Книга Чужими руками - Юля Григорьева

Не знает невская водичка про мои проблемы. И не смотрите, Зоя Андреевна, на волны в надежде, что они подскажут, как вам быть и что делать, к чему стремиться, чего добиваться любой ценой, а от чего держаться подальше. Не подскажет. Не поможет.

Да и не нужны вам, Зоя Андреевна, подсказки. Не пытайтесь обмануть саму себя. Все вы знаете. Решение уже принято. Дело за малым!

Снова смотрю на часы. Половина двенадцатого. Через полчаса Лизка выйдет на ежедневную прогулку вокруг моего дома. Пора ехать. Нам надо пообщаться именно сегодня. Я так решила.

Мне везет. Уже через двадцать минут я останавливаюсь в «кармане» перед Лизкиным жилищем. Мне хорошо виден угол дома, из-за которого должна появиться на улице сестра. Мимо проезжают машины. Торопятся по своим делам озабоченные петербуржцы. Из динамиков несется негромкий голос Боярского, загрустившего по поводу того, что все пройдет. Наверное, прав записной мушкетер в черной хасидской шляпе! Все пройдет! И мы тоже! Как прошли до нас многие тысячи поколений. По много миллионов в каждом. У всех без исключения были свои проблемы. Серьезные и не очень. Вселенского масштаба и местного, так сказать, значения. Кто-то справился с ними. Кто-то нет. А результат? Все: и победители и побежденные, и удачливые и неудачники – все без исключения – там. В лучшем из миров. Если Амрита не ошибается.

Из-за угла появляется женская фигура в светло-серой куртке. Капюшон с меховой опушкой лежит на плечах. Каштановые волосы свободно рассыпались по плечам.

Женщина выходит на тротуар и неторопливо шагает в сторону моего дома. Я стискиваю руль. Лизка! Ну что, сестричка. Пора нам встретиться!

Надеваю парик. Смотрюсь в зеркало. И трогаюсь с места. Выезжаю из «кармана» и медленно догоняю идущую впереди Лизку. Она не торопится. Идет спокойно. Отмечаю про себя, что походка у нее за прошедшие годы не изменилась. Уверенная и в то же время расслабленная.

Уже почти догнала ее, когда в голове сверкает, словно молния, внезапная мысль: а вдруг я купилась? Что, если сегодняшняя встреча, идея которой родилась в моей голове, на самом деле задумана Лизкой? Она специально ходит вблизи моего дома. Специально сделала так, чтобы я узнала об этом, для того чтобы инициатива нашей встречи исходила от меня. А на самом деле – это ее задумка? Ее наживка. А я, как глупая рыбешка, хватаю червяка и знать не знаю, что сейчас наткнусь на железное жало крючка?

Тут же прогоняю эту фантастическую догадку. Не могла она все это спланировать! Слишком тонко. Слишком неестественно. А главное: зачем?

Прогоняю из головы глупые мысли. Наступает кульминационный момент!

Я собиралась поравняться с Лизкой и окатить ее брызгами летящей из-под колес грязной жижи. Потом выйти из машины с извинениями. Изобразить раскаявшуюся грешницу. И «вдруг» узнать в пострадавшей от моей неосторожности дамочке родную сестру. Ну а далее – удивление, радость. И все такое прочее.

В последнюю минуту понимаю, что этот вариант никуда не годится. Лизка на тротуаре не одна. Перед ней идет старушка. Сзади – молодая пара с ребенком. Случайные люди ни за что пострадают.

А это плохо. Они могут не только расстроиться. Могут и разозлиться. Наброситься на меня с упреками и обвинениями. От молодого отца вообще можно ожидать чего угодно. Мне станет не до Лизки. Даже если и она будет негодовать вместе с остальными. Еще и номер могут запомнить. Кто его знает, чем это потом может обернуться.

Медленно проезжаю мимо молодой семьи, мимо Лизки, мимо старушки. Аккуратно прижимаюсь к тротуару. Выхожу из машины с тряпкой в руке и начинаю протирать лобовое стекло. Боковым зрением слежу, как старушка приближается ко мне. Когда она проходит мимо, делаю шаг назад, словно хочу увидеть результат своих трудов. И сталкиваюсь с Лизкой.

– Извините, пожалуйста!

Сестрица поднимает голову. Смотрит на меня. Округляю глаза:

– Лизка? Ты? Откуда?

В черных зрачках Лизки тонкой молнией мелькает страх. И сменяется чем-то похожим на удивление. Брови сестры сближаются. Между ними возникает глубокая вертикальная сладка. Тонкие губы сжимаются в узкую полоску. Лизка молчит. Останавливаюсь перед ней:

– Ну привет, сестричка! – говорю я. – Как ты здесь оказалась?

Лизка понемногу приходит в себя. Складка между бровей исчезает. Губы приоткрываются в полуулыбке. Она едва заметно кивает каким-то своим мыслям. Потом отвечает:

– Привет! Да вот. Приехала на историческую родину посмотреть.

– Когда?

– Недавно…

– А чего не предупредила? Я бы встретила. Ты надолго? Где остановилась?

Лизка силится улыбнуться:

– Слишком много вопросов. Я отвечать не успеваю…

– Ладно! Давай садись в машину! Поехали ко мне!

– К тебе?

В голосе Лизки звучит искреннее изумление. Похоже, она не ожидала от меня такого приглашения.

– Конечно! – отвечаю. – Мы что, не сестры, что ли? Или все еще дуешься?

– Да нет… – неуверенно отвечает сестрица. – Чего дуться-то? Не маленькие дети. Просто…

Она замолкает, подбирая необидное слово. Я ей помогаю:

– Забыть не можешь?

– Ну да! – соглашается она, глядя мне прямо в глаза.

– Так давай поговорим и об этом! – предлагаю. – Пора расставить точки над «и»! И закроем эту тему навсегда! Садись!

Иду к машине с таким видом, словно знаю, что Лизка примет приглашение. Сажусь за руль, открываю правую дверцу. Лизка все еще стоит на месте. Вижу, что она никак не может решиться. Кричу ей:

– Да садись же!

Лизка медленно приближается. Перед тем как сесть, осматривает «ласточку»:

– Красивый автомобиль!

– Спасибо! А ты на какой по своим заграницам рассекаешь?

– Чаще всего езжу на кроссовере. Люблю большие автомобили! – отвечает Лизка, усаживаясь на переднее сиденье.

До дома едем молча. Въезжаем в наш двор. Народ уже разъехался по магазинам, поэтому с парковкой – никаких проблем. Ставлю автомобиль почти напротив подъезда. Выключаю двигатель.

– Ты здесь не была еще?

– В нашем дворе? – В голосе Лизки звучит удивление. – Нет, конечно!

Врать и притворяться ты всегда умела! Ладно. Запомним!

– И как? Изменилось что-нибудь за эти годы?

– Многое… – Лизка вертит головой, смотрит по сторонам. – Детскую площадку сделали. «Москвичей» и «запорожцев» совсем не стало. Да и «Жигулей» не видно.

– Пошли в дом?

Почему я не сказала «пошли домой!»? Тоном, который не допускает сомнений в моей искренности? Вместо этого проблеяла что-то жалко-просительное. Лизка – психолог не хуже меня. Она просекла мою неуверенность! Это плохо.

– Ты считаешь – это нормально?

В голосе Лизки звучат жесткие нотки. Она смотрит на меня, прищурившись. Изо всех сил стараюсь сохранить невозмутимость. И непонимание: