Книга Гильдия юристов-аферистов-утопистов и прочих специалистов в рамках законов РФ. Бюро решения проблем - Мальтина Аль-Самат

Пробил час икс, и Эммануил Маркович явился в военкомат. В кабинет вошла высокая и несколько крупноватая блондинка с ярким макияжем. На ней было пышное розовое платье средней длины, черные колготки в сеточку и лакированные туфли на шпильке. На вопрос комиссии о цели визита дама ничтоже сумняшеся заявила о своем желании исполнить интернациональный долг перед Родиной и потребовала отправить ее воевать в Афганистан. Когда ее убедительно попросили выйти, она оказала сопротивление и спросила, зачем же тогда ее приглашали войти. Открыв лакированную сумочку, она протянула комиссии повестку на имя Эммануила Марковича, которая была изрядно надушена духами «Красная Москва» и особо пикантно смотрелась в руках романтической блондинки с ярким маникюром, просвечивающим через черные перчатки в мелкую сеточку. На вопрос о том, где в настоящий момент находится призывник и почему по его повестке пришла столь милая дама, Моня мужским голосом отрапортовал, что пред комиссией предстоит он сам, а затем снял парик, поднял юбку и достал неоспоримое доказательство своей идентичности, заявив, что это вовсе не часть тела, а оружие индивидуального пользования и массового поражения противника. «Если я великолепен, не вижу смысла этого скрывать!» – скандировал наш юный друг. Затем была истерика с криками о том, что эффект неожиданности сразит врага мощнее, чем танковая дивизия. Что он пойдет в атаку в женском белье и в самый решающий момент покажет врагам свое мужество. Что в конце концов он лучший, и его обязаны отправить на фронт! Гневно отвергнув бокал валерьянки и заявив, что он воин, а не кот, Моня начал угрожать комиссии, что прямо сейчас пойдет на прием к генсекретарю и доложит, что из-за халатности людей в белых халатах страна проиграет войну!

Трудно сказать, что возымело эффект: страх перед генсекретарем, харизматичность и решимость молодого бойца, духи «Красная Москва», истерика со слезами или все вместе взятое, но в армию Эммануила Марковича не взяли. Из психиатрической клиники его выпустили достаточно скоро, через три месяца, за примерное поведение и с улучшением состояния.

Да, казалось бы, многие двери теперь закрыты перед Моней (получившим после своего актерского дебюта псевдоним Моника). Но Моника не была бы Моней, если бы не доказала миру, что двери эти можно открыть совсем в другую сторону. Своей жизнью Моня опроверг поговорку, что лучше быть дураком со всеми, чем умным одному. Моня был умным. Очень умным. И та самая справка о психическом недуге стала его визитной карточкой на праздник жизни. Он умело засветил в узких кругах свой широкий профиль и успешно выполнял различные пикантные поручения, от свидетельства в суде и принятия на себя ответственности за различные шалости до работы гостем и другом. И все у него складывалось наилучшим образом.

И вот теперь, сидя за накрытым столом, он находился на работе. Сейчас бы это назвали сеансом психотерапии или психологической помощью. Но в 1988—89 годах это было настолько же невероятно, как прибытие живого реального Деда Мороза – или рвущегося исполнять воинский долг мужика в женском прикиде. Но могучий гений Мониного ума, как всегда, опережал время. Моня работал другом. Да, другом. Еще тогда, в те самые годы, этот мощный генератор идей подал объявление об оказании услуг: «Вам плохо? – утешу. Вам одиноко? – поговорю. Вам скучно? – развлеку. Не знаете, что делать? – подумаем вместе. Не с кем скоротать вечерок? – выпьем. Надо выговориться? – выслушаю. Надо, чтобы мама отстала с поиском женихов? – представьте меня. Неразрешимые проблемы? – подумаем, как разрешить…", и многое другое. И вот сегодня Моня «дружил» с начинающим ветврачом Георгием, и именно за столом последнего заседал вечером этого славного праздничного дня.

Лайко-Зобар и кошмар начинающего ветеринара

Как молодой специалист Георгий подавал большие надежды. Свою будущую профессию он выбрал с раннего детства. Зверская любовь к зверям досталась ему от бабушки, главного ветврача районного центра, в который входило несколько деревень.

