Книга Пациент особой клиники - Себастьян Фитцек

Фрау Зенгер не стала бить кулаком по письменному столу и не смахнула в ярости вазы с полок только потому, что вместе с папкой Касов вручил ей и кое-что другое.

Он дал ей ответ!

В своем высокомерии этот негодяй разоблачил сам себя!

Зенгер отмотала запись назад и в сотый раз проследила за движением рук Касова. Теперь у нее появилась уверенность: если бы она смотрела на него со спины, когда он царапал свои оскорбления на папке с зажимом для бумаг, то манипуляции его рук были бы точно такими же, как на записи.

«Ты общался с Винтером и дал ему что-то прочитать. То, чего не мог сказать вслух», – пришла к выводу руководитель клиники.

Теперь Зенгер знала это точно. Она даже догадывалась, что Касов угрожал Винтеру. Другого объяснения столь скрытному поведению перед видеокамерами просто не существовало. Пока руководитель клиники не знала, в чем именно заключалась угроза, но решила непременно это выяснить.

Глава 30

Тилль

– Я подумал об этом еще раз, – неожиданно раздался голос Безрукого, который разбудил Тилля, задремавшего было в комнате для инъекций.

Настолько удобным оказалось регулируемое кожаное кресло.

Если бы не торчавшая из локтевого сгиба игла для инъекций, отравлявшая его организм, то он легко мог бы себе представить, что дремлет в комнате отдыха какого-нибудь спортивно-оздоровительного комплекса. Свет был затемнен, жалюзи закрыты, а душистая свеча источала аромат рождественской елки. При этом из прикрепленных к потолку динамиков лилась тихая классическая музыка, под которую из капельницы в вену Тилля капля за каплей поступали цитостатические средства от рака.

– Пожалуй, я не стану отрезать себе ногу, – известил Беркхоффа Безрукий, который уже лежал под капельницей, когда двадцать минут назад Симон привел Тилля в комнату для инъекций.

– Правильно, – коротко бросил Тилль в надежде, что Безрукий догадается о его нежелании вести разговоры.

Исключение мог составить только тот случай, если бы этот пациент с тягой к самоуничтожению стал бы рассказывать Беркхоффу, от какого именно рака тому предстояло лечиться. Самому же Тиллю расспрашивать об этом не стоило, иначе он рисковал разоблачить себя. А ведь ему даже не было известно, какой именно препарат в него вводят, чтобы убить предполагаемые раковые клетки.

– Нет никакого смысла ампутировать мне ногу, – опять подал голос Безрукий.

– Конечно!

– Надо удалить сразу все бедро.

Услышав такое заявление, Тилль поглядел направо, где, закрыв глаза, сам с собой беседовал Безрукий. Капельница у него тоже не была помечена, и определить, подвергался ли Безрукий сеансу химиотерапии или получал только витамины, было невозможно. Но это, как слышал Тилль, вполне могли оказаться и лекарственные препараты, изменяющие сознание.

Внезапно Безрукий задал Беркхоффу, казалось, совершенно бессмысленный вопрос:

– А как насчет тебя, ты уже подумал?

– Над чем?

– Ты можешь это выяснить?

– Что именно?

– Насчет нелегальных пациентов?

Тилль снова посмотрел направо, и ему опять показалось, что Безрукий разговаривает во сне.

– Не пойму, о чем ты?

Ответ поразил его еще больше, чем вопрос, с которого и начался этот странный диалог.

– Хорошо. Хорошо. Извини. Я уважаю это, – произнес Безрукий.

Однако Тиллю, который уже был уверен, что Безрукого пичкают наркотиками, так и не удалось выяснить, что тот имел в виду. В этот момент дверь в процедурный кабинет открылась, и к ним приблизился Симон.

– Как вы себя чувствуете? Хорошо? – поинтересовался он, убирая пустую капельницу.

Когда санитар вытаскивал иглу, Тилль почувствовал боль и подумал, что на следующий день на локтевом изгибе появится синяк.

– А вы, господин Боде, к сожалению, должны еще немного потерпеть, – сказал Симон.

Проверив, все ли в порядке с Безруким, санитар вновь обратился к Тиллю:

– Ваш следующий сеанс через три дня, господин Винтер. Давайте сразу уточним с вами время. Скажем… Простите.

Симон извиняющимся взглядом посмотрел на Тилля и достал из кармана своего синего халата жужжащий мобильник.

– Слушаю! Да! Как? Одну минуту, фрау Зенгер, здесь плохо слышно.

Санитар жестом показал Беркхоффу, что сейчас вернется, положил использованные материалы в специально предусмотренное для этого мусорное ведро рядом с выходом из кабинета и исчез в коридоре.

Сердце в груди у Тилля подпрыгнуло, как маленький резиновый мячик на трамплине. Ему стало плохо, но он не думал, что это уже начали сказываться побочные результаты химиотерапии. Такое состояние, граничащее с тошнотой, было вызвано его волнением.

«Стоит ли?» – вставая, спросил он самого себя.

Бегло взглянув на Безрукого, Беркхофф убедился, что пациент по-прежнему держал глаза закрытыми. Внутреннее чутье подсказывало ему, что настал решающий момент.

«Сейчас или никогда, – подумал он. – Такого шанса в клинике больше может и не представиться».

И Тилль решил отважиться на осуществление столь внезапно возникшего у него плана. Он поспешил к шкафу с выдвижными ящиками, стоявшему рядом с дверью, где возле раковины помещалась желтая пластиковая коробка. Мусорное ведро с использованными шприцами было переполнено, из-за чего крышка, которую медсестры и уборщики во избежание получения травм во время выноса мусора обязаны были держать в закрытом состоянии, оказалась полуоткрытой.

Тилль сунул туда руку и сразу же почувствовал резкую боль. Спрятать найденный такой ценой предмет в кармане своих спортивных штанов ему удалось как раз перед самым возвращением Симона. Санитар удивился, что пациент уже ждал его рядом с дверью, и окинул кабинет беглым взглядом. Однако Симон не заметил в комнате ничего подозрительного, удовлетворившись лишь тем, что толстенная игла, которую он небрежно положил на пластиковую крышку перед выходом в коридор для телефонного разговора, никуда не исчезла. Ему было невдомек, что пропала не она, а игла от предыдущих процедур, кончик которой из щели мусорного ведра больше не высовывался.

Именно эта игла лежала теперь в кармане Тилля и в будущем могла оказаться в его руках грозным оружием.

Глава 31

В «Каменной клинике» действовало непреклонное правило, которое гласило: «Пациент плюс один». Это означало, что, куда бы пациент ни направлялся, его всегда должен был сопровождать сотрудник из числа обслуживающего персонала. И уж тем более не разрешалось прогуливаться в одиночку по парку. Поэтому, вероятно, легче было убежать из северокорейского трудового лагеря, чем преодолеть забор по внешнему периметру клиники.

К входу на парковку на первом этаже Тилля тоже сопровождал мускулистый санитар. Одноэтажный зеленый автобус, рассчитанный как минимум на пятьдесят пассажиров, действительно стоял прямо на подъездной дороге, напоминая своим видом междугородние автобусы, на которых в детстве Беркхоффу приходилось ездить в школу. Отличие состояло, пожалуй, лишь в том, что окна у него были заклеены непроницаемой плотной черной пленкой.