Книга Брусиловская казна - Сергей Бортников

Забрав свежеиспеченных компаньонов, выезжаем на Ковельскую трассу и плавно набираем скорость. 70, 90, 120… Странно, но нас никто не преследует! Что за чертовщина? Стоит отправиться куда-нибудь на собственной «Калине», как следом обязательно увяжется ещё кто-то. Но как только я оказываюсь в машине Клёвы – заметить «хвост» невозможно.

До Голоб домчали за полчаса. Сейчас повернем направо, затем, через несколько километров, – в противоположную сторону, на булыгу… Первую остановку совершим, не доезжая села Мельница. Там, посреди поля, находится огражденная каменным забором территория, поросшая густым колючим кустарником. Это старинное заброшенное кладбище, однажды уже взятое под охрану отделом охраны памятников.

Я выхожу первым и веду за собой компанию через непролазные чащи к небольшому зданию а-ля Некрополь. И слева, и справа попадаются вскрытые могилы, но мы не обращаем на них внимания. Нас интересуют только склепы, до которых еще шагать и шагать.

Часовня наполовину разрушена. Вместо крыши над головой – бездонное синее небо. Каменный пол пробит в нескольких местах. Глубина подземных пустот – более двух метров. Наверняка отсюда шли ходы к некоторым захоронениям… Вот, кстати, одно из них.

MARIJA ORANSKA

11 stycznia 1823 roku – 15 marca 1880 roku[55]

В земле зияет огромная дыра. Кругом валяются обломки мрамора и декоративного ограждения. Говорят, часть этого дорогостоящего материала нашла достойное применение в некоторых художественных мастерских Луцка…

Следующий склеп разрушен, как в большевистской песне, до основания. Я прыгаю в яму. Кроме догнивающих гробовых досок и ржавых железных конструкций, на которых устанавливался гроб – здесь ничего нет.

Мы идем еще дальше. И находим в правом углу несколько гранитных скульптур. Комаровский старательно фиксирует их на фотоплёнку…

В ста метрах отсюда, в песчаном карьере гитлеровцы расстреляли всё еврейское население Мельницы. К сожалению, у нас нет времени, чтобы заглянуть туда.

Маршрут поездки тщательно разработан наперёд. И всё надо успеть. После Мельницы – Крывлин, затем Кашовка… Десятки километров по бездорожью, лесными партизанскими тропами. Конечно, можно ехать в объезд, как в прошлый раз – через бетонку. Но в том и смысл, чтобы посетить наиболее глухие места!

– Ну, что ты скажешь по этому поводу? – спросил Владимир, когда мы снова оказались в машине.

– Ты о чем? – удивился я.

– Стоит походить здесь с металлоискателем или нет?

– Если можешь пойти на такое кощунство – пожалуйста. До нас тут копали явно непрофессионалы. Скорее всего – простые сельские мальчишки…

– К тому же последний раз достаточно давно, – поддержал меня археолог Панышко. – Но я бы не советовал тревожить память мёртвых.

На нашего предводителя, приверженного к мистике, такое предостережение должно подействовать!

– Здесь можно делать бабки быстрее и проще, – встрял в разговор Комаровский.

Кливанский удивлённо уставился на него.

– Как?

– Всем известно, как ревностно относятся поляки к своему культурному наследию. Ты можешь возить их сюда на экскурсии. Спонсоры из-за Буга найдутся всегда…

Я вижу, что предложение журналиста пришлось Клёве по нраву. Он хитро улыбнулся и начал прокручивать в своей щедрой на выдумки башке какие-то новые варианты…

20

Следующую остановку совершили в центре Мельницы возле церкви, стоявшей на берегу узенькой речушки, в прозрачных водах которой чёрными тенями шмыгали крупные караси.

– Может, затянем? – предложил я. (Кловня, конечно же, лежит в багажнике.)

– Первым делом – самолеты, – назидательно изрек Вован, воспользовавшись словами из песни военных лет.

– Понял! Слушаю и повинуюсь…

Сергей, не медля, побежал к видневшимся на горизонте валам древнерусского городища, Николай принялся фотографировать окрестности, а мы с Клёвой, обогнув величественное культовое сооружение, оказались на простом крестьянском подворье с перекошенной избой посередине.

– Здесь живёт Жуковский[56]. Краевед-любитель. Он точно знает, где стоял замок, – на ходу пояснил Кливанский.

Двери домов в здешних сёлах на ключ не запирают.

– Добрый день! – крикнул я с порога.

На звук вылетела резвая бабулька с веником в руке.

– Вы к кому?

– К Виталию Михайловичу.

– Ой-ёй-ёй, – вдруг запричитала она. – Беда у нас… Дед после инсульта плохо слышит. И часто не понимает, чего от него хотят.

Нет, чтобы приехать на полгода раньше!

– И всё же, можно его увидеть? – настоял Кливанский.

– Конечно-конечно… Проходите в комнату.

Высокий мужчина с длинными седыми усами смотрел на нас без тени настороженности. Его лицо светилось неземной благодатью, добром и теплотой.

– Цэ до тэбэ! – бросила хозяйка.

«Присядьте!» – жестом пригласил ветеран.

– Я был у вас в прошлом году, – издалека зашел Владимир. – Вы мне показывали могилу неизвестного солдата четвёртого полка легионов польских в урочище «Березина»…

– А! – вспомнил Жуковский и, выдвинув ящик стола, достал из него несколько листов писчей бумаги, соединённых между собой канцелярской скрепкой.

Положил их прямо передо мною.

Матерь божья, да это же полный список бойцов УПА из деревни Мельница! За такое при коммунистах можно было схлопотать лет пятнадцать… А при Сталине – и вовсе пулю в лоб. Что-то перемкнуло старика!

Принимаюсь лихорадочно переписывать бесценные сведения в блокнот. Загурские, Демидицкие, Жуковские, Шевчуки, Ткачуки, Стрижевские… Всего 69 фамилий. А коммунистическая пропаганда утверждала, что движение сопротивления на Западе Украины не было массовым!

Мобилизационно-организационный отдел, идеолого-организационный, хозяйственный, боевая группа самообороны. Здесь же связные, медсёстры… Рядовые, подстаршины, старшины. Четкая военизированная структура, иерархия!

Мой авторитетный товарищ совершенно не понимает, какая сенсация попала нам в руки. Зачем ему реестр повстанцев? Вот если бы карта с указанием места, где хранятся драгоценности.

– Может, вы подарите этот список писателю?! Я заплачу! – предложил Владимир и сразу же обрёл союзника в лице шустрой бабульки.

– Отдай им бумаги, Виталичку, – ласково промурлыкала старушка. – На кой ляд он нам сдался?