Книга Драконоборец - Рэйда Линн

чем мои, - сказал он Эдварду.

В холодном лице Эдварда что-то смягчилось. А потом он неожиданно для Эйсли усмехнулся.

- Я слышал, магия дает не то, о чем ее попросишь, а то, чего желает твое сердце. Вы, конечно, правы, Ричард. Как король, я мог бы попросить о многом… но увы, в своих самых глубоких, потайных желаниях я – такой же обычный человек, как и любой другой. И не способен изменять ничью судьбу, кроме своей…

Эдвард махнул рукой.

- Вы были первым, Эйсли. Олень ваш. Тем более, что вам благоволит сама судьба – эта коса как будто бы нарочно оказалась здесь, чтобы олень попал в ловушку.

Оставив короля стеречь песчаный перешеек за его спиной, чтобы олень не попытался вырваться, Ричард сошел с коня и медленно направился к нему.

Олень попятился к воде, но тут же отступил. Переплыть Ленс зимой не смог бы даже такой сильный зверь. Свинцово-серая вода неслась вперёд бурным потоком и недалеко от берега закручивалась в пенные буруны.

Ричард шагнул вперед, вытаскивая из-за голенища нож. Удобная, обмотанная кожей рукоять легла в ладонь, словно влитая – Ричард использовал этот охотничий нож с тех пор, как получил его в подарок на свое четырнадцатилетие. Убить подобное животное из лука было просто подлостью. Можно поймать в ловушку кролика или куропатку, можно подстрелить косулю, но настоящая охота – например, на кабана или на волка – это всегда поединок один на один. И обычно он опаснее, чем любой рыцарский турнир, поскольку в нем сражаются не за победу, а за собственную жизнь…

Ричард готовился к тому, что олень попытается встретить охотника ударом острых, как копья, рогов. Но олень не наклонил голову – он только отступил назад, так что его копыта проломили тонкий лед, сковавший отмель на краю воды. Он выглядел уставшим, но смотрел на Ричарда без страха – разве что с каким-то удивлением. На дне его огромных, темных глаз посверкивали золотые искры. Он и вправду был красив – так удивительно красив, что Ричарду хотелось протянуть ладонь и прикоснуться к его белой шкуре, по сравнению с которой даже чистый декабрьский снег казался серым и каким-то выцветшим. От Белого оленя словно исходило слабое сияние, сразу дававшее понять, что это необычный зверь. Но были в нем и совершенно заурядные черты – смешные уши или мокрый, коричнево-черный нос, который сейчас раздувался, жадно втягивая воздух и окутывая голову оленя облачками пара от дыхания.

Ричард еще пару секунд смотрел в глубокие, влажно блестящие глаза оленя – а потом, опустив руку с ножом, медленно отступил.

Пускай живёт в его лесу. Чудеса слишком хороши, чтобы принадлежать кому-то одному. Наверное, чудеса вообще не могут никому принадлежать. Чудо и тайна - как цветы. Они прекрасны, пока ты любуешься на них со стороны, но стоит их сорвать - и волшебство поблекнет и увянет. Пусть этот олень и дальше бродит в чаще леса. Наступит весна, и он отыщет себе олениху и выведет с ней оленят. И может быть, тогда появится ещё один чудесный зверь с прекрасной белой шерстью.

- Иди, - негромко сказал Ричард оленю. - Не знаю, можешь ли ты исполнять желания, но я не стану это проверять.

- Так значит, Эйсли, у вас нет ни одного неисполнимого желания? – спросил Гильом, когда охотники уже ехали в замок. - Ничего, чего можно достичь только с помощью чуда?

Голос Гильома звучал покровительственно, как будто он считал, что наличие у него самого подобного желания – или желаний? – дает ему превосходство над собеседником.

- Когда мы собирались на охоту, я думал, что есть. Я представлял себе разные вещи, которые мне никогда не удастся получить другим путем. Но я просто не смог его убить. Он был такой красивый... - Ричард замолчал, не зная, как словами описать то ощущение, которое он испытал на берегу. - Мне кажется, иногда ценность волшебства - не в том, что оно может исполнять наши желания, а в том, что оно просто есть, - закончил он.

- Великодушие - истинно рыцарская добродетель... - пренебрежительно бросил Гильом.

- Вы бы, конечно, так не сделали? - не удержался Ричард.

Орси усмехнулся.

- Почём вам знать, что бы я сделал или нет. Обычно я сам этого не знаю.

- Тогда зачем вы без конца ко мне цепляетесь? - с досадой спросил Ричард.

- Может быть, я завидую? - лениво предположил Гильом. - Вы, Эйсли, в отличие от меня, так предсказуемы. И так очаровательно беспечны… Меня бы сейчас трясло от страха, а с вас все – как с гуся вода.

Ричард непонимающе уставился на собеседника.

- О чем вы говорите? – спросил он.

- О месте, где вы побывали. Если вы сейчас поедете назад и попытаетесь отыскать ту тропинку, на которую свернули вместе с королем, то вы, скорее всего, ее не найдёте. Вам когда-нибудь уже случалось, на охоте или на прогулке, видеть ту песчаную косу?

- Нет, - признал Ричард.

- Вам это не показалось странным? – спросил Гильом внезапно мягко. – Ведь вы же, как-никак, живёте здесь всю свою жизнь. Уверен, вы с друзьями ещё в детстве облазили в этом лесу каждую поляну... И навряд ли пропустили бы такое удобное место для купания. Кроме того, учтите, что мы битый час ездили взад-вперед по лесу, осматривали каждую травинку и кричали, но не нашли никаких следов – ни ваших, ни короля Эдварда. А вы наверняка не слышали ни наших голосов, ни звук охотничьего рога, верно?

- Нет, не слышал, - согласился Ричард, ощутив, что по спине ползет противный холодок.

- Ну разумеется... Так что, я полагаю, стоит радоваться, что на этот берег, где бы он ни находился, занесло именно вас и Эдварда – в жизни мне попадалось не так много людей, которые искренне стараются всегда поступать правильно. Представьте, что никто из вас не захотел бы уступить, и вы бы начали сражаться друг с другом за возможность выполнить свое желание…

- А если бы я все-таки решил убить оленя? – пересохшими губами спросил Ричард. Гильом выразительно пожал плечами.

- О таких вещах трудно судить наверняка. Но, думаю, он бы исчез… а вы навряд ли отыскали бы обратную дорогу в этот мир.