Книга Война роз. Право крови - Конн Иггульден

– Моих людей, миледи, ждут их фермы и весенний сев, хотя отрадно сознавать, что нас почитают так далеко к югу.

Было немного забавно, что шотландец считает Йорк южным городом.

– Хотя мы не оставили бы вас, если б поднять за вас оружие не сошлось пол-Англии, – добавил лэрд.

Он широко повел рукой на огромный лагерь у городских стен, куда стекались рыцари и простые воины с севера, запада, юга и даже из прибрежных деревень, куда кораблями тоже прибывали и высаживались ратные люди. Такой массовой поддержки и близко не наблюдалось, когда Генрих томился в плену, а Маргарет преследовали, как волки трепетную лань. Теперь все изменилось. В знак уважения к лэрду королева учтиво склонила голову, и тот зарделся еще ярче. Протянув руку, правительница тронула его за предплечье.

– Эндрю Дуглас, у вас мои письма к королеве Марии. В них я выражаю ей признательность, не умаляя и вашей роли в общей победе. Вы пришли на помощь, когда я потерянно блуждала во тьме, и хоть бы один светильник указывал мне путь! Да благословит вас Господь, ниспослав вам благополучное возвращение на родину!

Лэрд вознес руку, и его капитаны разразились громогласным кличем, потрясая оружием. Маргарет слегка обернулась: сзади к ее плечу приблизился Дерри Брюер, глянуть на сцену отхода шотландцев.

– Ай-яй! – протянул он. – Просто слезы на глаза наворачиваются – лицезреть такое. – Видя удивленные глаза Маргарет, Дерри и сам приподнял брови. – Когда я думаю, миледи, сколько они здесь покрали и сейчас утаскивают в своих плащах и килтах, то просто оторопь берет.

От неожиданности, а еще больше от удивления королева прикрыла себе ладонью рот, смешливо округлив глаза. Дерри же, довольный тем, что развеселил ее, продолжил:

– Мне кажется, они на ходу позвякивают, миледи. Этот их бородатый лэрд, сдается мне, упер с собой кинжал Сомерсета и сапоги лорда Клиффорда. Впрочем, я бы на их месте скупиться не стал: пускай себе носит.

– Какой вы зловреда, Дерри. Эти люди пришли мне на помощь, когда я в ней так нуждалась, – возразила королева.

– Это так, но взгляните на нас теперь, – сказал Брюер, гордо вскидывая голову.

Пятнадцать тысяч войска королевы за эти дни успели удвоиться, а народ все прибывал. Шотландцами теперь можно было и поступиться. Попроси она их задержаться, они все равно ушли бы, так как служили другой королеве.

В приязненном молчании Дерри и Маргарет смотрели, как истаивают вдали походные ряды шотландцев, пока густеющие сумерки и всепроникающий холод не сделали это занятие невыносимым.

* * *

Проталкиваясь сквозь трезвон колоколов и гомон толпы, Эдуард лучился довольством. Снаружи озабоченными пчелами роились лондонцы, заполняя всякий пятачок пространства между Аббатством и Вестминстерским дворцом. Наиболее пронырливые и удачливые урывали себе местечко у подножия колонн, где был шанс ухватить взглядом нового короля. Генриха Ланкастера с его француженкой-женой горожане уже отвергли и, возможно, опасаясь за дальнейшую судьбу города, поспешили склониться перед Йорком. Не все еще осознали новую для них реальность, но их нынешнее ликование обнадеживало.

Новый король ступал по центральному проходу, а цепочка его людей сдерживала наседающую толпу. Позади него дорожка сужалась под людским напором. Все, кто мог, изо всех сил тянулись, пытаясь коснуться Эдуардова плаща или доспеха.

