Книга Волкодавы СМЕРШа. Тихая война - Олег Таругин

– А чего, вроде нормально, – с серьезным видом кивнул осназовец. – Ежели сразу стрелять не начнут, возможно, миром все порешим. Ну, а начнут? Значит, действуем по обстоятельствам… лучше сразу гранатами.

– Вот и я так думаю, Вить. Но пленные нам нужны обязательно, это приказ. Ладно, сейчас час отдыха, перекусить, оружие проверить, снаряжение подогнать, оправиться, кому нужно.

* * *

Убедившись, что бойцы заняли позиции и покинуть избу незамеченным никому не удастся, Гулькин еще раз прокрутил в уме примерный расклад операции. Собственно, вариантов всего два: или те, кто засел внутри, идут на контакт и переговоры, или… не идут. Третьего, как говорится, не дано – да и не нужно, если подумать.

Все, пора! Пригнувшись, бегом преодолел двор, хоть разумом прекрасно и понимал, что вряд ли кто наблюдает из окон. Остановившись возле просевшего крыльца, осторожно поднялся по укрытым снегом ступеням. Первая, вторая, третья. Осмотрел дверь, не рискуя зажигать фонарик – глаза уже привыкли к темноте, и лунного света вполне хватало. Открывается, как и в большинстве деревенских домов, вовнутрь, на случай, если крыльцо заметет снегом. Петли прилично проржавели, но само полотно еще вполне прочное, изготовленное из толстых досок с поперечинами. Пониже массивной дверной ручки – добротная кованая накладка, накидываемая на полукруглое ухо на косяке, если избу запирали снаружи. Что это ему дает? Да ничего, собственно. Просто намертво вбитая привычка фиксировать малейшие детали, которые в будущем могут оказаться полезными. Или не могут – тут как повезет. Пора? Пожалуй…

Отступив чуть в сторону, под защиту косяка – если начнут стрелять через дверь, его точно не зацепят, – поднял руку и постучал. Не громко, а именно что аккуратно. Всего три удара – большего и не нужно, услышат. Услышали: не прошло и минуты, как по ту сторону послышались осторожные шаги. Человек пытался подойти бесшумно, да рассохшийся пол подвел, предательски скрипя под ногами при каждом шаге. Похоже, один, второго определенно не слышно. Еще несколько секунд напряженной тишины – и вполне ожидаемое сдавленное «кто?». Неплохо, сразу стрелять не стал. И стекла не посыпались, как случилось бы, если незнакомцы ЖДАЛИ незваных гостей и собирались отстреливаться до последнего. Собственно, для этого еще и доски выломать нужно, которыми окна забиты.

– Свои! – буркнул Сашка в дверь, тут же отстранившись обратно. Вытащил из кармана фонарик и зажал в ладони, положив палец на кнопку включения.

– Какие такие свои? Свои спят давно и другим отдыхать не мешают. – Пауза, похоже, просто не знает, что еще сказать. – Чего надо-то? Утром вставать затемно…

«Переиграл, – мысленно хмыкнул Гулькин. – Вставать ему затемно! Ты б еще корову приплел, которая недоена. С другой стороны, понятно: не ожидал, потому и несет первое, что в голову пришло. Имей он время с мыслями собраться, понял бы, что местному такой ответ никак не подойдет, а чужак просто так в середине ночи в дверь не постучит».

– Так дверь открой, вот и узнаешь, какие такие свои.

– Не открою. Уходи, кто б ты ни был. А то стрельну!

– Зачем стрелять? Свой я, советский. Помощь мне нужна. Из окружения выхожу, замерз совсем. Еле добрел. А твоя хата возле самого леса. А стрельнуть я и сам могу, автомат имеется. Патронов, правда, негусто, но тебе хватит.

За дверью воцарилась вполне ожидаемая тишина. Ну, еще бы, Сашка ж не зря свой монолог заранее продумал. Ладно, надавим чуток:

– Ну так чего решил, селянин, впустишь? А то я ведь не один такой, трое нас, и все при оружии. Не дезертиры какие, чай, – и выдал еще одну «домашнюю заготовку»: – Немцев-то уж который день как погнали, так что советская власть в районе. Впускай или стреляю! Не имеешь права красноармейцу в помощи отказывать! Ну?

