Книга Сундучок, в котором что-то стучит - Василий Аксенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Удивительно, — сказал Фогель. — Вот ужедесять цветений «гумчванс» я не видел на горизонте ни одного парохода. Мойостров, малютка…
«Малютка» его не слушала. Она неслась со всех ног к штабуэкспедиции, где вот уже несколько часов разбирались различные вариантыспасения.
Юрий Игнатьевич Четвёркин, Г. А. Помпезов, Фуруруа Чуруруа,папа Эдуард, баба Маша и мама Элла вкупе с английским пастором, итальянскимкоммивояжером и отцом семейства хиппи совещались, потягивая напиток, настоенныйна смоле «гумчванс». Обстановка была идиллическая, а положение между тем вполнесерьезное. Пищевых ресурсов атолла ГФ-39 хватило бы всем пассажирам «ЯК-40» на3–4 полновесных обеда и на столько же завтраков. Разумеется, рядом был океан сего неистощимыми ресурсами, но для того, чтобы обеспечить всех рыбой илимоллюсками, нужна была бы целая артель рыбаков такого класса, как ФуруруаЧуруруа. Кроме этого вопроса первичной важности, всех, разумеется, беспокоили идругие важные вопросы. Ведь не моллюсками же одними, не кокосами, не рыбой жежив человек. В частности, необходимо было довести до сведения человечествавесть о преступлении международной мафии, о захвате бандитами национальногодостояния Больших Эмпиреев. Короче говоря, надо было выбраться. Каким образом? Разбиралисьдва основных варианта. Первый заключался в том, что вождь Фуруруа Чуруруа насвоем стремительном каноэ скользит к ближайшим центрам цивилизации и вызываетпомощь. Второй состоял в строительстве на атолле собственного плавсредства,способного вместить всех пострадавших. Надо ли говорить о том, сколько минусовбыло у этих двух вариантов? И, между прочим, главный минус был у всех передглазами — лохматые валы, свирепеющий с каждым часом океан.
И вдруг прибежала Даша Вертопрахова с криком: «Пароход,пароход!» Все вскочили, взбежали на малый холм ГФ-39 и впрямь увидели средиволн какое-то белое судно.
Увы, оно было слишком далеко и по всем признакам несобиралось подходить ближе. Сигнализировать выстрелами? Бессмысленно. В шумеокеана моряки не услышали бы даже голоса солидной пушки. Ракетами? Но ракет небыло. Дымом, как в старину? Что ж, можно и попробовать, но увидят ли? И,наконец, плыть к этому далекому белому пароходу, который по неизвестной причинедрейфует на траверзе ГФ-39… Такая задача была по плечу лишь одному человеку, ивсе молча повернулись к интеллигентному вождю Фуруруа Чуруруа.
Но даже этот незаурядный человек, в мужестве которого нам неприходится сомневаться, усомнился в своих возможностях.
— Медам и мсье, я могу попытать счастья на своемстремительном каноэ, но, увы, я не уверен, удастся ли мне преодолеть рифовоекольцо, а оставлять вас одних…
Все обратили теперь взоры к кипящему в белой пене рифовомукольцу и ахнули: в этих ужасающих водоворотах мелькала темноволосая голова иоранжевый спасательный жилет одинокого пловца.
— Кто этот удивительный смельчак? — вскричали всеприсутствующие.
— Это Валентин Брюквин, наш одноклассник, — тихосказала Даша Вертопрахова. Лицо ее было чрезвычайно бледным, но круглый, каксолнечный зайчик, румянец гордости за свой класс прыгал с одной бледной щеки надругую и освещал ее синие глаза.
…Это был «звездный час» Валентина Брюквина. Фыркая иотплевываясь, он плыл вольным стилем, уже за страшным рифовым кольцом, но всееще не видя за водными валами своей цели — белого парохода. «Доплыву илине доплыву, но подвиг уже налицо, — думал Брюквин и фыркал в наветреннуюсторону. — Ноу комментс!»
Между прочим, он был не лишен самоиронии — ведь плыл-товсе-таки он не за подвигом, а для того, чтобы помочь товарищам по несчастью. Онплыл среди страшной стихии, этот скромный и смелый мальчик, и проявлял к себесамоиронию, то качество, без которого ни один человек не может называть себяджентльменом.
Временно исполняющий обязанности капитананаучно-экспедиционного судна Академии наук «Алеша Попович» Олег ОлеговичКопецкий стоял в рубке, глядел на пенные гребни волн застывшим взглядом ибормотал себе под нос:
…Там Зевс, как бык, в бурунах пенных вод
Уносит в сумрак нежную Европу…
Качка была основательная. «Попович» шел малым ходом, таща засобой трал по гребню подводной коралловой гряды.
— Олег Олегович, — всунулся в рубку радист. —Капитан из Ленинграда запрашивает: вираем уже трал или еще не вираем?
— Отвечай капитану, — сухо сказал Копецкий. —«Там Зевс, как бык, в бурунах пенных вод уносит в сумрак…»
— Человек за бортом! — закричал, не веря своимглазам, рулевой. — Олег Олегович, человек за бортом!
С большой зеленой волны скатывался, словно животом насанках, человек в оранжевом жилете.
— Аврал, — коротко сказал и. о. капитана и забылпро стихи.
в которой идут в ход мокрые деньги
Смешно сказать, но первое, что увидел Гена на набережнойОук-Порта, был его собственный памятник. Он помнил о пристрастии эмпирейцев кскульптурному искусству, о бесчисленных мраморных, бронзовых, чугунных игранитных конях, львах, дельфинах, наядах, не говоря уже о величественномпамятнике его собственному предку, но предположить, что островитяне успели заистекший год сваять памятник его собственной, еще не вполне сформировавшейся персоне,он не мог.
И вот, подплывая верхом на Бинго Старе, первом сыне ЧабиЧаккерса, к набережной волшебного Оук-Порта, он вдруг увидел свою собственнуюбронзовую фигуру. Поистине это был первый в мире памятник юному существу врасклешенных джинсах. Даже музыканты ансамбля «Битлз» еще не удостоились такойчести.
Признаться, Гена рассердился. С раннего детства он неуставал повторять, что ему «наплевать на бронзы многопудье», и вот натебе — собственный памятник. Он даже слегка похолодел, вообразив реакциюсестер Вертопраховых на этот монумент.
«Заберу его с собой и спрячу в ванной», — решил он иоглянулся. Все его спутники торжественной кильватерной колонной вплывали вбухту. Гала верхом на Элле, Акси верхом на Арете, Фил на Хиле, Эсп на Коубзоне,Зит на Дилане. Чайка Виссарион прикрывал караван с воздуха.
Вдруг какое-то мощное, как торпеда, тело описалостремительную окружность и затормозило рядом с Бинго Старом. Вскрикнув отрадости. Гена соскользнул в воду, чтобы заключить в объятия своего верного ЧабиЧаккерса, отца этих шестерых красавцев.
— Привет, Генок, — смущенно зафыркал Чаби. Онвсегда старался смущенным пофыркиванием прикрыть переполнявшие его добрую душучувства. — Дико рад тебя видеть, кореш. Я послал своих ребят с этойптичкой на поиски, и вот ты здесь. О. К.!
