Книга Птица скорби - Мубанга Калимамуквенто

на кухне: она готовит, бранится, я дуюсь, бью посуду, она меня прогоняет. Как бы она ни увещевала, я редко вызывалась помочь. Исключением была жарка курицы: тогда я могла остаться и послушать. Но не всегда.

– Чимука, в твоём возрасте уже пора научиться готовить, – приговаривает мама, аккуратно выкладывая на сковородку куриные кусочки. Я знаю все мамины реплики наизусть: стою у неё за спиной и синхронно вместе с ней открываю рот.

– Хорошая хозяйка присматривает за домом и не позволяет себе лениться, – продолжает учить мама.

Слова эти подобны камешкам, брошенным в воду: они пускают круги, но меня не достигают, потому что я стою на берегу.

Помню ещё, как я мыла посуду, с завистью поглядывая на Али, что играл во дворе с машинкой. Я намылила тарелки, мамины любимые, – из коричневого стекла с рельефными тиляпиями[10] на донышке. Одну я, конечно, разбила.

– Эх, дети, мве[11], ну какие ж вы ленивые, – незлобиво ворчит мама.

С запоздалой аккуратностью я собираю осколки и складываю их в зелёное мусорное ведро. Следующее па последовало незамедлительно.

– Кыш на улицу! – говорит мама, указывая мне на дверь. С еле скрываемой радостью я выбегаю во двор и думаю: почему дети? Так бы и сказала, что это я виновата. – Девочка должна быть трудолюбивой, – бросает мне вслед мама, но я уже хватаю Али за руку и затягиваю свою любимую песенку:

– Хороший выдался денёк, как поживаешь, паренёк? Давно пора нам подружиться, чтоб в танце закружиться!

– Та-ла-ла-ла! – подхватывает Али. Потом ещё громче: – Та-ла-ла-ла! Чтоб в танце закружиться!

Задыхаясь от восторга, мы валимся на землю и смотрим, как в небе кружатся облака. Рядом ползает на четвереньках наш младший брат Куфе. Мы его отвлекли от важного занятия – он выбрал камешек, чтобы положить его в рот. Забыв про камешек, Куфе садится на попу и хлопает в ладоши, стараясь подражать нашей мимике и смеху. Он весь измазался, его синий комбинезончик покрылся золотисто-коричневой пылью. В дальнем углу дворика Бо Шитали снимает с верёвок наши с Али школьные формы: у меня – ярко-зелёное платье, а у Али – синие рубашку и шорты с накладными карманами. Сложив высохшее бельё в корзину, Бо Шитали прикрепляет прищепки к краю своего читенге и подхватывает на руки Куфе.

Бо Шитали – младшая сестра Тате, она переехала к нам в Лусаку из Налоло[12], когда родился Куфе. Он оказался слабым и болезненным мальчиком, поэтому маме потребовалась помощь. Папа сразу сказал, чтобы мы звали её не просто Шитали, а Бо[13] Шитали, потому что она на восемь лет меня старше. Именно с появлением Бо Шитали я и узнала, что мама может быть не только спокойной и сдержанной, но и острой на язычок и даже раздражительной, но в рамках приличия. Бо Шитали, естественно, имеет дело со второй маминой ипостасью, которую мама проявляет лишь в отсутствие Тате. Бо Шитали – не особо разговорчивая, особенно при моих родителях. Но вечерами, когда я рассказываю ей всякие школьные истории, она задорно смеётся, и её круглые, как луна, глаза превращаются в полумесяцы. Ей так интересны мои рассказы, что она даже шикает на Али, чтобы он не перебивал. И вообще – она стала моей самой любимой тётушкой.

Сейчас, когда она подхватила Куфе, тот ревёт и брыкается. Бо Шитали заносит его в дом, вопли Куфе стихают, и лишь слышно, как скворчит на сковородке куриное мясо. Облизав губы, я смеживаю веки, но Али со смехом пинает меня в бок, обнажив щёлочку между кривыми верхними зубами. Щёлочка появилась оттого, что, будучи малышом, он долго сосал большой палец. Смутившись, Али прикрывает рот ладошкой и отворачивается.

– Чичи, – зовёт мама. Но я сажусь и начинаю играть в камешки.

В оконном проёме возникает мамино лицо, прикрытое вуалью занавески, так что я не вижу, как она сердится.

– Чимука! – повторяет мама. Я знаю, что в такие моменты она начинает расковыривать кожу вокруг ногтей.

– Мам, чего? – откликаюсь я, складывая камешки в небольшую горку.

– Поди помойся. – Мама гремит посудой, ополаскивая чистые тарелки и составляя их на разделочный столик.

– Пусть Али идёт первый. – Пятый камешек, шестой, седьмой.

Али таращит на меня чёрные глазёнки:

– Чего это? Ты старшая, вот ты и иди. – Он хитрый – знает, что мамин любимчик и что мама всегда встанет на его сторону. Поднявшись, я шагаю к кухне и тут вижу на дороге его. Моего отца. Тате. Он устал, предполагаю я, потому что школа для девочек Матеро[14], где он преподаёт, находится довольно далеко, а Тате предпочитает ходить пешком. Это тоже моё предположение, потому что при возвращении домой ботинки его всегда покрыты толстым слоем пыли. В небе за спиной Тате завис огненно-красный шар, это садится солнце, и я вижу только папин силуэт – склонённая влево голова, сгорбленные плечи. А ещё он хромает, так как в юности получил травму ноги. Его так и зовут: «Хромой учитель мистер Мвия», но для меня он просто мой Тате, мой любимый рассказчик. Расплывшись в улыбке, я несусь через кухню.

– Не бегай тут, я готовлю! – предупреждает мама.

Убавив прыть, сначала я направляюсь в детскую, по привычке считая шаги. Бо Шитали купает в тазу Куфе, и вода грязная, как в реке Кафуэ, – мы однажды туда ездили. Но довольный братишка колотит по воде ладошкой и гулит. Схватив с кровати читенге, я бегу мыться. Буквально через три минуты я уже вылезаю из душа, ступив на красный резиновый коврик.

– Всё, я чистая, – тихо говорю я, очень надеясь, что мама не услышит меня и не разглядит при таком тусклом свете. Из маленького окошка под потолком сифонит сквознячком, по коже бегут мурашки, и я укутываюсь в читенге. В дверях появляется мама и с упрёком говорит:

– И это называется «помылась»?

Развернув читенге, я кручусь, позволяя маме потереть пальцем кожу на спине. Доказательство – я мокрая и ещё не остыла после горячей воды.

Мама горестно вздыхает.

– Мам, ну я же чистая.

– Эх, Чимука, ты же валялась на земле. Как можно помыться за две минуты?

Я хмурюсь.

– Я не валялась. Ну пожалуйста! – Мне хочется поскорее одеться и пойти к Тате.

– Эйа[15]. – Мама хлопает меня по спине, понимая, что спорить бесполезно, отходит в сторону, и я бегу одеваться. Фу, пронесло.

В дом забегает Али. Его голые ступни все в пыли, в таком виде лучше не попадаться на глаза Тате, и он прямиком бежит в душ.

Я