Книга Пучеглазый - Энн Файн

Хелен так сжала руки, что я испугалась, как бы они не треснули.

— Не нравится? — повторила она холодным низким голосом. — Да я его терпеть не могу.

И вся краска схлынула с ее лица.

— Хелли?

Я повернула выключатель в кладовке. К счастью для нее, там оказалась самая тусклая лампочка на свете.

Я проскользнула внутрь, плюхнулась на груду старых спортивных трусов и шерстяных свитеров и закрыла за собой дверь.

— Послушай, — сказала я, наклоняясь к ней. — Мне можешь не рассказывать, как это бывает. Я в этих делах Главный в Мире Эксперт, Хелли Джонстон. Я тебе такого могу порассказать!

Она подняла голову.

— Так начинай же, — попросила она, все еще бледная как мел. — Расскажи мне.

— Ну, так слушай.

Я вытащила из-под задницы страшно жесткий резиновый сапог и поерзала, устраиваясь поудобнее. Спешить было некуда. Нас оставят в покое. Старушка миссис Хитри наверняка понимает, что мне понадобится не один час, чтобы рассказать хотя бы половину. Не зря она испещряла своими красными чернилами все, что я писала в последний год — все мои стихи и сочинения на свободную тему, мою пьесу и даже заметки в школьный журнал, которые я не подписывала. Да уж, ей было известно все, что со мной приключилось, когда моя мама завела знакомство с Пучеглазым.

Теперь ясно, почему она послала именно меня, а не Лиз.

2

У мамы и прежде были приятели. Так что Пучеглазый — не первый. Долгое время это был Саймон — высокий, смуглый, правда немного тютя, зато хорошо одевается. Мне Саймон нравился. Он единственный, кто мог делать с Джуди домашние задания по математике, не доводя ее при этом до слез. «А теперь тебе надо зайти к соседям — мистеру и миссис Сотням и одолжиться у них», — напоминал он ей раз за разом. «И не забудь вернуть долг миссис Десятке». Он никогда не раздражался, не то что мы с мамой. И никогда не бросал Джуди на произвол судьбы посередине задачи со словами: «А дальше, я уверен, ты и сама справишься». Обычно я пристраивалась с другой стороны кухонного стола и восхищалась его терпением. Одновременно я крепко-крепко держала Флосс на коленях, чтобы та не вырвалась, не спрыгнула под стол и не испачкала кошачьей шерстью шикарный саймонов костюм. Флосс — ласковая и радушная, но шерсть от нее летит во все стороны, а Саймон работает в очень важном банке.

Потом, уж не знаю почему, Саймон получил отставку, подозреваю, что маме он показался уж слишком тютей. Пару месяцев она провела одна-одинешенька и уверяла, что ей это даже нравится и что никакие ухажеры ей больше не нужны.

— Лучше уж я дома посижу, телевизор посмотрю, — приговаривала она.

Когда ей нужно было пойти куда-то вдвоем, она приглашала подругу. А иногда — Рейнхарда, нашего соседа, он частенько одалживал у нас стремянку, а долг платежом красен.

Но в один прекрасный день мама встретила Джеральда Фолкнера. Не спрашивай меня, где и как. Знаю только, что однажды вместо моей обычной мамы с ее вечным Господи-как-я-ненавижу-эту-работу-вот-уво-люсь-и-стану-телек-смотреть возникла сияющая, энергичная красотка. Она перебирала список приходящих нянь с яростью старухи-смерти, вычеркивая всех дряхлых сплетниц, окончательно выживших из ума и перебравшихся на склоне дней жить к своим невесткам, а также бодрых тинэйджеров, которые едва успели поступить в колледжи, и даже слышать не желала, что вот-вот начнется последняя серия ее любимого сериала.

— Ну никогошеньки не могу найти на вечер пятницы!

— Почему бы тебе ни остаться дома и не посмотреть с нами «Династию»?

Мама обернулась — модная юбка, высокие каблуки и новая подводка для глаз.

— Ах, дорогуши, вот вы и посмотрите, а потом мне расскажете.

Сколько, она решила, нам лет? Три года, что ли? И кто он — тот, кто так круто все изменил? Я слышала его голос. Как-то вечером он позвонил раньше обычного, когда мама еще не вернулась домой с работы. Я сняла трубку, потому что Джуди на звонки никогда внимания не обращает, сколько бы ни трезвонили. Телефон может надрываться часами, а она даже руки не протянет, чтобы снять трубку. Такие у нее странности.

Я подняла трубку и пропела наш номер телефона. На том конце немного помолчали, а потом спросили:

— Алло, это Китти или Джудит?

— Да, — отвечала я. (Так ведь и было.)

Еще одна коротенькая пауза. Я подумала, что, будь мы знакомы, он мог бы придумать какую-то шутку или колкость. А так — только и смог сказать:

— Это Джеральд Фолкнер. Пожалуйста, передай своей маме, что мне удалось раздобыть два билета и что сеанс начинается в восемь.

— Ох! — только и смогла выдавить я. (Вот уж не знала, что мама вечером вновь собралась смыться! А я-то надеялась, что она останется дома и поможет Джуди клеить римский амфитеатр из картона. Мы обещали смастерить несколько свирепых и лохматых хищников.)

— Спасибо, — сказал он и, помолчав, добавил: — До свидания.

Я ничего не ответила, так что, помолчав еще несколько секунд, он повесил трубку.

Я направилась в кухню, где сидела Джуди с Флосс на коленях.

— Это был он, — доложила я. — Они снова сегодня встречаются. Он назвал тебя Джудит.

Сестра скорчила рожицу, но ничего не сказала; а через две минуты в дверях появилась нагруженная сумками мама, глаза ее сверкали.

— Никто не звонил?

Мама никогда не спрашивала раньше, звонил ли кто-нибудь. Если я сообщала ей, что звонила бабушка, или Саймон, или кто-то из больницы, где она работала, она только стонала.

Джуди зыркнула в мою сторону, словно хотела сказать: «Видишь?». И я пожалела, что ответила на звонок. Но раз меня попросили передать ей новость, ничего не поделаешь:

— Мистер Фолкнер звонил по поводу кино, — сообщила я. — Ты, наверное, забыла предупредить его, что сегодня собиралась остаться дома и помочь Джуди сделать зверей для цирка.

Мама сразу смекнула, куда я клоню.

— Крошка моя! — Всю свою вину и блестящую помаду она обрушила на Джуди. — Я помогу тебе доклеить амфитеатр завтра, обещаю.

— Остался только один последний вечер — сегодня, — охладила я ее родительский пыл. — Мы уже дважды откладывали, забыла? Макет надо отнести в школу завтра.