Ветврач на селе – человек не последний, нужный и уважаемый. На все летние каникулы Георгий уезжал к бабушке, и она брала внука с собой на вызовы. В доме всегда было мясо, молоко, яйца, мед, подарки и денежки, а Георгий был завален конфетами, игрушками и прочей благодарностью поселян. А еще в доме была масса собак и кошек, которые столовались у бабушки и находились в свободном выгуле. Поэтому кто-то не возвращался, кто-то не уходил со двора, а чьи-то новые морды прибивались к гостеприимному дому. Бабушка очень любила внука, и это было взаимно. Весь год он ждал лета, чтобы скорее попасть в свой сельский рай. Бабушка не только баловала внука, но и потихоньку вводила его в секреты профессии, которые она умела подать не менее интересно, чем Арина Родионовна свои знаменитые сказки.

Зимой все было иначе. Вечно занятая строгая мама редко находила время поговорить с сыном, и, хотя Георгий был всегда одет, обут и накормлен, уроки проверены и температура измерена, взаимопонимания и того деревенского тепла дома не было. О животных не могло идти и речи, что сильно удручало сына.

Георгий с детства был смышленым и самостоятельным мальчиком. Повзрослев, он без труда поступил в институт на ветеринарный факультет, и с помощью любимой бабушки купил ту самую квартиру на Ульяновской улице, в которой теперь гостил Моня. Ветеринария в городе сильно отличалась от сельской. Здесь не было коров, коней и коз. Но были они – коты и собаки. Бабушкины старания не пропали даром, и Георгий с первого курса оказывал помощь там, где разводили руки опытные практикующие врачи. Частная практика в городе не практиковалась, но молодой Жорик ездил на вызовы, на которые его брал преподаватель их курса Павел Петрович, уважая способности и рвение молодого человека.

С пятого курса Георгий жил не один. Благодарные клиенты подарили ему щенка потрясающей породы – ирландского волкодава, в котором Жора не чаял души. Да, как ветеринар Георгий был превосходен, но зооотец из него не вышел. Любимец Лайко-Зобар был избалован до неприличия. Размякая на пышных подушках, пожирая дорогущие витамины, которые ему доставали по великому блату, кушая белое мясо, индюшатину и крольчатину, добытую бабушкой Надей, весь в любви и игрушках, пес мужал, возрастал и входил в возраст. В кратчайшее время милый щенок превратился в животное конского размера. Даже для волкодава малыш был крупным и достигал метра двадцати в холке. Кастрировать такого знатного кобеля у Георгия не поднималась рука. Не без труда была найдена дама сердца, и вот в однокомнатной московской квартире состоялась встреча двух по ошибке забывших замерзнуть динозавров. Зобар оказался на высоте, и вязка состоялась без проволочек. Дама уехала довольной и оплодотворенной. А вот Лайко загрустил. В квартире, на улице и во сне он безнадежно искал ее. А затем пришло оно, полнолуние. Красавица луна осветила квартиру, и Зобар завыл.

Кто знаком с породой ирландских волкодавов, знает, что такое ИХ вой! Это звонкая и протяжная песнь, вобравшая в себя волчий стон, медвежий рев, завывание ветра, рокот волн, клич графа Дракулы, пионерский горн и тоску по древнему Отечеству, шелестящую пылью веков! Выл Зобар долго и ужасно!

Ни уговоры, ни призывы к собачьей совести, ни лакомства, ни успокоительный укол не смогли унять молодую плоть. В доме одно за другим зажигались окна. Баба Люся, набожная старушка из квартиры напротив, со сна решила, что за ней пришла нечистая сила, и начала неистово креститься. Грозный стук по батареям, сливаясь с воем пса, вызвал панику у деда Феди, героя Второй мировой войны, который не на шутку перепугал внуков призывами срочно спуститься в бомбоубежище. Утро следующего дня было рабочим, и день обещал быть томным для невыспавшихся жильцов. На втором часу воя терпение соседей начало кончаться, и в дверь позвонили. Оказывается, именно так и происходит знакомство ветеринарного врача с районным участковым. Кое-как конфликт удалось замять, а Зобара успокоить. Устав грустить, он принял решение поспать. Да и вид ночного милиционера отвлек его от скорбных дум. Георгий получил головную боль, строгое предупреждение и ненависть соседей, которые обещали отравить окаянную тварь.