Книга Птица скорби - Мубанга Калимамуквенто

подскакиваю к дверям и радостно пищу:

– Тате!

– Мванаке, – с улыбкой говорит Тате. «Дитя моё». У родителей нас трое, но Тате только меня так называет. По сердцу разливается тепло.

– Как прошёл день? – спрашиваю я, принимая у него портфель.

– Прекрасно, – зычно отвечает он и поглаживает живот в предвкушении ужина. Тате усаживается в своё любимое кресло. Его тёмные глаза лукаво сверкают, словно он уже знает, какую сказку нам рассказать сегодня. Устроившись у него в ногах, я жду, когда он заговорит.

Мы с Али всегда радуемся возвращению папы, но только у меня хватает смелости просить новую сказку и только я перебиваю его, поторапливая: «Ну а потом, потом-то что случилось?»

Куфе слишком маленький, чтобы усидеть на месте или понять смысл сказки, так что слушателями оказываемся только мы с Али. Сегодня мне повезло: я помылась первой и смогу поговорить с папой подольше. Тате делится со мной подробностями дня. Он преподаёт в школе английский, и у него три любимые ученицы: светлокожая и говорливая Мисози, темнокожая девочка со взрослым именем Бьюти[16] и Тваамбо – очень смышлёная, но стеснительная, она даже руку боится поднять.

– Ты расскажешь мне сказку? – прошу я.

– Конечно, мванаке, но сперва поведаю, как прошёл мой день в школе.

И вот так мы сидим и говорим, а я всё гляжу, как ходят вверх-вниз на его широком носу очки в пластиковой оправе, как шевелятся, выглядывая из чёрной бороды, его губы. Вот у меня волосы гораздо светлее и тонкие, как пух, и мама мучается, пытаясь заплести их в причёску мукуле. Да, волосы Тате и Али черны как ночь, и никакой ветер не потревожит их жёсткие кудряшки. Тате всё рассказывает про свою школу, а потом входит Бо Шитали и говорит, что ужин готов. Она садится на корточки возле двери, опустив глаза и сцепив руки в ожидании, когда Тате утвердительно кивнёт. Без этого она не уйдёт.

Потом мы молча ужинаем. Куфе, как всегда, упирается, но маме удалось скормить ему пару ложек. А потом Куфе вырвало. Мама испуганно вскакивает, потому что блевотина попала на стол и на папин пиджак, и тут я вспоминаю, что должна была помочь снять его. Бо Шитали выбегает на кухню и приносит Тате миску с водой, чтобы он ополоснул руки. А мама хватает Куфе под мышку и несёт его на кухню, придерживая ладонь возле его рта, но рвота, похожая на бензиновую плёнку в луже, сочится меж её пальцев и капает на пол. Папа озабоченно смотрит на свой испачканный пиджак и стряхивает с него блевотину. Бо Шитали снова приносит ему миску с чистой водой. Что же случилось с Куфе? Такое уже происходит в четвёртый раз, – думаю я. По папиному лицу трудно понять его эмоции, но он явно расстроен и поспешно выходит из столовой. С Куфе явно что-то не так. Мы все суетимся, переживаем, не зная, что случилось с ребёнком.

Мама уже раздела его догола и ополаскивает под краном, хмуро приговаривая: «Нкамбо[17], Куфе». Рядом, брезгливо отвернувшись, стоит Али с чистой одеждой для брата. Это он так очки себе набирает: потом припомнит, каким был паинькой, чтобы выпросить у мамы какую-нибудь поблажку.

Я спешу за отцом в гостиную.

– Тате, давай я заберу твой пиджак, – говорю я.

Он сидит в своём любимом кресле и молчит, уставившись в чёрно-белый телевизор. В сумраке комнаты его серый костюм отливает ядовитой зеленью, напоминающей велюровую обивку наших стульев.

– Тате… – снова говорю я, но меня перебивает голос диктора:

– А теперь к международным новостям. Заир охвачен лихорадкой Эбола, а карантин в Киншасе[18] до сих пор не отменён. – Диктор поднимает серьёзное лицо от распечатки, театрально улыбается и переходит к более нейтральным новостям.

Сокрушённо покачав головой, Тате наконец снимает пиджак. В комнату входит мама: за спиной её в слинге болтается Куфе. Мама делает один, два, три, четыре, пять шагов и усаживается напротив Тате. Одним плавным движением она перемещает Куфе себе на колени. Казалась, от напряжения в комнате становится ещё темнее.

– Спасибо, мванаке. – Папа протягивает мне пиджак.

Я делаю один, два, три, четыре, пять шагов в сторону ванной. Кто-то сделал телевизор погромче. Бо Шитали помогает мне отстирать пиджак.

Мы вдвоём выходим во двор, чтобы повесить пиджак сушиться. Бо Шитали замирает, мечтательно глядя в темноту. Светит луна, и её зубы сверкают, словно жемчуг. Я поглубже закутываюсь в шерстяную кофту, не понимая, чего мы ждём. Бо Шитали поворачивается к забору, за которым начинается улица, и я понимаю, в чём дело. Из-за кустов выглядывает Бо Хамфри, садовник близлежащей школы. Встань он в полный рост, забор будет ему по грудь, но он предпочитает прятаться, потому что однажды Али уже заложил его Тате, и тот несколько раз прошёлся по Бо Шитали ремнём. Мама говорила, что разговоры с мужчинами могут довести до беременности. Кстати, я давно хотела спросить, как это происходит.

Я улыбнулась Бо Хамфри, а он мне подмигнул.

Мягкими шагами Бо Шитали идёт к забору, даже ни одна травинка не хрустнула под её ногами. Прислонившись к кухонной двери, я стою и наблюдаю за ними. Один, два, три, четыре, пять, шесть шагов. Семь, восемь, девять, десять. Влюблённые шепчутся, где-то в доме скрипнула дверь, и Бо Шитали испуганно оборачивается. Я делаю знак, что всё в порядке, и парочка продолжает миловаться.

Вдруг за спиной раздаётся голос мамы:

– Что ты тут делаешь, Чичи?

– Да так. Мы с Бо Шитали ждём, когда пиджак высохнет. – Я специально говорю громко, чтобы предостеречь Бо Шитали. Та притворно сопротивляется, пока Бо Хамфри хватает её за руку, притягивает к себе и целует в губы. А ещё он что-то ей передал. Я вежливо опускаю голову, чтобы не подсматривать. Ведь это почти как поцелуй Ракель и Антонио в сериале «Никто, кроме тебя»[19], что крутят по нашему местному каналу. Через минуту Бо Шитали возвращается ко мне, таинственно улыбаясь. Ещё какое-то время мы сидим на ступеньках, и я рассказываю ей про свою школу. Мама уже вернулась в гостиную, прикрыв за собой дверь.

Я рассказываю Бо Шитали, что наша новая училка мисс Чама так жирно красит губы красной помадой, что у неё даже зубы в ней измазаны. От этого кажется, словно она объелась помидоров. А ещё сегодня на перемене мы бегали по футбольному полю, которое давно пора покосить. Я потеряла туфлю, и из-за этого мы с Луизой опоздали на следующий урок. А ещё Луиза помогает маме