Книга Замурованная. 24 года в аду - Найджел Которн

Когда тайна дома семьи Фрицлей вышла наружу, это травмировало остальных братьев и сестер Элизабет. «Они общались с журналистами, а сами пытались осознать эту чудовищную правду об их отце», – сказал один из родственников. Даже ее любимый старший брат Гаральд, сорока с лишним лет, покинувший стены дома после исчезновения сестры, поверил в выдумку своего отца про религиозную секту.

Хорст Герльбауэр, муж старшей сестры Элизабет, Розмари, которой около пятидесяти лет, сказал, что его жена была потрясена, узнав новости об отце. Герльбауэр и Розмари часто наведывались в родной дом в Амштеттене, тогда как ее сестра Элизабет все это время была пленницей. «Хотя Розмари ушла со мной из дома больше двадцати пяти лет назад, мы приезжали на семейные праздники, – сказал он. – Но мы никогда не замечали ничего дурного, и у нас никогда не было повода думать, что с Элизабет случилось что-то настолько ужасное».

И они тоже поверили в ложь о бегстве Элизабет в сектантскую общину. «Никто и не представлял, что скрывалось за этим на самом деле, – говорит Герльбауэр. – Йозеф казался нормальным отцом и примерным семьянином. Он всегда трудился на работе или дома, где, кстати, никогда не возникало никаких проблем. Он был общительным, отзывчивым, открытым, и его любили соседи. Мы верили, что Элизабет сбежала и уже не вернется, – все верили. Мы не сомневались в этом даже тогда, когда возникал кто-то из ее детей и его принимали в семью».

Семья была совершенно не готова к страшным открытиям. «Мы были шокированы его поступком, – сказал Герльбауэр. – Это был не тот человек, которого мы знали».

Но все они переживали за Элизабет: «Нет слов, чтобы описать те душевные муки и боль, через которые она прошла. Это ужасное испытание выше всяких слов. Это просто что-то невозможное».

Семья старалась держаться подальше от публики. После разоблачения преступления, совершенного по отношению к ее сестре, жена Герльбауэра оставила их дом в Трауне. Тем временем на коттедже младшей сестры Элизабет Габриэль в Амштеттене, где она жила со своим мужем Юргеном Хельмом, появился знак: «Reporter nicht erwunscht» – «Репортерам просьба не беспокоить». Похожие знаки стали появляться и на других домах Амштеттена, поскольку австрийский городок пытался противостоять неутолимой жажде журналистов до подробностей одного из самых выдающихся и шокирующих преступлений за всю историю страны.

10. Семейное воссоединение

Казалось, обнаружив, что происходило у нее в доме, никто не был удивлен больше, чем Розмари Фрицль, – некоторые до сих пор уверены, что она знала обо всем с самого начала. Она находилась на отдыхе, когда страшная правда открылась миру.

«Розмари не было дома, когда Керстин вывели на улицу и отвезли в больницу, – сказал семейный адвокат Кристоф Хербст. – Она каждый год уезжала на неделю в Италию отдохнуть».

Фрицль, казалось, намеренно ждал, пока уедет его жена, чтобы вывести Керстин из подвала, хотя состояние ребенка стремительно ухудшалось. Ее отсутствие было подтверждено присланной из Италии в Амштеттен открыткой уже после того, как миру стали известны кошмары подвала. На ней был изображен идиллический пейзаж с озером на севере Италии, а в строку «кому» было вписано: «Семье Фрицлей».

Розмари писала: «Дорогие мои! Мой отпуск проходит замечательно. Хотя я каждый день сильно занята, просто мгновенно засыпаю, когда падаю в кровать. Я скоро буду дома. Люблю, мама».

Как всегда, Розмари путешествовала в одиночестве, оставив детей на попечение их любящего отца. Она находилась в блаженном неведении о драме, разворачивающейся в стенах ее дома. Но как бы то ни было, она не могла не быть в курсе событий вечно.

