Книга Гильдия юристов-аферистов-утопистов и прочих специалистов в рамках законов РФ. Бюро решения проблем - Мальтина Аль-Самат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выхватив древко с полотнищем из специально приспособленной для этого конструкции моста, изображая Робеспьера на баррикаде, Виктор вскочил на парапет и толкнул речь о несправедливости и неравноправии стихий. На самом же деле – почему мост украшен столькими знаменами, а река, которая ничем не хуже моста через нее, не красуется ни одним флагом!
Закончив речь, Виктор картинно кинул древко с полотнищем в реку. Естественно, ко дну дерево не пошло, и знамя красиво поплыло по течению.
Вдохновившись примером товарища, другие члены нашей компании последовали его примеру. А красавица Ирочка Логунова, талантливая студентка журфака, даже сочинила четверостишие о чаровнице-реке в красных полотнах, которое кануло в Лету, не сохраненное нашей памятью для потомков.
И тут случилось страшное. До разгоряченной молодежи донесся звук мотора. На мост въезжала старая добрая желто-синяя «канарейка», патрулировавшая улицы столицы. Виктор успел-таки спрыгнуть с парапета, а Ирочка замолчать. Но к ужасу остальных, Леня по кличке Кабысдох кинул находившееся в его руках знамя в лужу, образовавшуюся в выемке асфальта после полива улиц, и стал прыгать по нему не менее красочно, чем шаман племени Мумба-Юмба в брачный период. Ошарашенные увиденным, милиционеры пригласили наших друзей в полном составе посетить пункт защиты правопорядка до выяснения обстоятельств.
Фамилия Ездюк досталась Ивану Петровичу по наследству, как, впрочем, и профессия. Из поколения в поколение Ездюки занимались извозом. Изначально фамилия звучала иначе – Ездок. И получил ее славный на всю Тверскую губернию Старый Рыч, извозчик Варфоломей Трофимыч, который и впрямь был немолод и порыкивал при разговоре, по роду занятия. Со временем семья переселилась в Киев, где внук Варфоломея Трофимыча Потап Гаврилыч служил ямщиком. Вот там-то и произошла эта самая трансформация Ездоков в Ездюки.
Увы! Фамилия – далеко не все, что досталось по наследству от Варфоломея Трофимыча Ивану Петровичу. Как гласит древнее семейное предание рода Ездюков, согрешил патриарх ездючьего клана с молодой барыней. Да, видно, силен был старый, полюбился он Акулине Прокопьевне, и стали они встречаться. Молодой барин узнал об этом злодействе только тогда, когда вся округа уже насмехалась над ним самым низменным образом, свойственным человеческой жестокости. Страшно разгневался барин. Барыню вернул ее отцу, а на извозчика наложил страшное проклятие: да будут они, Ездюки мужеского пола, брошены и опозорены женами до последнего колена! Да будут рождаться с рогами от чрева матери! Да будут клясть потомки Старого Рыча Варфоломея Трофимовича до последнего Ездюка!
Печально, досадно и злобно было Ивану Петровичу в тот самый праздничный день 7 ноября. Жену он не любил, и даже женился на ней только потому, что понравилось ее имя – Лада. Детей у них не было, и измена супруги не смогла бы вывести нашего героя из привычного равновесия, если бы не два обстоятельства: нелюбимая Лада ушла не одна. Она забрала с собой любимую «Ладу» – их машину! А это был удар ниже пояса. Ездюк не находил себе места. Но и это было еще не все! Поганая баба ушла к его лучшему другу, соседу по квартире и коллеге по автобусному парку Васе. И вместо извинений друг детства нарисовал на двери Ивана Петровича большие ветвистые рога! Вынести это было невозможно и Ездюк подал объявление на обмен квартиры, а также уволился с работы, чтобы как можно меньше видеть бывшего друга. Теперь он водил троллейбус.
