Книга Тайны любви - Анн-Мари Вильфранш

Услышав, как участилось дыхание Армана под воздействием нарастающего возбуждения, она немедленно отняла руку и, подняв ее к лицу Армана, пальцами, затянутыми в лайку, провела по черным тонким, словно нарисованным карандашом, усикам, погладила по щеке, а потом поцеловала, заглушив слабый стон разочарования, вырвавшийся у брошенного в столь волнующий момент любовника. Доминика приоткрыла рот и влажным языком пробежала по его губам.

Ласковые пальцы Армана также не оставили Доминику безучастной, она успела проделать немалый путь наверх по горе наслаждения. Но в отместку он не дал ей добраться до вершины, как бы близко та ни была. Он знал, что еще несколько движений руки под шелком трусиков, и она смогла бы преодолеть гору; ее влажный поцелуй и горячий язык молили о том, чтобы он позволил довершить удовольствие, но пальцы прекратили игру.

В отличие от Доминики, Арман не отнял руки, оставив ее неподвижно покоиться на гладкой коже, тем самым не позволяя Доминике ни расслабиться, ни достичь предела владевшего ею возбуждения.

— Мучитель! — проговорила она, глубоко вздохнув. Сдвинув ноги и зажав его руку, как в тиски, она пыталась побудить его возобновить ласки. Однако она отлично знала, что он не поддастся, потому что они уже не в первый раз играли в эту игру.

Любовники занимались ею в такси, разъезжая ночами по Парижу, в полутьме театров и кинотеатров, в ложах оперы и на симфонических концертах. Они мучили друг друга пыткой неутоленной жажды, слушая музыку Пуленка или Онеггера, присутствуя на представлениях современных пьес или на показе новейших фильмов в кинотеатре на Елисейских полях. Соль игры заключалась в том, чтобы резко остановиться за две секунды до конца, оставив распаленную жертву ни с чем. Потом, когда накал страстей несколько ослабевал, обычно жертва начинала сызнова в надежде отыграться, но иногда первым возобновлял игру победитель.

Случалось, что кто-нибудь ошибался в оценке состояния партнера и прекращал игру на несколько секунд позже, чем следовало бы для победы. И тогда они переживали забавные моменты и потом часто вспоминали, как, например, пронзительно и сладострастно закричала Доминика на балете «Шехерезада», когда красочное балетное действо было в самом разгаре, а танцовщики в ярких одеждах особенно высоко парили над сценой. Или тот случай, когда Арман перешел грань и излил свой восторг прямо в руку Доминики на просмотре фильма Жана Ренуара, который им обоим весьма понравился.

Выглянув в окно машины, Доминика поняла, что ехать им осталось недолго. Однако она горела желанием отыграться, более того, считала своим долгом чести отомстить Арману немедленно. Рука в перчатке вновь нырнула под складки свернутого пальто, и Арман приготовился к новым прикосновениям лайковой кожи. Но Доминике пришла в голову более интересная мысль: конец длинного белого шелкового шарфа она быстро обернула вокруг того, что Арман почитал своей законной гордостью.

— О-о… Доминика, что ты делаешь? — от неожиданности у него перехватило дыхание.

— Хочешь знать, что я делаю? — шепнула она ему на ухо, растирая пальцами белый шелк.

Она снова поцеловала его, и светлая прядь волос упала ему на лицо. Это нежное прикосновение чуть было не стало последней каплей, переполнившей чашу сладостных мук Армана, нервы были напряжены до предела, он чувствовал, что вот-вот перестанет владеть собой. Подхлестываемый возбуждением, Арман попытался освободить руку, зажатую между бедер Доминики, чтобы самому включиться в дразнящую игру. Но Доминика крепко сжимала ноги, мешая ему добраться до уязвимого места, сама же продолжала мучить его с утонченной жестокостью.

— О да, знаю я, чего ты хочешь, — прошипела она язвительно, — но ты этого не получишь, хоть на коленях умоляй!

Но торжество тут же сменилось испугом, она поняла, что ее стараниями любовник зашел слишком далеко. Его спина напряглась и выпрямилась, ноги сильно вздрагивали, и Доминика уже не сомневалась, что вот-вот ощутит влажный взрыв страсти сквозь тонкий шарф и лайковую перчатку. Но в этот самый момент такси свернуло к обочине и, взвизгнув тормозами, остановилось, при этом оба пассажира едва не упали на пол. Шофер уверенно объявил, что они прибыли.

Бедный Арман не мог не пожалеть, что поездка закончилась так быстро, он не успел добраться до конца другого пути, того, по которому его вела Доминика. Она отодвинулась, разжала бедра и сбросила с себя его руку; он же сидел, с трудом переводя дух, изо всех сил стараясь успокоиться. Застегнуть брюки не было никакой возможности, так как шофер обернулся, чтобы сказать, сколько они ему должны. Арман неуклюже выбрался из машины, прикрываясь висевшим на локте пальто. Расплачивался он одной рукой, а Доминика стояла на тротуаре, посмеиваясь над его неловкостью и радуясь победе.

Квартира была на втором этаже. Консьержка давно спала; Доминика сама включила свет, и они принялись подниматься по лестнице. Арман тяжело дышал, словно взбирался не по ступенькам, а по крутой горе. Обняв даму за талию, он с маниакальной настойчивостью пытался добраться до нежной кожи, но одежда мешала ему. Воспользовавшись его замешательством, Доминика просунула руку под складки пальто и дотронулась до обнаженной части тела. Арман резко вздрогнул, что вызвало довольный смешок Доминики.

— Я выиграла этот раунд, дружочек мой, — сказала она весело и крепко сжала пальцы. — Ты так близко подошел к краю, что мне надо было сделать пару движений, и ты бы обрушился вниз.

— Нет! — воскликнул Арман; лицо его покраснело от переживаемых эмоций.

— Конечно, да! — возмутилась она. Да тебя и сейчас легко довести до предела.

— Доминика… нет!

От воодушевленной успехом Доминики совершенно ускользнул смысл его восклицаний. Она подумала, что Арман отказывает ей в победе, на самом же деле он предупреждал о том, насколько она близка к истине. Стремясь предотвратить нежелательные неожиданности, Доминика крепко сжала вздыбленную плоть. Прежде они должны добраться до дому, где она удобно раскинется на постели и пожнет плоды трудов, начатых в такси. Однако очень скоро ей пришлось признать, что она не сумела правильно разобраться в ситуации. Они поднялись еще на три ступеньки и оказались на лестничной площадке, и тут возбуждение, терзавшее Армана, сделалось окончательно невыносимым, долее сдерживаться не было никакой возможности.

Он оторвал от себя руку Доминики и прежде, чем она успела догадаться о его намерениях, схватил за плечи и рывком повернул лицом к лестничному пролету. Толчок был такой силы, что на мгновение Доминика вообразила, что он рехнулся от страсти и собирается сбросить ее вниз.

— Быстрей, быстрей, — простонал он. — Помоги мне, дорогая!

Испуг помешал ей хорошо расслышать слова, а тем более уловить их смысл. Побуждаемый отчаянным нетерпением, Арман действовал слишком быстро и, возможно, несколько необычно, так что Доминика пребывала в полной растерянности. Потеряв равновесие, она качнулась вперед и, чтобы не упасть, судорожно ухватилась обеими руками за деревянные поручни, таким образом невольно приняв именно ту позу, которая лучше всего отвечала намерениям Армана.