Книга Аналитическая психология - Карл Густав Юнг

230 Однако из этого примера следует извлечь еще один урок, а именно, что трансличные содержания суть не просто инертная или мертвая материя, которая может быть аннексирована по желанию. Скорее, они – живые сущности, которые обладают особой притягательной силой для сознательного разума. Отождествление себя со своей должностью или титулом действительно весьма заманчиво; именно поэтому так много людей представляют собой не что иное, как декорум, навязанный им обществом. Напрасно было бы искать личность под такой скорлупой. Внутри мы обнаружим очень жалкое маленькое существо. Вот почему должность – или любая другая внешняя скорлупа – ценится так высоко: она обеспечивает легкую компенсацию личных недостатков.

231 Внешние аттракции, такие как должности, титулы и другие социальные регалии, отнюдь не единственные вещи, которые вызывают инфляцию. Это просто безличные величины, которые лежат вне общества, в коллективном сознании. Но как существует общество вне индивида, так существует и коллективная психика вне личной психики, а именно коллективное бессознательное, скрывающее, как показывает пример выше, элементы, ничуть не менее притягательные. Как один человек может неожиданно вступить в мир со всеми своими профессиональными достоинствами и титулами («Messieurs, a présent je suis Roy»[113]), так и другой может с такой же внезапностью исчезнуть из него, если ему доведется узреть один из тех могучих образов, кои придают миру иной облик. Это магические représentations collectives[114], лежащие в основе всякого лозунга, броского слова и, на более высоком уровне, языка поэта и мистика. Мне вспоминается другой душевнобольной, который не был ни поэтом, ни кем-то выдающимся, просто тихим и довольно сентиментальным от природы юношей. Он влюбился в девушку и, как это часто случается, не стал выяснять, взаимна ли его любовь. Его примитивное participation mystique сочло само собой разумеющимся, что его волнение передалось другому, что, естественно, часто встречается на более низких уровнях человеческой психологии. Таким образом он создал сентиментальную любовную фантазию, которая внезапно рухнула, когда он обнаружил, что девушка и знать его не желает. Он был в таком отчаянии, что пошел прямо к реке с тем, чтобы утопиться. Был поздний вечер, и в темной воде отражались звезды. Ему казалось, что звезды плывут по течению парами, и его охватило чудесное чувство. Он забыл о своих суицидальных намерениях и завороженно смотрел на странную, сладкую драму. Постепенно он осознал, что каждая звезда – это лицо, и что все эти пары были влюбленные, которые плывут по реке в нежных объятиях. К нему пришло совершенно новое понимание: все изменилось – его судьба, его разочарование, даже его любовь отступили на задний план. Воспоминания о девушке стали отдаленными, размытыми; вместо этого он почувствовал, что ему обещаны неисчислимые богатства. Он знал, что несметное сокровище было спрятано в соседней обсерватории. В результате он был арестован полицией в четыре часа утра, когда пытался проникнуть в здание.

232 Что же случилось? В его бедной голове мелькнуло дантевское видение, красоту которого он никогда бы не понял, прочитав его в стихотворении. Но он увидел его и изменился. Что больше всего ранило его, теперь было далеко; новый и невообразимый мир звезд, беззвучно летящих далеко за пределами этой скорбной земли, открылся ему в тот момент, когда он перешагнул «порог Прозерпины». Предчувствие неописуемого богатства – и кого эта мысль могла не тронуть? – явилось ему как откровение. Для его бедной головы это было слишком. Он утонул не в реке, но в вечном образе, и его красота увяла вместе с ним.

233 Как один человек может раствориться в своей социальной роли, так и другой может быть поглощен внутренним видением и оказаться потерянным для своего окружения. Многие глубинные трансформации личности, такие как внезапные обращения и прочие масштабные изменения разума, проистекают из притягательной силы коллективного образа[115], который, как показывает настоящий пример, может вызвать такую высокую степень инфляции, что вся личность дезинтегрирует. Эта дезинтеграция есть психическое заболевание временного или постоянного характера, «расщепление разума» или «шизофрения», согласно терминологии Блейлера[116]. Патологическая инфляция, естественно, зависит от некоторой врожденной слабости личности перед автономией коллективных бессознательных содержаний.

234 Вероятно, мы окажемся к истине ближе всего, если предположим, что сознательная и личная психика зиждется на широком основании наследуемой и универсальной психической предрасположенности, которая как таковая бессознательна, и что наша личная психика имеет такое же отношение к коллективной психике, как индивид к обществу.

235 Подобно тому, как индивид есть не только уникальное и отдельное существо, но и существо социальное, человеческий разум есть не только самодостаточный и исключительно индивидуальный феномен, но и феномен коллективный. Как определенные социальные функции или инстинкты противопоставлены эгоцентрическим интересам индивидов, так и определенные функции или тенденции человеческой психики противопоставлены, в силу своей коллективной природы, индивидуальным потребностям. Причина этого кроется в том, что каждый человек рождается с высоко дифференцированным мозгом. Это делает его способным к широкому спектру психических функций, которые не развиваются онтогенетически и не приобретаются. Но, поскольку человеческий мозг дифференцирован по единому принципу, ментальное функционирование, которое благодаря этому стало возможным, также является коллективным и универсальным. Это объясняет, например, почему бессознательные процессы наиболее удаленных друг от друга народов и рас демонстрируют весьма примечательное сходство, которое проявляется, среди прочего, в удивительных, но хорошо подтвержденных аналогиях между формами и мотивами автохтонных мифов. Универсальное сходство в строении человеческого мозга ведет к универсальной возможности единообразной ментальной функции. Эта функция – коллективная психика. Поскольку существуют различия, обусловленные расой, племенем и даже семьей, существует также коллективная психика, ограниченная расой, племенем и семьей, стоящая над «универсальной» коллективной психикой. По выражению Пьера Жане[117], коллективная психика включает в себя parties inférieures[118] психических функций, то есть те глубоко укоренившиеся, почти автоматические части индивидуальной психики, которые наследуются и обнаруживаются всюду и, таким образом, являются безличными, или сверхличными. Сознание плюс личное бессознательное составляют parties supérieures[119] психических функций, то есть те части, которые развиваются онтогенетически и приобретаются. Следовательно, индивид, который аннексирует бессознательное наследие коллективной психики к тому, что он накопил в ходе онтогенетического развития, как если бы это была часть последнего, расширяет сферу своей личности недолжным образом и страдает от последствий. Поскольку коллективная психика включает parties infé-rieures психических функций и, таким образом, формирует основу каждой личности, она подавляет и обесценивает последнюю. Это проявляется в вышеупомянутом снижении уверенности в себе или в бессознательном усилении значимости эго вплоть до патологической воли к власти.