Домой идти не хотелось, и он с радостью подменил товарища, который хотел встретить праздник дома с семьей. На Таганской площади образовался затор из-за аварии. Перед троллейбусом Ивана Петровича стоял другой троллейбус. Шло время, но пробка не рассасывалась. Обстановка накалялась. Все, кто еще не побывал за праздничным столом, спешили за ним оказаться. Ездюку торопиться было некуда. Он думал о семейной легенде в целом и о Старом Рыче в частности, и не добры были его думы. Женщины! Как можно им доверять? Зачем вообще брать их в жены? Зачем была нужна эта Лада? И зачем ей машина, она же не водитель! Для Васи? Ммммммм…
В автомобильных рядах появилось движение. Слева от Ивана Петровича освободилось место, и сзади стоящий автомобиль предпринял маневр для обгона. Ездюк посмотрел в зеркало заднего вида. И… Лучше бы он этого не делал!.. БАБА!!! Баба за рулем!!! Ведьмы! И сюда влезли!!! Они везде!!! Наверное, увела машину у мужа!!! Торопишься к любовнику? Вот тебе…
Помянув всех асов конной авиации и вложив в маневр всю гендерную ненависть, Иван Петрович пошел на обгон…
Праздничный фейерверк, посвященный годовщине Октябрьской революции, над Таганкой салютнул с опережением графика! Площадь окрасилась яркими красками. Мириады звезд озарили небо над местом встречи двух троллейбусов. Да! Страшен гнев оскорбленного сердца, в порыве которого Ездюк забыл, что управлял не автобусом.
Зрелище было настолько красочным, что народ забыл о хлебе. Сейчас бы люди непременно запечатлели столь грандиозное событие на мобильники и выложили бы этот шедевр в интернет, сделав из Ивана Петровича звезду экрана. Но не то было время. И мобильников не было. Так что месть обманутого мужа слабому полу к международной известности не привела. Осознав, что возвращение по домам откладывается на неопределенное время (троллейбусы перекрыли почти всю площадь, и поток машин должен был сочиться по маленькому участку, более узкому, чем дорога жизни через Ладожское озеро), люди продолжили нервничать. Из новенькой девятки выскочил крепкий мужчина и заорал ошарашенному Ивану Петровичу: «Куда своими рогами прешь? Не видишь, он тоже рогатый? Развелось вас тут…»
– Рога? Рогааа? Рогааааааааааа? Старый Рыч!!! Ну держись, гад!!!
Сознательные граждане с трудом отодрали взбесившегося Ездюка от неаккуратно выразившегося амбала (успевшего, впрочем, поставить нашему Отелло фингал) и вызвали ее – неусыпно стерегущую покой граждан родную милицию…
А в это самое время на Ульяновской улице города Москвы, за тем самым хорошо накрытым праздничным столом (о котором безнадежно мечтали участники дорожного движения на Таганской площади, майор Свистков, и масса лишенных по той или иной причине этой возможности советских граждан), заседал молодой и очень одаренный различными талантами человек. Не боясь слукавить, можно уверенно назвать Эммануила Марковича человеком незаурядным.
Перед тем как мы вернемся к событиям настоящего, хочется сказать пару слов о недавнем прошлом нашего героя. Ему было 14 лет, когда его брат, выполняя интернациональный долг, погиб в Афганистане. Родители очень тяжело пережили смерть старшего сына. И вот Моне исполнилось 18 лет, и по разведданным Мониной семьи, младшего должны были призвать туда же. В семье был объявлен траур, и Моня не мог допустить второй трагедии, лишив родителей последнего сына, то есть себя. Это был призыв 1988 года. Надо заметить, что вопреки расхожему мнению о всемогуществе и пронырливости еврейских семей, родители Мони нужными связями не обладали, и отмазать сына от призыва не могли. Разве что при помощи врачей? Но это были не простые врачи. Это была медкомиссия военкомата, у которых хромые ходят, слепые прозревают, а косые признаются годными к снайперской работе. А Эммануил Маркович был вполне здоров, отлично сложен, с нужной датой выпуска и приличным сроком годности. Миссия казалась невыполнимой, и Монина мама даже утратила в весовой категории, заранее оплакивая сына. Назревала неизбежная трагедия, но Моня уже знал, что в армию его не возьмут. Да, мозги, находящиеся на месте, дают молодому (и не только) человеку не меньше возможностей, чем людям «позвоночным» (по звонку) и «членистоногим» (протеже членов различных значимых организаций).
