Книга Политика - Адам Терлвелл

Вдвоем, в гондоле, под покровом ночи, попивая полусухую “Каву” прямо из бутылки, Папа и Нана были счастливы.

7

Через три дня, не окончив штудии венецианского Ренессанса, Нана и Папа отправились в Тыргу-Жиу. Тыргу-Жиу — это маленький промышленный городок в западной Румынии. Нана предвкушала особое удовольствие от осмотра достопримечательностей.

Нана не была необычной туристкой.

Кассир на вокзале в Венеции сообщил им время отправления и прибытия поездов до Будапешта. Он читал их с сетки расписания, приложив к ней линейку с видами Турции. Из Будапешта они сели на поезд до румынского города Крайова, а из Крайовы — до Тыргу-Жиу.

Почему же поездка в румынский городок с непроизносимым названием была для Наны особенным счастьем? Потому что в Тыргу-Жиу находятся три монумента работы Бранкузи. А кто такой Бранкузи?

Бранкузи был скульптор начала двадцатого века. Он был румын, но жил в Париже. По-румынски фамилия Brancusi произносится как “Бранкуши”. Но думаю, что это не так уж важно. Называть его “Бранкуши” было бы слишком претенциозно. В этой книге я буду звать его “Бранкузи”.

Я знаю, мы слишком углубляемся в культуру. Но культурный туризм неразрывен с культурой. Ничего не поделаешь. Если бы Нана и Папа решили поехать в Бенидорм, мне не потребовалось бы приплетать сюда Бранкузи. Но они поехали не в Бенидорм. Они только что приехали в Тыргу-Жиу, маленький промышленный городок в западной Румынии. Не будем излишне углубляться. Бранкузи был скульптором в двадцатом веке. Он был любимым скульптором Наны. Она собиралась писать про него диссертацию. Вот все, что вам нужно знать.

Витрины киосков на вокзале Тыргу-Жиу были коллажем из рекламных объявлений. Там была реклама “Риглиз Сперминта” и реклама “Сникерсов”. Тут была даже реклама батончиков “Марафон”, хотя “Марафон”, подумала Нана, вроде перестали выпускать уже лет десять назад. Воздух обжигал кожу Наны. Ей было больно дышать. Как я уже говорил, Тыргу-Жиу — маленький индустриальный городок. Платье Наны прилипло к телу. Папа прошагал к скоплению такси и водителей перед вокзалом и попросил отель “Европа”. Водитель улыбнулся.

Сиденье водителя было застелено чем-то вроде пончо из выцветших разноцветных бусинок. К спинке его была приклеена написанная фломастером записка, которая повествовала о его детях и непрекращающейся вере в Господа. Буквы были то прописные, то строчные. Голографический портрет Господа прилагался. Нана смотрела в замызганное окно. Получасом позже и с бумажником на двадцать фунтов легче они прибыли в отель “Европа”. Отель находился на главной улице, на узкой полоске бетона рядом с ним стояли зонтики с рекламой “Кока-Колы”. Папа поблагодарил водителя, достал чемодан из багажника, и, повернувшись, увидел криво висящую рекламу “Сперминта” и “Сникерсов” у вокзала, на другой стороне улицы. Папа старался не выглядеть подавленным. Он старался не злиться. Вновь обретя уверенность, он вошел в темный вестибюль посткоммунистического отеля “Европа” и заговорил по-французски. Он отдал портье паспорта. Он провел Нану по пустынным коридорам. Одна из дверей была закрыта на швабру. Он нашел их номер, на седьмом этаже абсолютно пустого отеля. Обои с цветочным узором. Кровавые розы в зеленой листве.

Они бросили сумки и ушли.

Нана и Папа прошли мимо бара “Манхэттен-Мартини”, где круглосуточно подавали коктейли. Они вышли на центральную площадь. Из четырех громкоговорителей орало местное радио. Ошеломленные Папа и Нана прогуливались по площади. Они искали парк.

Вот вам еще немного культуры. В 1935 году президент Румынской национальной женской лиги, а по совместительству жена румынского премьер-министра, заказала румынскому скульптору Бранкузи монумент соотечественникам, павшим в Первой мировой. Монумент в Тыргу-Жиу. Для этого монумента Бранкузи создал “Ворота поцелуя”, “Стол молчания” и “Бесконечную колонну”. У Бранкузи был определенный скульптурный репертуар. Он повторял себя. Он повторял себя с вариациями. “Ворота поцелуя” Бранкузи находятся в городском парке Тыргу-Жиу. Ворота напоминают дольмен. Дольмен состоит из двух вертикальных камней, на которые сверху уложен горизонтальный камень. “Стол молчания” тоже находится в парке. Это каменный круг двух метров в диаметре, вокруг которого стоят двенадцать сидений. Число двенадцать символично. Оно символизирует число месяцев в году, а также число гостей на традиционных румынских поминках.

Нана остановилась у “Стола молчания”. Если оглянуться, стоя у “Стола”, то можно увидеть “Ворота поцелуя” на другом конце парка. Под воротами мальчик целовал девочку. Волосы мальчика были зачесаны на косой пробор и лоснились. Если повернуться еще немного, можно увидеть спокойное озерцо с маслянистой водой.

Нана была самую чуточку напугана. Она любила приключения. Вот как сейчас. Просто уже начинало темнеть. А Нана хотела еще до темноты увидеть последнего Бранкузи.

И вот, наскоро прожевав и заглотив купленный на лотке хот-дог, Нана и Папа достигли последней скульптуры — “Бесконечной колонны”

Бранкузи, двадцать девять метров в высоту. Пока они шли, Нана рассказывала Папе о любительском фильме, который Бранкузи снял после установки колонны в Тыргу-Жиу. Он снимал, сказала Нана, как облака и солнечный свет меняют форму колонны. Кажется, что колонна меняет форму, потому что ее поверхность испещрена бесчисленными углублениями, объяснила она. Однако когда они увидели колонну, все оказалось совсем не так. “Бесконечная колонна” покачивалась в окружении строительных лесов. Рядом с ней высился подъемный кран. По соседству с колонной строили новый спортивный зал. Нана погрустнела. Она пыталась представить себе, что вокруг колонны ничего нет.

Печально, но временами даже путешествия не приносят отдохновения.

— Нет, мне нравится, — сказал Папа. — Это, я вижу, как-то связано архитектурно. То есть. Ну.

Он пытался быть тактичным.

— Бранкузи говорил, что архитектурные сооружения — это просто обитаемая скульптура, — сказала Нана.

— Конечно, конечно, — сказал Папа.

— Ты понимаешь?

— Конечно, милая.

— Он строил свои скульптуры по архитектурным канонам.

— Угу.

— Это архитектура, — сказала Нана. — Она выстроена так, чтобы была видна церковь на заднем плане.

Действительно, если как следует присмотреться, в сумерках можно было разглядеть небольшой бронзовый купол.

— Голова болит, — сказал Папа. — Нет, правда.

Они вернулись в отель “Европа”.

Папа зашел в крохотную ванную и запер за собой дверь. Стесняясь звуков, которые он производил, Папа пустил в ванну горячую воду, пока писал. Потом он добавил холодной, пробуя струю рукой, и заткнул дырку не подходящей по размеру резиновой пробкой. Он сел на сиденье унитаза. Встал и стоптал с себя туфли, цепляясь каблуком за каблук. Посмотрел в грязное зеркало. У него болела голова.

8

Нана и Папа вернулись в Венецию еще на четыре дня. Это была Папина часть отпуска. Без всякой культурной программы. Последние четыре дня они собирались сидеть, есть и пить. Никаких музеев. Никаких памятников архитектуры.