меня – крепко и нежно.
– Правда, Таффи?
Что я мог сказать? Ничего. Я же кот. Так что я просто сидел и смотрел, как они вытаскивают гвозди из кошачьей дверцы.
Ой, ладно, я вас умоляю! Ну, побейте меня по пушистым лапкам-царапкам. Я все испортил.
Зато какое было шоу!
Так и быть! Отдерите меня за хвост! Я же самый настоящий преступник. И что вы будете со мной делать по этому поводу? Конфискуете мою миску и скажете: «Ай-яй-яй, гадкий, гадкий кот!»?
От нас, от котов, вроде и не требуется четко выполнять команду «рядом!», делать только то, что велено, и преданно заглядывать вам в глаза: мол, не принести ли тапочек или еще чего-нибудь?
У нас, котов, своя жизнь. Мне нравится управлять своей жизнью. И меня отнюдь не тяготит одиночество, когда все семейство уезжает в отпуск.
– О, Таффи! – волновалась Элли, сжимая меня в объятиях на прощание. Мой холодный взгляд весьма ясно выражал мысль: «Осторожно, Элл! Не увлекайся, а то поцарапаю». – О, Таффи! Нас целую неделю не будет!
Целую неделю? Волшебные слова! Целую неделю млеть на солнышке среди цветов, не вздрагивая от воплей мамы Элли: «Таффи! Брысь оттуда! Все грядки мне помял!»
Целую неделю валяться на телевизоре, не выслушивая ворчание папы Элли: «Таффи! Хвост убери! Ворота загородил!»
И главное – целую неделю меня не будут пеленать и заталкивать в старую соломенную корзину, которую Элли и ее соседка-плакса по имени Мелани приспособили под колыбельку, чтобы баюкать и тискать меня.
– Ох, Элли, как же тебе повезло! Вот бы и у меня был кто-нибудь вроде Таффи! Он такой мягкий и пушистый!
Конечно, я мягкий и пушистый. Я же кот.
Притом кот неглупый. Я достаточно умен, чтобы понять, что сидеть со мной в этот раз приглашена не миссис Тэннер, как бывало раньше…
«…Нет, ей пришлось внезапно уехать к дочери в Дорсет… Нет ли у вас на примете человека, который мог бы нам помочь… Всего на шесть дней… А вы уверены, что вас это не затруднит, преподобный? Ах вот как. Вы любите котов, и он вам не помешает…»
Помешаю ли я проповеднику? Пф! Важнее, не помешает ли он мне.
А-га! Мистер Домовитая Хозяюшка!
– А ну брысь с подушки, Таффи. Тебе что, позволяют валяться на диване?
Прошу прощения! Этот батюшка что, не заметил, с кем разговаривает? И чем я должен заниматься, по его мнению? Полы драить? Печатать на компьютере? Вскапывать грядки?
– Таффи! Не дери мебель.
Че-го-о-о? Это что? Чей дом-то? Его, что ли? Мой! Если захочу подрать мебель, я и спрашивать не буду.
И хуже всего:
– Нет, Таффи! Я не открою новую банку, пока это не доешь.
Вот именно – «это». «Это» засохло. Почернело. «Это» – вчерашние объедки!
И я «это» есть не намерен.
Я развернулся и пошел прочь. Преподобный Барнэм заорал мне вслед:
– Вернись и доешь ужин!
Размечтался! Щас! Я встретился со своими – с Беллой, Тигром и Пушкинсом – и сказал, что остался без ужина. Они тоже проголодались, и мы уселись на стене и немного повыли, размышляя, где бы поесть.
– Можно пообгрызать сыр с остатков пиццы.
– А как насчет жареной рыбки?
– Я бы пошел на убийство ради куска мяса.
– Никто не желает телячьих ребрышек?
В конце концов мы остановились на китайской кухне. Обожаю, как они готовят утиные ножки! Тигр включил нюх на поиски нужного места и затрусил по улице, а потом мы сыграли в «рви пакеты». Довольно скоро мы с аппетитом ужинали на нашей стене.
– Очень вкусно.
– Отлично.
– Достойный выбор. Надо здесь почаще столоваться.
– Порции огромные. Какие люди, а? Хорошие продукты выбрасывают!
