Книга Война роз. Право крови - Конн Иггульден

Вид деловито суетящихся носчиков Большой королевской печати вызывал у Эдуарда невольную улыбку. От жаровен шел такой жар, что все четверо лоснились потом. Один помешивал в особом чане кроваво-красный воск, а двое других в это время колдовали над кувшинами, обставленными горшочками с горячей водой. Когда воск был доведен до жидкой консистенции, носчики обхватили тряпицами ручки кувшинов и склонились в готовности.

– Давайте, – дал отмашку Эдуард.

– Осмелюсь сказать: Ваше Высо… Ваше Величество может и не утруждать себя… Мы сами, э-э… – забормотал один из носчиков.

– Ничего, утружу. Мой первый оттиск Королевской печати я произведу своею собственной рукой.

Держатель воска покорно вздохнул и вместе со своим помощником приблизился к составленным в круг столам. Йорк поднял печать, и оба проворно взялись за дело. Один налил четко отмеренное количество воска в серебряную формочку, а второй в это время поместил золотистую ленту и нанес кружочек воска на пергамент, подготовив таким образом поверхность. Эта работа требовала филигранных рук и глазомера, и Эдуард зачарованно смотрел, как носчики печати священнодействуют над субстанцией, довлеющей над всей их жизнью.

Вот один из них убрал серебряные половинки, открыв взгляду четкий оттиск нового монарха на троне и с королевским скипетром. Печать позавчера отлил серебряных дел мастер Тауэрского монетного двора. Эдуард тайно любовался тем, как держатель воска очищает ее и окунает в ведерко с ледяной водой, что способствовало четкости оттиска.

– А ну-ка, еще одну! – увлеченно сказал король, оглядывая перед собой простор стола.

– А я, с позволения Его Величества, заберу готовый экземпляр, – послышался за спиной голос Уорика.

Эдуард с улыбкой обернулся и жестом велел держателю воска отдать заверенный печатью свиток.

– Странно видеть свое лицо на воске, – признался Йорк. – До сих пор как-то даже не верится. Мы продвинулись так быстро…

– И это движение продолжается, – сказал Ричард. – Там, внизу, дожидаются восемь десятков всадников, готовых доставить твое повеление в самые дальние концы. Собирает рыцарей и Норфолк, возглашая хозяевами трона нового короля и дом Йорков.

Эдуард кивнул, двигаясь вдоль стола вместе с носчиками печати и опять ударяя серебряной печатью, состоящей из двух половинок. Глядя на свой оттиск в воске, он снова медленно, как завороженный, покачал головой:

– Красота… Ну ладно, джентльмены, этого пока достаточно. Можете продолжать без меня, чтобы все пергаменты были с печатями. А милорд Уорик их потом унесет.

Четверо носчиков согнулись в почтительном поклоне, прижимая к себе свои кувшины и серебряные отливки. Чтобы выйти из круга столов, Эдуард толкнул один из них, сдвинув массивную дубовую столешницу одной рукой.

– Позапрошлой ночью, – сказал он, – я был провозглашен королем. В результате впечатление такое, будто у всех появилась куча дел, и один лишь я сижу здесь и играюсь с воском. Ты посмеешь это отрицать?

Уорик издал смешок, но осекся, заметив в глазах Йорка опасный огонек. В стороне от факелов и столов новый король как будто прибыл в росте.

– Как монарху, тебе следует озаботиться запасами гвоздей, топоров и солонины, – серьезно сказал Ричард. – А то люди прибывают, а нам нужны оружие, провиант, строительные инструменты – море всяческой оснасти для того, чтобы вывести их в поле. От твоего имени я сегодня взял в долг четыре тысячи фунтов, и еще кое-что на подходе от Святых Домов.

Эдуард, тихо присвистнув, повел головой из стороны в сторону.

– А хватит ли этого? Мне, понятное дело, нужны хорошие меткие лучники, но и об ополчении тоже подумать надо. Тем, кто не умеет пользоваться луками, понадобятся хорошие протазаны, щиты, кольчуги, тесаки…

– У нас есть Королевский монетный двор, – напомнил Уорик. – Я размышлял над тем, чтобы взять нужное нам в долг. Ну а если настанет срок, а возвращать будет нечем, то можно, в крайнем случае, перевернуть скамьи[20].

Уже уставший от всех этих деталей Эдуард выставил растопыренную пятерню.

– Это только в крайнем случае, в самом конце. Вором я быть не желаю. Делай все, что считаешь нужным, милорд Уорик. При желании можешь разжиться, наложив руку хоть на барыши всех лондонских евреев. Будь у меня достаточно людей, я уже сегодня вышел бы в поход на север. Ты же мне все твердишь: «Не время еще, не время». Из-за тебя мы топчемся на месте.

Чтобы скрыть вступивший в голову гнев, Ричард прикрыл глаза. Новый король нахмурился, поняв его ответ еще до того, как он был произнесен.

– Да знаю я, знаю! Нужно ждать. Наши с тобой отцы уже однажды метнулись на север, не подрассчитав. Слишком одержимы были рвением скорее покончить с врагом. Я все понимаю.

Эдуард на мгновение замер с поднятой головой, превозмогая в себе горе, от которого горело в груди. Не доверяя своему голосу, он молча хлопнул Уорика по плечу – так сильно, что тот покачнулся.

– Все эти Строевые предписания – всего лишь искры, Эдуард, – тихо молвил граф. – А рассылаем мы их для того, чтобы распалить через это огромный, разрушительный пожар по всей стране, невиданный доселе кострище на каждом холме. В тридцати двух графствах, от южного побережья и аж до Трента[21].

– И не дальше?

– А ты хотел бы за Линкольншир? На это я не замахивался. У королевы там свои северные лорды. Вся ее поддержка оттуда. Они свою сторону уже избрали.

Йорк раздумчиво покачал головой.

– И все-таки пошли хотя бы одно – всего одно – в Нортумберленд. В порядке оповещения. Всем тамошним шерифам и бейлифам[22], как будто семейка Перси еще не выбрала, защищать ли ей того блаженного рохлю в короне и его французиху-жену.

– Семья Перси не присоединится к нам никогда, – убежденно сказал Уорик.

– Это понятно, но им это будет предупреждением. Они начали эту войну. И в поле я ее непременно выиграю, клянусь Святым Крестом! Дай им знать, что я иду и не держу перед ними страха.

Сцепив за спиной руки, Эдуард с высоты своего роста нагнулся к Ричарду.

– У тебя еще одна неделя, чтобы собрать армию. После этого не держи меня – я все равно поеду, хоть сам по себе. Но лучше с тридцатью или сорока тысячами, так? Так. Лучше иметь с собой достаточно войска и покончить с той волчихой раз и навсегда. И я сниму те головы, Уорик, – те, что над йоркским Миклгейтом. Сниму их, а на их место вздену другие. Уж какие именно, я найду.

* * *

Маргарет ехала на серой кобылице, а рядом на сонном от старости кауром коне трусил ее сын. Лагерь огромного воинства сторонников Генриха растянулся вокруг города во всех направлениях: под постой были отданы все местные городки и деревушки. Формально лагерь находился лишь к югу от города, там, где Лондонская дорога пересекала городок Тадкастер. Фактически это было место сбора, куда люди пешком или на конях прибывали через распаханные поля и примыкали к ланкастерской рати. Здесь писари заносили имена в платежный реестр и выдавали пики и грубые тесаки тем, у кого их не было.