Уорика с его братом-епископом оттерли вбок, в толчею мужчин и женщин, которые, кряхтя от натуги, лезли следом за Йорком на вольный воздух. Оголтело звонящие на все лады колокола вздымали огромный, до неба, железный круглый гул. Ричард ругнулся: какой-то тучный красномордый купец пробороздил сапогом ему по лодыжке и отдавил ступню в попытке высунуться над головами остальных. Уорик саданул его локтем в бок и, протираясь мимо, командно рявкнул: «А ну пропустить! Дайте дорогу!» Норфолк со своими молодцами в усмирении толпы не церемонились: их проход наружу сопровождался вскриками боли.

Впереди по-прежнему виднелись голова и плечи новоявленного короля, возвышающегося над всей толпой. Успело взойти солнце, и граф Уорик на мгновение застыл, когда на шлеме выходящего наружу, на еще более холодный воздух Эдуарда полыхнул сполох света, золотисто сверкнув на навершии. Даже сейчас, в этой немилосердной давке, в мыслях о прорве несделанных дел, Ричард чутко замер от нового, еще более громкого рева голосов снаружи. В следующую секунду он подался вперед и стал пропихиваться вперед еще ожесточеннее, игнорируя ойканья, извинения или гневные окрики тех, кого толкнул или сшиб с ног.

К той поре, как Уорик вырвался на воздух, он уже раскраснелся и запыхался, а пот с него стекал струйками, сразу обсыхая на коже. Появление своего взъерошенного сподвижника Эдуард встретил смехом.

– Глянь, Ричард! – выкрикнул он, перекрывая шум. – Они как будто ждали этого момента так же долго, как я!

Размашистым движением он вынул из ножен меч и воздел его над головой (Уорик с кривой ухмылкой отметил: лезвие-то целехонькое, не треснутое).

Над толпой вскинулись руки и взмыли голоса: вот он, король Англии, перед ними – не хрупкая, согбенно-благочестивая фигура, но воин такой вышины и телесной мощи, что и впрямь является воплощением величия. Кое-кто встал перед ним на колени, упираясь ими в булыжник – такой ледяной, что плоть вмиг немела. Первыми это сделали всего несколько монахов, но вскоре коленопреклоненной была уже вся площадь, открыв за собой молчаливо стоящих членов Парламента.

Взоры властей предержащих Эдуард встретил без всякой сконфуженности, и тогда они тоже стали опускаться на колени. Это они сделали его отца наследником престола, они держали призрачные бразды правления, но среди них не было никого, кто бы неверно оценил создавшееся положение. В эту минуту Йорку стоило лишь указать мечом, и они все оказались бы растерзаны толпой, не успев даже взмолиться своему новому королю.

– Лондон – великая крепость на великой реке, – внезапно изрек Эдуард. Голос его был настолько жестким и чистым, что звоном рикошетил от окружающих стен.

Ну просто Цезарь! Глядя на этого юношу, Уорик ощущал, как в душе у него взмывает скорбная радость. Впервые после известия о смерти отца в нем затеплилась надежда.

– Вот он я, Милостью Божией ставший от сего дня королем Эдуардом Четвертым – монархом Англии, Уэльса и Франции, лордом Ирландии, – продолжал Йорк. – В присутствии Святой Церкви, во имя Иисуса Христа. Аминь.

Последние его слова умножились тысячегласым эхом. Люди крестились, и никто не поднимался с колен, несмотря на льдистый, до костей пробирающий ветер. Эдуард сверху властно озирал толпу.

– Как ваш сюзерен, я взываю к вам. Всех призываю на свою сторону, знатных и простых. Несите с собою мечи и топоры, кинжалы и копья, луки и палицы. Я, Эдуард Плантагенет, король Англии, шлю вам слово, взываю к вам. Ступайте за мной!

14

Эдуард поднял половинку круглой серебряной печати, взвешивая ее на ладони. Приставший к ней кусочек красного воска он бдительно отковырнул ногтем и щелканул куда-то вбок. Вокруг располагался десяток длинных столов, устланных развернутыми пергаментами Строевых Предписаний, вчиняющими воинскую повинность рыцарям и лордам. Эти свитки, скрепленные печатью, будут разосланы по тридцати двум графствам и двунадесяти городам, требуя от лучших ратных людей страны явиться и встать под знамена нового короля.