– Погоди, сейчас открою. Только оружие убери, гляди не пальни сдуру!

Александр напрягся, готовясь к любым неожиданностям, которых, впрочем, не последовало. Дверь со скрипом приоткрылась, и в проеме возник мужик в накинутом на плечи тулупе. В руке он держал плошку с прилепленным к донышку свечным огарком; дрожащий огонек едва освещал покрытое многодневной щетиной немолодое лицо. Несколько показавшихся бесконечно долгими секунд он разглядывал одетого в маскхалат Гулькина, затем удивленно охнул, рефлекторно отпрянув назад:

– Ох ты ж…

– Не дури, дядя, сказал же – свои, – ослепив незнакомца светом внезапно включенного фонаря, Александр одним движением ввинтился в узкую щель. Отпихнув мужика в угол сеней, пахнущих печным дымом и застарелой прелью, отпрянул в противоположную сторону, так, чтобы одновременно контролировать и его, и ведущую в хату дверь, которую тот автоматически прикрыл, выходя из натопленной комнаты в холодные сенцы. Вскинул автомат. – Военная контрразведка, при оказании сопротивления – стреляю на поражение. Руки на виду держи, ну?

Убедившись, что ошарашенный неожиданным напором человек, моргая ослепленными глазами, выполнил распоряжение, громко добавил, теперь обращаясь к тем, кто находился внутри:

– Никому не двигаться, дом окружен! Оставаться на местах, оружие в руки не брать! Всем слышно? Один выстрел – и бросаю гранату!

В помещении что-то упало, металлически грюкнув об пол. Винтовку, что ли, кто уронил? Несколько секунд напряженной тишины, и срывающийся голос прокричал, в следующий миг потонув в судорожном кашле:

– Товарищи! Не стреляйте, пожалуйста! Свои мы, свои, советские! Только не стреляйте, очень прошу! Мы не сопротивляемся!

– Оружие, у кого имеется, на пол, отбросить от себя! – рявкнул Сашка, решив, что больше можно не сдерживаться. Заодно и мужики на улице услышат, наружную дверь-то он не закрывал. – Самим тоже на пол, встать на колени, руки за голову! Ты – тоже в комнату, – ухватив «пленного» за плечо, осназовец пихнул его вперед. – Делай, что сказано! Ну!

Полуобернувшись в сторону курящегося паром входа, – в избе оказалось прилично натоплено, – коротко скомандовал:

– Костя, на месте! Окна держи! Витька, заходи, можно. – И добавил себе под нос, ощущая, как спадает чудовищное напряжение нескольких крайних секунд: – Вот сейчас и поглядим, кто тут свои, а кто не совсем…

Глава 12

Там же и тогда же

Углы комнаты, одной их двух в избе, терялись в темноте. Никакого освещения, кроме двух оплывших свечей, у временных «квартирантов» не имелось, и Гулькин мельком пожалел, что не догадался одолжить у Степана Фомича керосинку. Может, послать за лампой кого-то из ребят? Хотя глупость, конечно, – только не хватало ночью по деревне шастать, лишнее внимание привлекать. Собаки у местных точно есть – пока сидел с Витькой на чердаке, слышал ленивый брех. А к собакам человек их профессии относится двояко: порой они лучшие друзья и верные товарищи, а порой – наизлейшие враги. Если уж всполошатся, всю деревню разбудят. Ладно, как-нибудь фонариками обойдутся, до утра не так уж и далеко.

Пленные – никакого иного определения для «незнакомцев» Сашка так и не придумал, предпочтя пока называть их именно так, – сидели возле стола, сложив руки перед собой. Все четверо. Поскольку пятый сидеть не мог по определению: старик не ошибся, он и на самом деле оказался ранен. Два пулевых, одно в бедро, другое в предплечье. За прошедшие дни раны загноились, и сейчас человек метался на кровати в горячечном бреду, укрытый стеганым солдатским ватником и армейским полушубком.