«Как только она услышала о Керстин, она немедленно вернулась», – рассказал Хербст.

По иронии судьбы открытка изображала маленький скалистый островок Исола Белла в озере Маггиоре, где в семнадцатом веке одним местным аристократом был построен дворец. Легенда гласит, что его домашние дамы просили его построить на острове, в стороне от его замка на материке, новое палаццо, где им не пришлось бы слушать стоны заключенных, доносящиеся из темниц.

Фрицль воспользовался отсутствием своей жены, чтобы увезти находящуюся в критическом состоянии Керстин из бункера. Считают, что после того, как ей оказали бы помощь в больнице, он хотел увезти ее обратно в дом – в подвал – еще до возвращения Розмари, но общественность, взбудораженная обращением доктора Райтера на телевидении, разрушила эти его планы.

Слухи о невероятных событиях в жизни Фрицлей вскоре достигли Розмари в Италии, и она срочно вернулась домой. Если бы Фрицль не ждал так долго, пока уедет жена, и действовал быстрее, Керстин могла бы уберечься от множественного отказа органов, угрожавшего ее жизни. Когда Керстин доставили в больницу, ее состояние было критическим. Организм никак не реагировал на лечение, и прогнозы были неутешительными. «Девушка страдает от полиорганной недостаточности, – объяснял представитель больницы Моствиртеля. – Это, несомненно, означает, что ее шансы на выживание очень невысоки».

Тогда прокуроры заявили, что будут добиваться обвинения 73-летнего Фрицля в убийстве, если Керстин не поправится. «Если девушка не выживет, мы откроем дело по обвинению его в преступном бездействии», – сообщили в полиции.

Пока Керстин оставалась под опекой доктора Райтера в амштеттенской больнице, Элизабет и двоих ее сыновей из подвала, Стефана и Феликса, отправили в психиатрическую клинику Мауэр Ландесклиникум в Амштеттене, где их взял под свой контроль доктор Кепплингер, глава отделения нейропсихиатрии больницы. Тесты ДНК вскоре подтвердили рассказ Элизабет и признание Фрицля, что дети, несомненно, были зачаты от ее собственного отца.

Записи в клинике гласят, что Элизабет была на удивление крепкой. По словам психологов, она одна из тех «непробиваемых» людей, которые могут быть подвержены нечеловеческим испытаниям и каким-то чудом выйти из них без видимых повреждений. Этот феномен хорошо известен в психиатрии. Жизни некоторых людей не могут разрушить стресс и посттравматические нарушения. Они способны отделиться от кошмаров, которые наваливаются на них, становясь как будто бы наблюдателями своего собственного страдания. В своей темнице Элизабет ни от кого не получала поддержки в этом страдании – в клинике на ее стороне оказалась команда профессиональной поддержки и люди, небезразличные к ее судьбе. «Надеюсь, у Элизабет Фрицль хватит сил, чтобы спасти свою семью, – сказал доктор Шпигель. – И соединить вместе две половинки, которые ее отец развел по разным мирам, и даже справиться с подозрением, что ее мать Розмари или кто-нибудь другой из ее семьи мог знать обо всем с самого начала. Кто, если не Элизабет, сможет подняться над этой пропастью?»

Для Стефана и Феликса весь мир за окном был чужим. Поначалу их пугал шелест листьев, машины на дорогах, синий цвет неба. Они никогда не видели ничего подобного. Их восхищала луна, и они изумленно смотрели на нее, «открыв рты от восторга». Но вскоре старший инспектор Ец начал замечать перемену в поведении пятилетнего Феликса, по мере того как тот стал привыкать к солнечному свету. «Солнце восхищало его еще больше луны», – говорил Ец. Феликс подносил ладонь к глазам, а потом убирал ее, словно не веря в то, что видел. Потом, осознав, что он не может смотреть прямо на солнце, он остался стоять, прикрывая лицо рукой.